это была, шутка. Витя, вернись к окну.
— Окей, — сказал Витя.
— Вот ведь, и пошутить нельзя, — сказал Марик, дождавшись возвращения охранника на свои позиции, спрятал фляжку и вытянул шею в сторону двери: — Олежек! Олежек, загляни ко мне!
В кухне на голос появился знакомый белобрысый мужчина.
— Давай, Олежек, дуй вниз, скажи Фитилю, чтобы отпустил уже балабола.
— Совсем?
Марик вздохнул.
— Не совсем, Олежик, а на все четыре стороны. Ты понял? И передай, что Константин Иванович долг ему прощает из беспримерной своей доброты. За рассказ вот об этой любопытной квартире прощает.
Подручный кивнул.
— Понял!
— И пусть Лев Арнольдович сюда поднимается. Можешь ему даже помочь.
— Понял. Одна нога здесь…
Белобрысый пропал за дверью.
— Что дальше, что дальше… — пробормотал Марик. Фокус его взгляда снова остановился на Лаголеве. — Александр, а это твое место границы имеет?
— Четверть кухни.
— Ага.
Белобрысый заглянул снова.
— Константин Иванович, — сказал он, состроив жалобную гримасу. — Там на улице народ толпится.
— С какой это стати? — спросил Марик.
— Так все сюда. Типа, на посиделки. У них тут как бы вечера.
— Чего? Гони их к чертям!
— Их там человек пятнадцать.
Марик завел глаза к потолку.
— Ну, вызови ментов, Олежек. Пусть поработают, займутся охраной общественного порядка. Мне здесь собрания не нужны.
— Понял.
— Действуй.
Подручный исчез. Марик посмотрел на Лаголева.
— За деньги народ привечаете или так? — спросил он. И скривился, глядя на реакцию главы семьи. — Что, неужели бесплатно?
— Разве это возможно, постояв на острове? — в свою очередь спросил Лаголев.
— Да я уже понял, что у вас тут сплошная благодать. Чуть сам не вляпался. — Марик передернул плечами. — Хотя мысль интересная. Остров… Остров. Тысяч по сорок-пятьдесят баксов брать за лечение. Особенно, если Крапленого уговорить и на ноги поставить. А за ним и остальные потянутся. Так-то он в немецкой колясочке ездит. Сможешь поставить на ноги парализованного человека, Александр?
Лаголев пожал плечами.
— Скорее всего, да.
— А мозгами Крапленый не поедет?
— Не знаю, — сказал Лаголев.
Марик задумался.
— А может так и лучше будет, — сказал он вдруг, качнув головой. — И ему, и всем. Зато какие интересные комбинации намечаются!
За окном коротко взвыла милицейская сирена. Авторитет встал и сдвинул стул, чтобы посмотреть, что происходит во дворе. Охранник Витя тоже приник к стеклу. Блик проблескового маячка мазнул по окну.
— Ну вот и менты приехали.
У Лаголева мелькнула мысль броситься на непрошеных гостей. И двух секунд ему бы, наверное, хватило. Только поймав внимательный взгляд Вити в смутном отражении, он от этой затеи отказался. Ждут, ждут.
— Так, ладно, — помедлив, уселся обратно Марик, — контингент ваш хилый погонят сейчас по домам ссаными тряпками. А вы готовьтесь, дорогие жильцы, готовьтесь.
— К чему? — спросила вперед Лаголева Натка.
Бандит рассмеялся.
— О! Женщина всегда чует, когда идут хозяйственные вопросы! А их пора, пожалуй, настала. К переезду готовься, хозяйка! — громко объявил он.
— К-как?
— Элементарно, — улыбнулся Марик. — Здесь буду жить я.
В коридоре грянул дверной звонок.
— Добрый день, добрый день, — услышал Лаголев дребезжащий голос.
Секунд через двадцать порог кухни переступил старик в потертом коричневом пиджаке с заплатами на локтях, в мятых черных брюках и в туфлях с оббитыми носами. Крупная голова старика сидела на тонкой шее, большие очки седлали большой нос, из ноздрей лезли седые волосы, мешаясь с короткими седыми усами, нижняя челюсть выдавалась вперед, приковывая внимание к по-жабьи большому рту и влажной нижней губе. Голова старика заметно тряслась, и вместе с ней тряслись пегие, волнисто уложенные волосы.
Вслед за стариком проскользнул Олежек, в руке у него был пухлый кожаный портфель с пряжкой-застежкой.
— Лев Арнольдович!
Марик встал, чтобы проводить старика к стулу. Олежек переставил из угла этажерку ближе к окну и водрузил на нее портфель.
Прежде, чем сесть, старик повернулся к Лаголеву, Натке и Игорю и отрекомендовался, чуть наклонив голову:
— Лев Арнольдович Шмейцер, нотариус.
Глаза за толстыми стеклами очков показались Лаголеву равнодушными глазами долго живущей на свете черепахи.
Устроившись, Лев Арнольдович долго копался в портфеле. Он достал несколько ручек, кипу каких-то бумаг, печать, чернильную подушечку, чистые листы, все это положил на стул рядом с собой, потом порылся в отделениях и извлек на божий свет скрепленные и подшитые бланки договоров.
— Я уж задремал в твоей машине, Костя, — сказал он надтреснутым голосом, подвигая этажерку и раскладывая часть бумаг на ее тесной поверхности, — думаю, уж что там? Потом Олег в стекло пальчиком…
— Ты, Олежек, иди, — сказал Марик подручному.
Тот, кивнув, пропал.
— Так что мы делаем? — вскинул голову Лев Арнольдович.
— Люди решили продать мне квартиру, — сказал Марик. — Замечательная семья. Уступают почти что за бесценок.
Лев Арнольдович облизнул губу.
— Понимаю, обстоятельства. — Он нацелил толстые стекла очков на Лаголева. — Квартира приватизирована?
— Да, — сказала Натка, — но продавать ее мы не хотим.
Старик-нотариус оглянулся на Марика.
— Костя, что за разнобой? Я могу выйти на какое-то время, чтобы ты уладил вопрос. Так невозможно работать.
— Не надо выходить, — сказал авторитет. — Витя сейчас уладит.
Витя шагнул от окна.
— Руку парню, — приказал Марик.
Лев Арнольдович предупредительно закрыл глаза.
— Не надо, — Лаголев вложил в голос всю силу убеждения. — Константин Иванович, мы можем договориться.
— Постой, Витя, — сказал Марик. — О чем, Саша, мы можем договориться?
— Вам лучше иметь во мне союзника, чем врага.
— Пап, я вытерплю, — сказал Игорь.
Лаголев посмотрел искоса.
— А мама?
Сын нахмурился. Натка притянула к себе его непослушную голову, зашептала что-то на ухо.
— Как включать остров, знаю только я, — сказал Лаголев, — сам по себе он не включится, иначе тут уже и Витя ваш, и вы совсем бы переменились.
Старик-нотариус открыл глаза, словно выполз из панциря.
— О чем он говорит, Костя? Ты покупаешь квартиру или что-то еще?
Марик поморщился.
— В основном, квартиру, Лев Арнольдович. Квартиру с довеском.
— Как интересно!
— И если нам негде будет жить, — сказал Лаголев, — вряд ли я смогу с вами работать. Возможно, найду способ отомстить.
Он посмотрел бандиту прямо в глаза. Словно в стену посмотрел. В пустоту. Но пустота на мгновение дрогнула.
— Я могу легко убить тебя, Александр. И всю твою семью. Вот прямо здесь, — Марик показал пальцем на пол. — Один на другом будете лежать. И никто ничего не увидит и не услышит, хоть вы криком кричите, а дело объявят загадочным и не раскрываемым. Не понятно как, но вместо живых людей объявились три трупа. Чудеса. Что можно сделать? Ничего. Перекреститься разве что. Да свечку поставить.
Он помолчал. Лаголев сощурился. Остров дышал теплом всего в одном шаге. Жалко было, что бесконтактно невозможно распорядиться.
— Кремень ты, Александр, да? —
