приходит к выводу, что силовой вариант — единственный возможный для наведения порядка в стране. В это время в Персидском заливе идет война, и многие полагают, что западным странам и США будет не до событий, происходящих в СССР. В конце января 1990 Генеральный прокурор СССР Н. Трубин говорит: «И пока в Прибалтике будет продолжаться противостояние, когда мы фактически имеем две милиции, две прокуратуры, гарантировать конституционное решение вопросов нельзя»[140].
В советских газетах и на телевидении появляются сообщения, что 7 января в Литву были переброшены десантные подразделения, и уже 8 января они начали действовать. Комментатор программы «Время» сообщает, что десантники взяли под охрану Дом печати и несколько других объектов в городе. Дом печати брали под охрану с применением огнестрельного оружия. Есть раненые. Все сообщения с Литвой прекращены. Не работает аэропорт, не ходят поезда. 7 января маршал Язов отдал приказ об использовании десантников для обеспечения очередного призыва юношей в армию. Десантники были переброшены в Латвию и Эстонию. Из других регионов (Молдова, Грузия, Армения, Средняя Азия), также идут сообщения о передислокации войск. 11 января председатель Гостелерадио Леонид Кравченко распорядился отключить информационные каналы крупного независимого агентства новостей «Интерфакс», услугами которого пользовались многие западные журналисты в Москве[141].
О происходящем в Литве Политбюро ЦК КПСС информирует заведующий Отделом национальной политики В. Михайлов. «По сообщению ответственных работников ЦК КПСС (тт. Казюлин, Удовиченко), находящихся в Литве, 11 января с.г. в городе Вильнюсе взяты под контроль десантников здания Дома печати и ДОСААФ (в нем размещался департамент охраны края), в городе Каунасе — здание офицерских курсов. Эта операция прошла в целом без сильных столкновений. В 17 часов по местному времени в ЦК КПЛ состоялась пресс-конференция, на которой заведующий идеологическим отделом ЦК т. Ермолавичюс Ю. Ю., сообщил, что в республике создан Комитет национального спасения Литвы. Этот Комитет берет на себя всю полноту власти. Размещается он на заводе радиоизмерительных приборов (директор т. Бурденко О. О.). Комитет принял обращение к народу Литвы, а также направил ультиматум Верховному Совету Литовской ССР, в котором требует немедленной реакции на обращение президента СССР»[142].
Из достоверных источников, которые попросили не называть их имена, известно, что Ландсбергис, бывший депутат съезда Народных депутатов СССР, а в последствии Председатель Сейма Литовской Республики приготовился эмигрировать. Об этом он сообщил президенту США Бушу. В результате из Вашингтона последовал окрик с просьбой немедленно прекратить силовую операцию в Литве.
Надо отдать должное, что применение силы в Литовской ССР отрезвило многие горячие головы в других республиках. И если бы у Горбачева тогда хватило силы воли, и, если бы он ввел в стране чрезвычайное положение, Советский Союз был бы сохранен. Однако Горбачева уже не интересовала страна, президентом которой он был. Он заботился о своем будущем месте проживания.
События в Вильнюсе вызвали шок у руководителей России, Украины, Белоруссии, Казахстана. Происшедшее в Литве также осудили в Ленсовете и Моссовете. Стачкомы Кузбасса потребовали роспуска съезда народных депутатов и освобождения президента СССР. Жесткие заявления советскому руководству сделали Западные страны и США. Лучше всех о создавшемся положении сказал Горбачев на Сессии союзного парламента: «Дело пахнет керосином»[143].
Те, кто принимал решения о применении силы, кивают друг на друга в поисках виновного. В конце концов, этого виновного находят. Это начальник Вильнюсского гарнизона.
Вот как описывает происходившее в Вильнюсе журналист Ю. Щекочихен: «Еще не утвержденный Министром МВД СССР, Б. К. Пуго не смог толком объяснить депутатам, что это за всевластный „комитет национального спасения“, который способен вывести на улицы Вильнюса танки, а объяснение министра обороны СССР Д. Т. Язова ничего, кроме оторопи, не вызвало. Сославшись на то, что он сам всех деталей не знает (так как, по его словам, „не был на месте происшествия“) и никакого приказа для танково-десантной атаки не отдавал, он выдвинул свою версию вильнюсской трагедии. Она заключается в следующем: когда избитые возле парламента члены „комитета национального спасения“ пришли к начальству Вильнюсского гарнизона, то их вид так подействовал на генерала, что он отдал приказ захватить телецентр, который непрерывно транслировал „антисоветские передачи“. То есть, по объяснению маршала Язова, кровавая трагедия у телецентра была вызвана эмоциональным порывом одного отдельно взятого генерала! И если трагедия в Вильнюсе вызвана действиями одного генерала, то их можно рассматривать как самодеятельный мятеж, за который — как во всяком цивилизованном обществе — военачальник должен быть наказан по закону»[144].
На самом деле, никакого мятежа, организованного генералами, не было. Зато была стрельба неизвестными лицами, которая привела к жертвам. Как позже в Киеве на Майдане. С точки зрения закона надо было провести расследование и наказать виновных.
То, что происходило в Вильнюсе, лучше всех знает журналист Невзоров, который вел репортаж из Вильнюсского телецентра. Однако Генеральная прокуратура так и не получила указание от президента о провидении следственных действий.
Горбачев, как всегда, сделал вид, что все произошло не по его воле, и что никаких указаний о применение силы в связи с требованиями заведующего отделом ЦК Литвы Ю. Ю. Ермоловичюсом, возглавившим Комитет национального спасения Литвы, не давал.
Впоследствии помощник президента СССР А. Черняев сообщил послу Великобритании М. Брейтвету, что решение об использование войск было принято генералом армии Варенниковым без согласования с Горбачевым[145].
Весьма любопытной является записка тоже же А. Черняева в январе 1991 года М. Горбачеву о его видении происходящего: «На этот раз выбор таков: либо Вы говорите прямо, что не потерпите отпадения ни пяди от Советского Союза и употребите все средства, включая танки, чтобы этого не допустить, либо Вы признаете, что произошло трагическое неконтролируемое из центра событие, что Вы осуждаете тех, кто применил силу и погубил людей, и привлекаете их к ответственности. В первом случае это означало бы, что Вы хороните все то, что было Вами сказано и сделано на протяжении пяти лет. Признаете, что сами Вы и страна оказались не готовы к революционному повороту на цивилизованный путь, и что придется вести дела и обращаться с народом по-прежнему. Во втором случае дело еще можно было бы поправить во имя продолжения перестроечного курса. Хотя что-то необратимое уже произошло»[146].
Обратите внимание, что самый близкий президенту страны человек, его помощник А. Черняев советует совершить выбор между распадом страны и проведенной Горбачевым перестройкой. В связи с этим возникает несколько важных вопросов. Чьи интересы представлял А. Черняев, давая подобные советы президенту страны. И второй
