— Отступник, — удовлетворенно заметил чем-то спеленавший из школы воздуха меня, как он думает, главный шаман троллей. — Как ты решился появиться…
«Орлы, а почему вы не работаете до сих пор. Почему этот урод до сих пор жив, бездельники?»
— Как ты посмел?! — Рядом со мной возник громадный, трехметрового роста, мужик с серебристыми волосами. — Как ты помел назвать моего кровного брата отступником, ублюдок?!
— Истинный?! — Тролль рухнул на колени перед чем-то разъяренным великаном.
«Влад, мы сматываемся, — смело и бескомпромиссно заявил мне Зема. — Находиться рядом с твоим родственником, когда он находится в состоянии полного бешенства, небезопасно для нашей жизни. Как только он закончит, ты позвони нам, мы сразу вернемся. Нам интересен конец этой истории».
— Как ты меня назвал? — холод буквально взорвал меня. — Ты, етунский ублюдок, как ты меня назвал, ты, порченая кровь истинных?! Брат, Хизар, я сам его убью.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, иной, рожденный человеком, но сумевший стать ледяным, сумевший получить дар моего отца, Ледяной Тур. Убей его быстро, мой кровный брат, он не заслуживает твоего внимания. Эта честь не для него.
— Как я по тебе скучал, брат. — Тело тролля превратилось в глыбу льда. — Зря я тогда решил лишиться памяти.
— Никто из нас не совершенен, Тур. Кстати, Хель передавала тебе привет. Она в очередной раз полностью подготовила покои для тебя и ждет, что ты никогда в них не появишься. Это между нами, девочками, все-таки ты всегда был ее любимцем, что бы она ни заявляла всем подряд. До встречи, брат, мне пора.
— А почему ты перестал быть пятнистым? — поинтересовался я.
— Мода такая креативная существует, особенно когда я принимаю боевую форму. До встречи, Тур.
Вот черт! Я приехал на Барос, чтобы избавиться от него, избавиться от его влияния, а только сделал себе же хуже! Расскажи Ему о своих планах, и мы вместе с Ним посмеемся. Я стал слышать шум невероятно ожесточенного боя, происходящего на первом этаже логова троллей. Мне нужно вмешаться в происходящее? Хрен там, все перебьются, я в шоке и трауре. Пусть сами вожди и их бойцы трудятся. Мой контракт закрыт.
— Златовласый, что теперь, какое испытание мне предстоит, чтобы я по праву стал твоим эйнхерием?[20] Мне уже исполнилось шестнадцать лет и два месяца, давно пора мне стать мужчиной.
— Я не знаю, Тур, скорее всего, сейчас тебе сообщат подробности испытания. Видишь, кто именно к нам направляется?
— Хведрунг. Он должен сообщить мне волю Одноглазого? Тогда я почти покойник, может быть. А может, и сумею выжить.
— Может быть, а скорее всего он приготовил для тебя нечто особенное, я не знаю, Тур. А насчет твоей смерти. Я буду рядом, мы вместе со всем справимся.
— Сам справлюсь, Златовласый, только такого позора мне не хватало. А этот… отрыжка Етунхейма, этот предатель и своих, и чужих. Этот…
— О тебе можно сказать то же самое. — Златовласый громко рассмеялся. — Хведрунг постоянно об этом говорит, особенно на ухо Одноглазому. А совсем особенно — Рыжебородому.
— Я не он, я рожден человеком…
— А также ты почти постоянно сбегал в Нильфхейм, как только тьма вступала в свои права.
— Если бы я раньше не сбегал каждую ночь, то давно бы умер. Этот етун ненавидит меня, меня и моего названого брата. Эти постоянные подлые шутки, это презрение и зависть. Он ненавидит ледяных великанов, потому что мы чисты, именно мы являемся истинными потомками Имира, а не етуны.
— Не называй здесь этого имени! — прошипел Златовласый. — И ты не потомок его, ты человек.
— Это мне не мешает считать себя именно тем, кто я есть. А знаешь, Златовласый, почему? — усмехнулся я. — Етуны живут в Етунхейме, асы — в Асгарде, ваны — в Ванахейме, мои кровные дальние родственники в Нильфхейме, а где живет Хведрунг? Он называет себя асом, Златовласый, асом, он, етун! Так почему же человеку нельзя жить временами в Асгарде и считать себя изредка истинным? Я человек и могу находиться там, где хочу, у меня нет ваших ограничений, правил и традиций. Ничего, скоро Хрюм заберет Хведрунга к себе на корабль или его собственное порождение, владеющая миром мертвых Хель, пригласит в гости своего отца, надолго, а может быть, что и навсегда.
— Я бы на это не рассчитывал, Тур. Хведрунг все равно обманет Хрюма, а Хель связана клятвой. А что ты недавно делал в Мидгарде?
— Месть, Златозубый, ничего более, просто месть. Кроме того, я наконец-то увидел, как ваны принимают поклонение себе. Жуткое зрелище — неужели они не могут обойтись без человеческих жертвоприношений? Что они в этом нашли, ублюдки?!
— Могут обойтись, но им так больше нравится, они же боги плодородия.
— Таких богов следует самих принести в жертву, и как можно скорее.
— Ты слишком юн и горяч, Тур. Ничего, скоро, через несколько столетий, это пройдет.
— А если нет, Златовласый? Если не пройдет?
— Тогда ты, возможно, попытаешься сделать то, чего не смогли сделать с ванами мы, и при этом умрешь. Хель обрадуется этому. Зачем недавно ты так грубо с ней разговаривал? Если бы она не онемела от такого твоего неприкрытого хамства, ты уже стал бы ее постоянным гостем.
— Когда тебя треплют по щеке и называют милым мальчиком, еще и не то мужчина может сказать красивой женщине. А грудь у нее все равно великолепная, и все остальное, даже лицо. Кстати, я ей сообщил об этом тоже. А она почему-то замерла и замолчала. Не люблю я болтливых женщин, она мне даже стала в какой-то степени нравиться.
— А ты, Тур, ты ей тоже понравился, я никогда еще не видел ее такой растерянной и обескураженной. Она весь вечер не сводила с тебя своих глаз. Готовься, Хель попытается тебе отомстить по любой причине, даже вымышленной. В свою спальню она тебя еще не пробовала забрать?
— Постараюсь не дать ей такого роскошного повода и причины меня убить. Я ведь в какой-то степени ее родственник — дальний, но это ничего не меняет. Совсем недавно я с ней слегка поскандалил — и что с того? А вообще почему она на меня так обиделась? За что? Я просто высказал ей все, что о ней думаю, и особенно об ее поведении. Как она вообще посмела трепать меня по щеке?! Я не боюсь смерти, мне кажется, что я уже доказал это всем асам, и…
— Какая неожиданная встреча! — мерзко улыбнулся мне Хведрунг. — Юный ледяной великан — и до сих пор еще живой.
— Я человек, я рожден человеком, а что ты хочешь мне сказать? — поинтересовался я.
— Ты ведь хочешь пройти испытание, юный ледяной великан. Ты почему-то хочешь стать еще при жизни эйнхерием. Так знай, на границе Мидгарда поселилась семья троллей — убей их, и ты станешь тем, кем хочешь стать. Валькирия Скегуль проводит тебя туда.
— У нас же с ними перемирие, мы его нарушим? — спокойно поинтересовался Златовласый.
— Нет, не мы, он его нарушит, — не менее мерзко, чем в первый раз, улыбнулся Хведрунг. — Он ведь человек, как сам о себе постоянно заявляет, вот Тур и наткнется на семью нарушивших границу троллей и убьет их всех. А если не сможет, если погибнет при этом сам — значит, он человек, а не ас. Ничего мы не нарушаем, Златовласый. И еще, Тур, тебе запрещено пользоваться даром Гримтурса. Это ведь будет нечестно, юный ледяной великан?
— Какая же ты… — покачал головой Златовласый и не закончил фразы. — До сих пор ощущаешь свою неполноценность, етун?!
Кровь, вокруг меня только одна кровь. Я больше не хочу ее видеть, я не хочу чувствовать ее запаха! Я отбросил Сокрушительницу Щитов в сторону. Я постараюсь больше никогда не брать в руки секиру. А что я мог сделать? Я посмотрел на тела убитых мною троллей. Умереть сам? Формально это они во всем виноваты: именно они нарушили границы Мидгарда. Но эти мертвые одиннадцать троллей, эти мертвые двое взрослых мужчин, семь женщин и двое детей?! Никогда я больше секиру в свои руки не возьму, я никогда больше не буду лить кровь просто так. Хватит с меня. Я вышел из пещеры. Ну что, сучка-валькирия, ты довольна увиденным, так полетела отсюда, блин… И расскажи об увиденном тобой всем желающим! Женщины закрывали своими телами своих детей, а я убивал их. Я убивал их и их детей. Кто я после этого, человек? Сильно в этом сомневаюсь. Я стал оттирать снегом заляпанные кровью по самый верх голенища сапоги. А все же я человек, я буду им всегда, а тебя, Хведрунг, и тебя, Отец Лжи, я обязательно накажу. Хватит с меня ваших шуток, я тоже научусь шутить. Да я уже этому научился. Хведрунг, ты хороший учитель, тебе скоро это эхом отзовется. Я так над тобой подшучу, как ты даже не подозреваешь как. И Отца Лжи я тоже унижу.
— Тур, — внезапно появившийся Златовласый сжал мое обтянутое кольчугой плечо, — это были всего лишь тролли. Я понимаю, что тебе трудно принять свою первую взятую кровь.
— Первую? — удивился я, не прекращая очищать сапоги. — Ты ошибаешься, Златовласый, первую свою кровь я взял несколько лет назад.
