Анжелика зло взглянула на него, но не проронила ни слова.
– На позицию! – скомандовал Видок.
Алексей отсалютовал противнику. Он был напряжен и холоден, как сталь.
– Сходитесь!
Максим бросился вперед, атакуя. Алексей парировал и едва не выбил у него шпагу.
– Вот это удар! – вырвалось у Бальзака. Заложив большие пальцы в карманы сюртука, писатель зачарованно наблюдал за происходящим.
– Да, в кабинете такого не увидишь, а? – заметил Видок.
Максим перекинул шпагу в левую руку и оцарапал Алексею запястье. Каверин тоже перебросил оружие в левую и выбил-таки шпагу у графа. Анжелика вскрикнула.
Клинок упал на широкую мраморную лестницу, Максим схватил какой-то бюст, стоявший в галерее, и швырнул им в Алексея, после чего бросился к лестнице.
– Против правил! – крикнул Робертен возмущенно. – Почему вы не остановите их?
– Это ничего не даст, – отозвался Видок, пожав плечами. – Один из них должен остаться лежать.
– Какая дикость, – пробормотал Пти. Однако же протер очки, чтобы лучше разглядеть происходящее.
Максим и Алексей схватились на лестнице. Сражение было упорным, фехтуя, они то поднимались на несколько ступенек, то спускались. Шпаги сверкали, как вспышки молнии. Теперь граф ловким приемом выбил оружие из руки Алексея, но Каверин схватил горящую свечу и плеснул расплавленным воском в лицо противнику. Максим закричал. Алексей отбежал и поднял свою шпагу.
– Это нечестно! – крикнула Анжелика. – Остановитесь!
Видок схватил ее за руку и оттащил назад.
– Тихо, мадемуазель. Ведите себя прилично.
Анжелика яростно дернула локтем и вырвалась.
Граф де Шевран нападал, Алексей защищался. Его клинок застрял в решетке и сломался, когда Каверин резко дернул рукой, в ладони у него остался обломок с рукоятью.
– Ну, теперь ему точно конец, – передернув плечами, мрачно произнес Бальзак.
– Гладиаторы, – неодобрительно вторил ему драматург Дешан.
Алексей нырнул под шпагу противника – оружие графа плашмя скользнуло по его плечу, – перехватил свой обломок, как кинжал, и ударил им противника в грудь.
– Максим! – пронзительно закричала Анжелика.
Граф де Шевран пошатнулся и упал на колени. Мадемуазель де Вильбуа сбежала по лестнице и кинулась к нему. Ошалевшие посетители ресторана, ставшие свидетелями дуэли, выглядывали из-за колонн с опаской.
– Потрясающе! – только и смог вымолвить Дюма.
Каверин поморщился, дернул щекой и тяжело привалился к перилам лестницы. Анжелика в двух шагах от него бережно подняла голову раненого Максима и положила ее себе на колени.
– Негодяй! – крикнула она Алексею. – Ненавижу!
И вслед за тем чисто по-женски залилась слезами.
– Он умер? – с любопытством спросил Изамбар.
– Похоже, что нет, – отозвалась Полина.
Видок, уловив в голосе девушки подобие сожаления, пристально взглянул на нее.
– Позовите врача! – пронзительно кричала Анжелика. – Сделайте хоть что-нибудь!
Доктор нашелся среди посетителей ресторана.
– Какой скандал! – с восторгом промолвил Робертен.
– Вы ранены? – с ужасом спросил Пти, косясь на окровавленную рубашку подошедшего Алексея.
– Ничего страшного, просто царапина, – отозвался тот хладнокровно. – Кстати, где мой десерт?
Глава 26
Поиски Кристиана Изамбара. – Признание Полины. – О том, как важно пролить свет на происходящее в нужный момент
– Друг мой, это было замечательно, просто замечательно! – с восторгом говорил Видок, когда, покинув находящихся под впечатлением недавнего поединка литераторов, он и особые агенты шагали по скупо освещенным парижским улочкам. – Вы настоящий герой романа, и я не удивлюсь, если кто-то из господ, присутствовавших на ужине, пожелает описать вас в своем следующем творении. Рекомендую вам обратить внимание на месье Дюма, у него хорошее чувство сюжета. Месье де Бальзак, спору нет, неплохой автор, но ему немного не хватает живости, а без этого во Франции нельзя стать по-настоящему знаменитым. Робертен принадлежит к тем людям, которые всю жизнь отдают литературе и общаются с самыми знаменитыми авторами своего века, но, дожив до почетной старости, не могут написать о них и тома приличных воспоминаний. Что же касается остальных…
– Куда мы идем? – спросил Алексей, которого немного утомили излияния спутника.
Видок вздохнул:
– Я полагал, что вы уже догадались.
– Разумеется, мы идем к кузену Изамбара, – объявила Полина, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся.
– Именно так, мадемуазель. Строго между нами, дети мои: я осел, и еще какой! Мне казалось, что я предусмотрел все, а между тем упустил из виду такой простой случай, как подмену одного гостя другим.
– Но вы же не могли знать, что…
– Вот именно! Знать я, положим, не мог, но обязан был предвидеть такую возможность. Ну ничего. Изамбар дал мне адрес своего кузена, и мы навестим его. Если нужная нам шкатулка у него, что, между прочим, более чем вероятно, мы ее изымем.
– Слишком уж легко все складывается, – заметила Полина. – А что, если они в сговоре? Положим, Кристиан нашел шкатулку, Изамбар ознакомился с ее содержимым и тотчас же отправился в Рим. Во всяком случае, мне такое совпадение кажется странным.
– Мне тоже, – спокойно согласился Видок. – Но что толку строить гипотезы, когда у нас нет никаких данных? Мы знаем только, что где-то на белом свете есть человек, называющий себя Поланом, и у него есть веские причины прятаться от окружающих, а в подручных у него люди, которые тоже стараются сделать все, лишь бы не привлекать к себе внимания. Что сказала квартирная хозяйка о том военном – не то Мертеле, не то Кароне? Он целыми днями начищал свою саблю, только и всего. Нет, ну какова выдержка! За все годы, что он передавал письма, ни разу не проболтаться, не напиться, не общаться с товарищами, не завести женщину, наконец… Поверьте мне, все это неспроста.
– Конечно, неспроста, – кивнула Полина. – Он знал, что охраняет очень важный секрет, в который не должна быть посвящена ни одна душа на свете.
– Вот именно, – кивнул Видок. – А в феврале происходит некое событие, которое служит сигналом к бегству. Полан исчезает, Мертель, он же Карон, – тоже. Затем в руки Эпине-Брокара попадает конверт, имеющий, как мы знаем из его записей, колоссальное значение. И что? Эпине-Брокара убивают, за неким молодым человеком, сунувшим нос куда не надо, гоняются по всему Парижу, гибнут люди, имеющие отношение к этому делу. Но мы до сих пор топчемся на месте. Вы, сударь, и вы, мадемуазель, равно как и ваш покорный слуга проделали колоссальную работу, однако все ниточки, за которые мы покамест цеплялись, пытаясь распутать проклятый клубок тайн и загадок, рвались у нас в руках. Может быть, кузен Изамбара окажется еще одной такой же ниткой, а может, и нет. Посмотрим.
