– Мефисто, глава Интерахамве. Полагаю, это имя тебе кое о чем говорит.
– Думаешь, тебе удастся что-то из него вытянуть? – бросил он, не реагируя на замечание сына.
– Имеет смысл попробовать.
– И как ты собираешься его найти?
– Пойду от трупа к трупу.
– А как переплывешь реку?
Эрван не ответил, безусловно оценив абсурдность своего положения. Но Морван не стал зацикливаться на этой трудности: его упертый сынок и тут выпутается.
– Советую тебе не вылезать из своего пня, – настойчиво повторил он. – Не искушай судьбу. Ты и так получил выше крыши.
Внезапно пирога замедлила ход. Они вплыли под лиственный свод. К шуму мотора примешались вопли обезьян и пересвист птиц. Из распахнутых объятий Бога они переместились непосредственно к нему: в собор. Стрельчатая архитектура, витражи на кровле из верхушек деревьев, запахи смол, исходящие от разлагающейся коры. Мощь Африки, когда она переходит от огромного к малому, от необъятности небес к свечению исповедальни, вызывала ком в горле. В Европе будущее читали по линиям руки. Здесь – по прожилкам листьев.
– Я прочел твое досье, папа…
Тон у Эрвана был серьезным, почти торжественным.
– Какое досье?
– То, которое составил де Пернек.
Морван всегда знал, что этот документ существует, – он искал его неделями, месяцами после бегства той сволочи. И пришел к выводу, что бельгиец прихватил его с собой. Еще одна ошибка…
– И что? – спросил он бесцветным голосом.
– Я прочел, что произошло в Шампено.
Морван сосредоточился на пейзаже, чтобы больше ничего не слышать. Пирога снова выплыла на солнце. Казалось, она летит к свету, как на полотнах Шагала. Медный всплеск пламени заставил его зажмуриться. Внезапно он понял, что сын замолчал.
– Не вылезай из своей норы, – повторил он. – Я приеду за тобой.
Он отсоединился и опустил глаза, отдаваясь стаккато мотора и плеску волн. Чувствовал, как вибрация проходит по нервам, запах бензина проникает в кожу, пена хлещет в лицо… Он сыграет на манер Сальво. Одним ударом двух зайцев (как минимум): заберет сына и убьет Мефисто во славу старого доброго времени. Хуту был не только нежелательным свидетелем, но и настоящей мразью, на совести которого сотни убийств. «Одним хуту меньше, одним цветком больше», – гласила поговорка тутси.
Он заметил, что река переменилась. Волны стали черными, словно поток горячего дымящегося дегтя. Грязно-бежевая пена, казалось, марала сетчатку. Он поднял голову: приближались утренние грозы, медленная вереница темных мыслей и мрачных предвестий в духе Кассандры.
Он не боялся умереть. Только суда.
Эрван, что ты на самом деле знаешь?
66Эрван обнаружил новую тропу на берегу реки, по-прежнему невидимую за глухими зарослями высоких трав. Иногда он погружался по щиколотку в илистые лужи, иногда латерит снова становился алым и скользким. Воздух превратился в водяной туман. Под капюшоном он не поднимал глаз, внимательно следя, куда ставит ногу, и только в отдельные моменты различал слева капли, бьющие по поверхности реки.
Пустившись в путь, он пока что не заметил ни одной пироги и никого не встретил. Сальво говорил, что раньше с берега на берег ходил паром, но это было до начала конфликта. А как теперь перебраться через реку? Эрван все еще перебирал хилые возможности, когда услышал шум за камышами.
Инстинктивно его руки крепче сжали «калаш». Бесшумно приблизившись, он заметил корму легкой пироги, выдолбленной из ствола и снабженной явно новеньким мотором «Эндуро-Ямаха 45». Как раз то, что ему нужно. Еще шаг, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать то, что он увидел.
Чернокожий заканчивал приготовления, проверяя снаряжение, лопасти мотора, запасы топлива. Он только что надел оранжевый спасательный жилет – идеально, чтобы послужить отличной мишенью для обоих берегов, но он, по всей видимости, не умел плавать.
Старый добрый Сальво в полной готовности к большому отбытию…
Эрван встал на линию стрельбы по лодке и резким движением взвел курок. Баньямуленге подпрыгнул и едва не упал в воду.
– Босс… – простонал он, поднимая руки.
– Заткнись!
– Мне ничего не оставалось, я…
– Говорю, заткнись!
Влезть на борт, не поскользнувшись. Приноровиться к раскачиванию пироги. Не спускать глаз с черного.
– Босс, – взмолился тот, по-прежнему держа руки над головой, – я могу объяснить!
– Расскажешь по дороге.
– По дороге?
Эрвану удалось вскарабкаться в посудину.
– Нам на тот берег.
– Босс, там совсем нехорошо. Минометы, они ж ща опять заладят, а еще…
Эрван уселся среди поклажи Сальво, среди которой оказался пресловутый чемодан. Одним движением он приказал ему занять свое место – позади, у руля.
– Отчаливай.
Сальво засуетился, ругаясь, пока Эрван проникался внезапно открывшейся возможностью преуспеть и на этот раз.
Едва мотор завелся, африканец начал оправдываться:
– Я и не думал тебя бросать, босс, я…
– Откуда бабки?
– Я не знаю имен, вот те зуб! Большие компании хотят колтан.
– И никакой связи с оружием?
– Нет. Я к тем делам не касаюсь.
– Но ты же был в курсе поставки.
– Услышал разговоры по дороге. Тут мне мысль и пришла.
– Какая мысль? Бросить меня подыхать у тутси?
– Босс, на войне как на войне. Когда я понял, что вскорости рванет, я сказал себе: Сальво, пришел час открывать свое дело.
– Какое дело?
– Мой собственный рудник с моими всякими директорами и президентами.
Беда Африки: никто и не думает менять систему – жестокость, коррупцию, варварство на всех уровнях. Каждый, напротив, стремится использовать ее, чтобы обеспечить себе теплое местечко.
– Врешь: даже эта пирога доказывает, что ты все предусмотрел заранее.
– Я купил ее вчера. Вот те зуб!
– С таким-то мотором?
– На руднике спер, шеф.
– Почему не ушел ночью?
– Патрули, папа. То и дело, с обеих сторон…
Сальво сурово морщил лоб, чтобы придать больше веса своим словам.
– А я? На душе кошки не скребли, что бросил меня с голыми руками среди мясников?
Баньямуленге горячо затряс головой – он вел пирогу, не запуская мотор, чтобы избежать лишнего шума. Они выплыли на открытое пространство: отличные мишени. Эрван забился вглубь лодки, пытаясь стать как можно незаметней. Сальво сидел пригнувшись, будто тащил на спине тучи, не желавшие покидать небосклон.
– Босс, белые, они всегда выкрутятся. А вот мы, как у нас говорят: когда Бог нас создавал, стояла ночь…
Прикончить его на самой середине реки, и течение доделает остальное. Но звук выстрела привлечет взгляды. На самом деле проблема в другом: Эрван не был убийцей с холодной кровью, скорее уж кровь и сжигала его на медленном огне с самого начала путешествия…
– И каков был на самом деле твой план?
– Говорю ж: купить солдат и захватить рудник. Маленький такой спокойный бизнес.
– В этом хаосе? – удивился Эрван.
– Когда-нибудь война прекратится, а у меня будут полны карманы.
К Сальво вернулась уверенность. Каждую фразу он сопровождал гримасой, которая заменяла знаки пунктуации.
– Мой отец тебе заплатил?
– Немного, шеф. Совсем немного. Я просто должен был тебе помогать.
– Помогать или притормаживать?
– Босс, – невольно засмеялся тот, – я делал что мог…
Эрван тоже не сдержал улыбки. Такое ощущение, что в этом сиюсекундном мире каждым мгновением следует наслаждаться во всей его полноте и насыщенности. И наоборот: жизнь здесь была невесома до изумления, как монета, обесценивающаяся с каждой секундой.
– Зачем тебе туда? – опять завел Сальво с тревожным видом.
– Я должен кое с кем встретиться.
– С кем?
По-прежнему скорчившись между сумками и канистрами с горючим, Эрван достал бинокль и вгляделся в противоположный берег: никакого движения. Он различил только сожженные укрепления, вырванные деревья, в клочья исполосованные джунгли. Тутси с их снарядами тоже нанесли немалый ущерб. Под дымящимися руинами он угадывал другую часть Лонтано – бывшие поселения шахтеров, бидонвили, которые, очевидно, лучше сопротивлялись времени и джунглям.
– С Фаустином Муниазерой, – ответил он наконец, опуская бинокль.
– Мефисто? Ты чё удумал? Он шеф Интерахамве!
Небо очистилось, и этот огромный лазурный проем внезапно подействовал на него успокаивающе. Он понял, что согревало ему сердце: читаное-перечитаное досье о происхождении отца. Ужасы детства давали Грегуару то последнее, что Эрван готов был ему предоставить: смягчающие обстоятельства.
67После разговора с сыном на Морвана напало отупение. Гроза еще не промыла небо, и тучи нагнетали воздух, доводя его температуру до адского уровня. По расчетам Кросса, скоро они будут в Лонтано.
Сказать, что Грегуар узнавал знакомые места, означало бы соврать: на протяжении десятилетий смена времен года покрыла все однообразной растительностью. Справедливый оборот событий: эти джунгли всегда были здесь, до и после краткой иллюзии покорения, которой поддались белые. Некоторым образом чернокожие с их войнами, грабежами и жестокостью были частью непреложного хода природы: ничто не должно было произрастать здесь, кроме этого буйного леса, этой нежной зелени, питающей саму себя.
