— Я с удовольствием тебе в этом помогу, — сказал Илья, — только в беспорочное зачатие я не верю, а для традиционного способа у тебя времени не хватает.
— Поздно уже, Илюша, теперь я внуков буду ждать.
— Поедем в отпуск и я тебе докажу, что не поздно.
— Куда ты хочешь поехать?
— В Москву.
— Что? — Лиза посмотрела на него с удивлением.
— Когда я был на похоронах отца, мне всё там казалось маленьким и обшарпанным и я не знаю то ли это из-за плохого настроения, то ли так оно на самом деле и есть. Я провёл там всего несколько дней, даже к новому времени не успел привыкнуть и теперь хочу посмотреть на Москву в нормальном состоянии. К тому же до конца года мне надо израсходовать весь отпуск, а то он пропадёт.
— Не можешь использовать сам, отдай тем, кто может.
— Глупая шутка.
— Это не шутка. У нас есть специальная программа, по которой желающие жертвуют свой отпуск в специальный фонд. Из него берут больные, беременные и другие остро нуждающиеся.
— Нет уж, свой отпуск я отгуляю сам.
— Хорошо, Илюша, я должна поговорить с шефом, — Лиза подумала немного и добавила, — и со Светой. Я хочу ей помочь пока она здесь. Ей ведь одной очень тяжело.
— Почему одной, у неё муж есть.
— Есть, конечно, но он получил оффер в Иллинойсе и вначале поедет туда один. Ведь неизвестно как его примут на новом месте.
— А пока Света с ребёнком переселится к тебе?
— Нет, но помогать ей я буду. Она, кстати, просила меня устроить Марку отходную.
— Причём здесь ты?
— Во-первых, Марк мой брат, а во-вторых, они живут в маленькой квартире и Света боится, что гости могут заразить её дочку. Сейчас ведь эпидемия гриппа, а она сумасшедшая мамаша. Она любит своего ребёнка до умопомрачения.
— Себя она любит до умопомрачения, — проворчал Илья.
— Ко мне скоро Нина приезжает и я всё равно хотела обед устраивать, — возразила Лиза.
— Кого ты собираешься пригласить?
— Приходи, увидишь. Народу будет немного, только свои.
— То есть мои?
Для Лизы это был больной вопрос. Она по себе знала, что самое тяжёлое в эмиграции это одиночество. Все друзья остаются в другой жизни, а найти им замену в зрелом возрасте очень трудно. Илье это удалось. У него был большой круг знакомых, с которыми теперь общалась и она. Марк в эту компанию влиться не сумел и напоминание об этом, хоть и косвенное, было ей неприятно.
Через несколько дней Илья спросил, говорила ли она со своим начальством.
— Нет, — ответила Лиза, — шеф в командировке, нужно ждать пока он вернётся.
— Когда он приезжает?
— Через 10 дней.
— Ты ему позвони, а то я не успею купить билеты, год-то кончается.
— Приходи в субботу, поговорим.
Когда Илья подъехал к Лизиному дому, он увидел, что машину ему ставить некуда.
— Привет, господа, — сказал он, заходя в гостиную, — хочу вас предупредить, что вы сможете отсюда уехать только после меня. Вы не оставили мне места для нормальной парковки, так что я поставил машину поперёк выезда из гаража и всех вас запер.
— Спасибо за предупреждение, но мы никуда не собираемся, — ответил Марк.
— Я слышал, что ты как раз собираешься.
— Да, меня пригласили на работу в Чикаго, — расплывшись в довольной улыбке, сказал он, — огромная компания, называется «Белое озеро». У них филиалы во всём мире, а бенефиты такие, что закачаешься.
— Где находится твоё «Озеро»?
— В Гринвуде, пригороде Чикаго. Дома там ещё относительно дешёвые. Я уже присмотрел себе один. Его только что выставили на продажу и он всего в 15 минутах ходьбы от моей работы. Это самый лучший дом на улице, в нём гараж на две машины, но туда можно поставить три. Мне-то они не понадобятся, я оставлю третье место для лодки. Там ведь рядом озеро Мичиган.
— Гринвуд довольно далеко от Чикаго.
— Зато там живёт почти всё руководство компании и я сумею с ними поближе познакомиться. Очень хорошее место. Вокруг дикая природа, а если захочешь в цивилизацию, до центра города всего час езды.
— А жена твоя согласна играть роль деревенской нимфы?
— Здесь же она играет. Вначале ей было тяжело, но теперь она привыкла. К тому же Гринвуд ничуть не хуже Миннеаполиса. Во всяком случае, оттуда никто не сваливает.
— А отсюда?
— Отсюда бегут толпами. Когда я возвращался в Миннеаполис после интервью, то большинство машин ехали мне навстречу.
— Может быть, их владельцы возвращались в Чикаго после интервью здесь, — сказал Илья, — моя компания недавно перевезла инженера из Алабамы.
— Алабама — глушь, ещё почище вашей.
— Недавно ты считал Миннеаполис хорошим городом.
— Мнение человека меняется.
— Ты же сам говорил, что любишь четыре времени года и активную культурную жизнь.
— Но я не люблю холодные зимы.
— Марк, тебя к телефону, — сказала Нина, — жена вызывает. Может после разговора с ней у тебя опять мнение изменится.
— Нина, помоги мне на кухне, — сказала Лиза.
— Скажи, что надо делать, я её заменю, — предложил Илья, — пусть она с гостями посидит.
— Нужно расставить тарелки и принести мясо.
— Хорошо.
Илья собрал грязную посуду, расставил чистую, вынул из духовки мясо, выложил его на блюдо и направился к столу. Когда он выходил из кухни, Марк неожиданно открыл дверь. Илья успел подставить локоть и ручка так ударила его в кость, что он охнул. У него еле хватило сил осторожно поставить блюдо на стол. Сделав это, он схватился за ушибленное место. Марк в это время уже тряс рукой и причитал:
— Ай-яй-яй, у меня, кажется, вывих. Вот что значит долго не делать зарядку. Больно-то как. И всего-то дверь резко открыл. Ай-яй-яй.
Он тряс рукой и присутствующие спрашивали, как он себя чувствует. Илья тоже хотел было спросить, что случилось, но посмотрев на Марка, понял, что никакого вывиха у него нет. Просто он гораздо быстрее оценил ситуацию и притворился пострадавшим, чтобы привлечь к себе внимание. Когда суматоха немного улеглась, Марк сказал:
— Света просила меня вернуться домой пораньше. Я, пожалуй, поеду, а вам счастливо оставаться в Миннесоте.
Он вышел, но через минуту опять появился в гостиной.
— Что случилось? — спросила Лиза.
— Он здесь решил навеки поселиться, — сказал Илья.
— Я, кажется, ударил твою машину, — смущённо промямлил Марк.
— А, чёрт! Я же всех предупредил, неужели ты не слышал?
— Нет, Илюша. Мой дядя слышит только, когда ему говорят: «на», — сказала Нина.
— Придержи свои шуточки при себе, — оборвал её Марк.
— Какие уж тут шуточки! Слёзы, да и только! От досады можно руку вывихнуть, особенно если долго зарядку не делаешь. Но тебе бояться нечего, у тебя ведь на новой работе страховка хорошая, вот и вылечат за казённый счёт.
Илья подошёл к Лизе тихо сказал:
— Я должен с тобой поговорить.
— Мне некогда, у меня гости.
— Они найдут, чем заняться.
— Уже нашли и ты им в этом сильно помог.
— Помог им в этом двойной кульбит, — возразил Илья.
С подачи Нины он только так и называл Лизиного брата. Все знали, откуда взялось это прозвище и тоже охотно его употребляли. В другое время Лиза может и пропустила бы мимо ушей насмешку Ильи, но сегодня это почему-то её особенно обидело.
— Если хочешь, я не буду заявлять в страховку о столкновении, — сказал Илья.
— Зачем, ведь ремонт стоит приличных денег.
— Давай поговорим об этом, когда все разойдутся.
— Нет, я хочу выспаться, мне завтра с утра надо на работу.
— Какая работа, завтра ведь воскресенье!
— У меня будет прогон программы.
— Я приду к тебе после того как ты её прогонишь.
— Нет, потом я обещала Свете посидеть с ребёнком.
— Лиза, нам же надо решить, когда брать билеты в Москву.
— Я не поеду.
— Мама, ты что! — сказала Нина, — тебе надо отдохнуть. Илюша, я с ней поговорю, позвоните нам завтра.
— Нина, что ты меня жизни учишь. Я не хочу лететь за сто вёрст киселя хлебать. Я гораздо лучше отдохну здесь с племянницей, — сказала Лиза.
— Дело твоё, — ответил Илья и, пожав плечами, вышел из дома.
Ностальгия
Не покидай меня, безумная мечта,В раба мужчину превращает красота.И после смерти мне не обрести покой,Я душу дьяволу продам за ночь с тобой.
Толпа вынесла Илью из вагона метро на целующуюся парочку. Он не смог остановиться, невольно толкнул молодых людей и пробормотал извинение, но они не обратили на него внимания. Они уже процеловали несколько поездов и совсем не думали расставаться. Он посмотрел на них с завистью. Интересно, когда он сам последний раз целовался с такой страстью. Давно, наверно ещё до эмиграции.
Спектакль начинался в два часа, у Ильи Окуня оставалось ещё много времени. Он вышел на Бульварное кольцо и не спеша направился к театру. За прошедшие годы Москва сильно изменилась. Бомжи и попрошайки, художники и музыканты, ларьки и ресторанчики, надписи на разных языках и небоскрёбы, — всё это делало её похожей на любую другую столицу мира. Но в этой он вырос, любил её с детства и даже теперь, после стольких лет жизни в Америке, считал её родной. Она уже не такая, какой была в советские времена, но женщины здесь нравятся ему также как раньше и гораздо больше, чем жительницы Миннеаполиса и Сент-Пола. Конечно, среди сент-полянок тоже есть особы достойные внимания, однако он давно уже не был в главном городе своего штата, а в спальном районе, где он жил, люди почти не гуляли по улицам. Даже ближайших своих соседей он видел только, когда они косили траву, поливали цветы или прогуливали собак. Это была одноэтажная Америка и в ней, как и в любой деревне, здоровались с каждым встречным, но встречных было немного. Однажды, прогуливаясь с женой, он увидел молодых родителей, кативших перед собой детскую коляску.
