скользнул к духу лисицы.
– Что теперь?
– Теперь я произнесу свой злодейский монолог, – сообщила Синхе.
От удивления Сомин смолкла.
Синхе прошлась по комнате. Это было так странно. Сомин очень часто видела Джихуна в этом месте, и, казалось бы, сейчас перед ее глазами должно было предстать привычное зрелище. Но дух лисицы двигался так чуждо. Как будто Джихуном управлял кукловод, дергающий за веревочки.
– Я пробыла в ловушке целое тысячелетие. Ты хоть можешь представить, каково это? – Синхе бросила на Сомин пренебрежительный взгляд. – Нет, конечно, не можешь. Преданная тем, кого, как я думала, я любила, удерживаемая в этой проклятой банке его собственной магией, я парила в пустоте. Но я могла слышать шепот других духов. Я слышала, как они разговаривали. И однажды я услышала, что они взбудоражены. Что-то изменилось. Как будто завеса приподнялась передо мной. Я почувствовала энергию этого мира. Я практически ощущала ее вкус. Я знала, что другого шанса открыть тюрьму мне может не представиться. Но я также знала, что придется подождать. Я не хотела парить по миру бестелесным духом. Мне нужен был сосуд. – Она прошлась по комнате, проводя руками по полкам. Открывая пустые шкафы. Сомин вздрагивала каждый раз, когда дверцы снова захлопывались. – Я думала о том, чтобы завладеть телом Чуну. Но тело токкэби – странная штука. Оно уже сосуд, но созданный специально для его души. Оно бы не вместило еще один дух. Но твой друг, – она указала вниз на тело Джихуна, – подошел как перчатка. Я чувствовала в нем энергию другой кумихо. Как все восхитительно и идеально сложилось.
Сомин бы не назвала это развитие событий «идеальным», но решила не отвечать.
Синхе подошла к раковине и поиграла с краном, включая и выключая воду.
– Вам и невдомек, как комфортно вам живется теперь, – пробормотала она.
В этот раз Сомин достаточно разозлилась, чтобы ответить:
– Мне не особо интересно слушать, как трудно было до того, как в домах появилась сантехника.
– Я увлеклась. – Синхе шутливо рассмеялась. – Должна признать, я была очень заинтригована встречей с тобой. Новая великая любовь Чуну.
У Сомин перехватило дыхание, но ни один мускул на ее лице не дрогнул.
– Чувства Чуну ко мне не настолько серьезны.
Синхе рассмеялась:
– Ты думаешь, из-за того, что я несколько веков провела в ловушке, я вдруг резко ослепла? Я наблюдала за вами последние два дня, пока твой друг, сам того не осознавая, носил меня внутри. Я видела, как он смотрит на тебя. Как он говорит о тебе.
Сомин поджала губы в тонкую линию. Это была не совсем та тема, о которой она хотела говорить со злым духом, вселившимся в ее лучшего друга.
– Почему мы здесь? – наконец спросила Сомин. – Чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы те, кто заточил меня в ловушку, заплатили за это! – крикнула Синхе. – Начиная с твоего парня.
– Ты убила его, – выплюнула Сомин, не в силах сдержать свой гнев. – Ты поймала в ловушку его душу вместо того, чтобы позволить ему уйти в мир иной. Ты заставила шаманку превратить его в токкэби. Из-за этого он потерял все. Разве этого было недостаточно?
– В этом ваша проблема, люди. Всех, кто отличается от вас, вы считаете чудовищами, ставите их ниже себя. А знаешь, откуда взялся первый токкэби?
– Что? – Сомин нахмурилась.
– Первый токкэби был помесью человека и духа. Король когда-то полюбил даму, но она уже была замужем. Но могущественные люди никогда не могут просто отказаться от желаемого. От чего-то, чего они жаждут. Даже после смерти он желал эту даму. Он пришел к ней в форме духа, и она забеременела. Так появился первый токкэби. От слияния двух миров. Токкэби – чудовища не потому, что они злые; люди считают их злыми, потому что не понимают их. – Синхе пожала плечами. – Что плохого в том, чтобы сделать Чуну токкэби? Что в этом плохого, кроме того что он больше не человек?
Сомин покачала головой. Она не позволит красивым словам Синхе запутать ее. Не даст себя одурачить.
– Ты лишила его выбора. Сделала его тем, кем он никогда не хотел быть.
– А жадные, похотливые мужчины сделали меня тем, кем не хотела быть я, – огрызнулась Синхе, и одного ее взгляда было достаточно, чтобы Сомин отпрянула. – Чуну был далеко не единственной жертвой.
– Что это значит? – невольно вырвалось у Сомин.
– Когда я жила на свете, женщин за красоту и жаждали, и наказывали.
– Мне не нужен урок истории, – отрубила Сомин. Особенно если этот урок истории расположил бы ее к злобному духу внутри ее лучшего друга. Всеми силами она пыталась ожесточить свое сердце. Заморозить его.
– Все, что со мной случилось, произошло потому, что на меня смотрели как на собственность. Меня возжелал сансин, но я любила Чуну. Тогда я отвергла этого горного духа. Я хотела простой жизни, смертной жизни с юношей, которого любила. И за это ужасное преступление… – Она умолкла, давая Сомин осознать сказанное. – За это преступление он проклял меня. Он убедил меня, что я смогу стать смертной, только если съем сто печенок за сто дней. Но это лишь обрекло меня и остальных, кто появился после, на судьбу бессмертных чудовищ.
– Тех, кто появился после? – переспросила Сомин и подумала: «Вроде Миён?» – Так это все? У кумихо нет возможности стать смертными?
– О, есть, – мрачно улыбнулась Синхе. – Я, конечно, сидела тюрьме, но я слышала духов Срединного мира. А они наблюдали за миром живых. Они мне кое-что рассказали. Например, как некоторые кумихо обнаружили, что могут стать людьми, если не будут питаться сто дней, или три луны. А потом, в конце, им надо было разорвать свою связь с бусинкой. Болезненный процесс, судя по тому, что я слышала; некоторые из них этого не пережили. Отрывать себя от ёву кусыль – все равно что пытаться вырвать кусок собственной души. Но те, кто выжил, смогли освободиться от проклятия кумихо. Смогли стать людьми.
Сомин не могла не думать о Миён. Она не питалась сто дней, и все они удивлялись, как она выжила. Может ли она стать полностью человеком, если разорвет связь со своей бусинкой?
– Ты думаешь о своей подруге, да? – догадалась Синхе. – Такое интересное создание. Не совсем человек, не совсем кумихо. Она зависла в хрупком подвешенном состоянии. Все еще привязана к своей потерянной бусине. С ней будет забавно поиграть, когда я закончу играть с тобой.
– Я знаю, что ты страдала, – сказала Сомин, тщательно подбирая слова. – Ты этого не заслужила. Может быть, мы сможем помочь тебе обрести покой.
Синхе на мгновение замолчала. Она обвела комнату взглядом, как бы оценивая ее. Пробежалась пальцами по поверхностям, вырисовывая линии и узоры в пыли.
– Ты действительно думаешь, что сможешь достучаться до меня? – Она подняла полные жалости глаза, и зародившаяся в
