Шарль завороженно старался следить за его рассказом,
сквозь кудахтанье подружек:
— …и ты все-таки сможешь с ней разговаривать, понимаешь? Он увидел в зеркале, что она с серьезным видом кивнула. Ясин поймал его взгляд, наклонился вперед и прошептал:
— Она почти никогда не разговаривает…
— А ты сам откуда знаешь все, что ты знаешь?
— Не знаю…
— Наверно, хорошо учишься? Ясин поморщился.
В зеркале широкая улыбка Недры, которая теперь кивала головой отрицательно.
Попробовал вспомнить Матильду в этом возрасте. Но нет… Уже не помнил… Он, который никогда ничего не забывал, таких воспоминаний не сохранил… Детство детей…
Потом подумал о Клер.
О том, какой бы матерью она могла бы…
Ясин, от которого ничего не скроешь, уперся подбородком Шарлю в плечо (теперь он его попугай…) и сказал, чтобы отвлечь его:
— И все-таки… Ты рад, что выиграл колбасу, правда?
— Да, — ответил он, — еще как!
— Мне на самом деле нельзя ее есть. Из-за религии, понимаешь? Но Кейт говорит, что Богу на это плевать… Что он же не мадам Варон. Ты как думаешь, она права?
— Кто такая мадам Варон?
— Она следит за нами в столовой. Как думаешь, она права?
— Права.
Ему вдруг вспомнилась история с продуктовой лавкой для бедных, которую накануне рассказала ему Сильви, и он ужасно расстроился.
— Эй! Смотри! Здесь нужно повернуть!
6
— Ничего себе! Я смотрю, вы времени зря не теряли! Подцепили наших первых красоток, да сразу двоих!
Те захихикали с новой силой, спросили, где остальные, и упорхнули.
Кейт успела снова надеть сапоги.
— А теперь я должна накормить всех голодающих. Вы идете со мной?
Они прошли через двор:
— Вообще-то это обязанность детей, они кормят наш зверинец, но сегодня… У них все-таки праздник. А заодно, я покажу вам… — Она обернулась, — вы в порядке, Шарль?
Ему причиняло боль все: голова, лицо, спина, рука, грудь, ноги, ежедневник, все возрастающее опоздание, нечистая совесть, Лоранс, телефонные звонки, которые он до сих пор не сделал.
— В полном. Спасибо.
За ней по пятам шел весь птичий двор. И еще три пса. И лама в придачу.
— Не гладьте ее, а то…
— Знаю, знаю… Лука меня предупредил… Жуткая приставала…
— Как и я, — ухмыльнулась она, нагнувшись, за ведром. Нет, нет. Этого она не говорила.
— Почему вы улыбаетесь? — заволновался он.
— Просто так… Saturday Night Fever[162] Так вот, это бывший свинарник, а теперь кладовая. Осторожно, берегите голову, тут полно гнезд… Как и в других помещениях, летом здесь прямо-таки дождь из птичьего помета… Здесь мы держим мешки с зерном и сухие корма, так что в первую очередь, это настоящая «кладовая» для мышей и сонь. — Окликнула кошку, которая дрыхла на старой перине, — ты в порядке, старина? Не слишком утомился? — Подняла какую-то доску и, черпая консервной банкой, наполнила ведро. — Не захватите вон ту лейку?
Пошли по двору обратно.
— Вы идете? — повернулась она к нему.
— Боюсь наступить на цыпленка…
— Цыпленка? Можете не бояться, это утята… Не обращайте на них внимания… Набрать воду можно там…
Шарль не стал наливать лейку до верху. Боялся, что не сможет ее поднять…
— А здесь курятник… Одно из моих любимых мест… У деда Рене были очень передовые для того времени представления о птичьем дворе, и на своих курочек он не скупился… Вроде бы из-за них даже с женой ругался…
Шарль поначалу отпрянул назад из-за вони, но потом был совершенно потрясен… что тут сказать? С каким вниманием и заботой был обустроен этот курятник: лесенки, насесты, гнезда для несушек — все в ряд, гладко обтесано, украшен резьбой.
— Посмотрите сюда. Напротив этой балки он даже вырезал окно, чтобы эти дамочки могли любоваться пейзажем. Идите за мной. Тут у них вольера для прогулок, щебенка, лужа, поилки, куча золы, чтобы очищаться от паразитов. А вид-то какой! Посмотрите, как красиво…
Пока он выливал содержимое лейки, она заговорила вновь:
— Однажды… думаю, когда мне было очень плохо… — Она смеялась… — Мне пришла в голову нелепая идея свозить детей в один из этих Center Pares,[163] знаете, что это такое?
— Только по названию…
— По-моему, это была самая дурацкая идея за всю мою жизнь… Поместить моих дикарей под колпак… Они вели себя отвратительно… Чуть не утопили какого-то мальчишку в фонтане… Ладно, теперь мы это вспоминаем и смеемся до слез, но тогда… столько денег угрохали… короче, не будем об этом. Я только хотела сказать, что в первый же вечер, обойдя весь этот… так сказать… комплекс, Самюэль торжественно объявил, что у нас даже к курам лучше относятся. А потом они всю неделю смотрели телик… С утра до вечера… Как зомби… Я не возражала… В конце концов, для них это была экзотика…
— У вас нет телевизора?
— Нет.
— А интернет?
— Есть… Не могу же я все-таки лишать их связи с миром…
— И часто они в нем сидят?
— В основном Ясин. Для своих исследований… — улыбнулась она.
— Удивительный мальчик…
— Именно.
— Кейт, скажите, а…
— Потом. Осторожно, перельется… Так, яйца оставляем, Недра обожает их собирать.
— Как раз о ней я бы тоже… Она обернулась:
— Вы любите очень хороший виски?
— Эээ… да.
— Тогда потом.
— Это бывшая пекарня… Теперь здесь живут наши собаки… Осторожно, вонь страшная… Это сарай… а здесь когда-то был хлев… мы в нем велосипеды держим… Там винный погреб… Не обращайте внимания на бардак… Раньше это была мастерская Рене…
Шарль никогда ничего подобного не видел. И сколько же веков тут соединилось? И сколько бы понадобилось грузовиков, рук и времени, если бы пришлось все это очистить?
— Да сколько же здесь инструментов! — воскликнул он, —
прямо музей народных ремесел, потрясающе…
— Вы так думаете? — скривилась она.
— Телевизора у них нет, но вряд ли они скучают здесь хоть секунду…
— Увы, ни секунды, к сожалению…
— А это что такое?
— Это знаменитый мотоцикл, который Рене собирает… кажется, со времен войны…
— А это?
— Не знаю.
— Невероятно.
— Погодите еще… В наших запасниках есть вещи поинтереснее.
Вышли на свет.
— Вот крольчатник. Пустой… На все сил не напасешься… Здесь: первый сарай для сена, то бишь сеновал… А тот — для соломы. Что вы там разглядываете?
— Несущую конструкцию… Эти ребята просто асы… Вы даже не представляете, сколько всего нужно знать, чтобы такое творить… Нет, — продолжал он задумчиво, — вы не представляете… Я и сам-то, хоть в этом деле не новичок, но с трудом… Как они это сделали? Загадка… Когда уйду на пенсию, буду учиться на плотника…
— Осторожно, кошка…
— Еще одна! Да сколько же их у вас?
— О… Тут такая текучесть… Они без конца плодятся и умирают… Река-то близко… Эти кретинки глотают крючки с наживкой и конец…
— А дети?
— Каждый раз — трагедия! До следующего приплода…
Молчание.
— Как вы справляетесь с этим, Кейт?
— Я не справляюсь, Шарль, не справляюсь. Вот даю уроки английского дочери местного ветеринара, чтобы он приходил хоть иногда…
— Да нет… Я говорю обо всем остальном.
— Я, как дети: жду следующего приплода. Жизнь научила… Однажды… — она задвинула засов. — Вот так и держусь.
— Вы запираете кошек?
— Да кошкам двери не нужны, что вы…
Они обернулись… перед ними был Двор Чудес.[164]
Пять дворняг, одна оборванней другой, ждали своей очереди.
— Идите сюда, чудовища. Ваш черед. Вернулась в кладовку и насыпала корма в миски.
— А вон у того…
— Что…
— У него только три лапы?
— Да, и еще он одноглазый… За это мы и прозвали его Нельсоном…
Заметив, что гость в замешательстве, она пояснила:
— Адмирал лорд Нельсон… Трафальгарская битва… Это вам о чем-нибудь говорит?
— Здесь дровяной сарай… Там — рига… со старым амбаром… Да, для зерна… Ничего особенного… хлам да и только…
Еще один музей, как вы говорите… А этот сарай уже совсем развалился… Зато у него красивые двустворчатые двери, потому что здесь ставили телеги, повозки… Две из них сохранились, в плачевном состоянии. Пойдемте, покажу… Спугнули ласточек.
— Но вот эта, она еще вполне…
— Двухколесная? Да, это Сэм ее подновил. Для Рамона…
— Это кто?
— Это его осел… — уточнила она, возведя очи к небу, — ох уж мне этот осел…
— Почему вас это огорчает?
— Потому что летом он собрался участвовать в местных бегах в упряжках…
— Ну и что? Он не готов?
— О! еще как готов! Столько тренировался, что даже остался на второй год… Но давайте не будем об этом, а то у меня испортится настроение…
