с Ближнего Востока, вопрос был бы наконец решен.
Благодаря Гёкхему-4 так и произошло.
Ответ на вопрос, вызывавший столько споров, таков: распространение сельского хозяйства – в большой степени заслуга переселенцев. Сразу несколько европейских работ по исследованию митохондриальной ДНК еще раньше указывали в этом направлении. Но новые результаты, основанные на анализе ядерной ДНК, являются гораздо более веским доказательством.
Исследование подтвердило, что мужчина из коридорной гробницы в Фальбюгдене – носитель ДНК, характерной для современных Турции и Ближнего Востока. Он отчетливо демонстрирует родство с альпийским Этци, отчет о ядерной ДНК которого всего двумя месяцами раньше был опубликован в журнале Nature Communications.
Однако ученые не смогли доказать генетическую разницу между Гёкхем-4 и охотниками и собирателями с острова Готланд, жившими примерно в то же время.
Результаты исследований вызвали бурную реакцию. Многие журналисты и ученые с воодушевлением ждали от новых ДНК-методик ответа на старые вопросы.
Другие отнеслись к исследованию скептически.
Часть критиков – разочарованных расистов – можно сбросить со счетов. Их просто не устраивает, что люди, явившиеся с Ближнего Востока, могли столь сильно повлиять на раннюю историю шведского народа. Такая точка зрения встречалась в некоторых блогах, и я сама получала электронные письма расистского содержания, после того как написала о результатах исследования в «Дагенс Нюхетер».
Другие критики были из числа разочарованных археологов. На гипотезах о том, что охотники сами собой перешли к сельскому хозяйству, частенько зиждилась работа всей их жизни, а теперь эти гипотезы находились под угрозой развенчания.
«Этот Скуглунд меня просто бесит», – признавался мне в интервью один пожилой профессор.
«Сомнительны мне эти ДНК», – так начал нашу беседу другой недавно ушедший на пенсию профессор.
«ДНК-исследования не представляют никакой ценности для археологии», – комментировал третий профессор-пенсионер.
Аргументы сыпались градом – и обоснованные, и не очень. Особенно сильно доставалось молодому биологу Понтусу Скуглунду, чье имя стояло первым в списке авторов, и Андерсу Гётерстрёму, по совместительству специалисту и в археологии, и в молекулярной биологии.
Несмотря на массированную критику со стороны других археологов, исследователи, участвовавшие в упсальской пресс-конференции, после публикации результатов своего сенсационного исследования в Science достигли большого успеха. Они опубликовали ряд статей в других ведущих научных журналах мира.
Трое – Маттиас Якобссон, Андерс Гётерстрём и Ян Стуро – получили солидные гранты от нескольких шведских организаций, на которые предполагается провести большое ДНК-исследование с целью составления так называемого атласа первых обитателей Швеции.
Это достаточно большие деньги, поэтому я не могу отделаться от мысли, что ожесточенная критика замешана на зависти. Ну и, конечно, есть такие ученые, которые просто не способны нарушить привычные стереотипы работы и принять новые ДНК-методики.
«Ясно одно. Критиками движет не научный интерес, а другие силы», – комментирует ситуацию немецкий археолог Детлеф Гроненборн, с которым я встречаюсь в Майнце. Сам он покончил с ДНК-археологией, так как устал от конфликтов и безосновательных нападок.
Более обоснованная критика указывает, что научная группа строила свои доказательства на останках одного-единственного земледельца. И жил он 5000 лет назад, когда земледелие в Швеции существовало уже почти тысячу лет.
Отсутствие ДНК-анализа крестьян, живших в Швеции в первые земледельческие века, – это, конечно, слабое место исследования. Ученым не удалось изучить самые древние останки земледельцев из южно-шведской провинции Сконе, потому что их скелеты были сильно разрушены. В Гёкхеме обстоятельства были куда благоприятнее, в том числе благодаря богатым известью почвам Фальбюгдена, в которых скелеты хорошо сохранились.
Сильной стороной исследования является то, что человек из Гёкхема и другие останки из коридорной гробницы принадлежат к культуре воронковидных кубков, существовавшей в Швеции с тех пор, как на эту землю пришло земледелие. Если ближневосточное влияние на людей культуры воронковидных кубков в Вестергётланде сохранялось 5000 лет назад, логично предположить, что оно было не меньшим и 6000 лет назад.
Два года спустя, в апреле 2014 года, шведские ученые опубликовали в Science новую статью. На этот раз они произвели анализ ядерной ДНК четырех крестьян из Гёкхема, живших около 5000 лет назад. Их ДНК сравнили с ДНК охотников с Готланда, из которых шестеро были «ровесниками» крестьян из Вестергётланда, а один жил около 7500 лет назад.
К тому же теперь ученые могли сравнить результаты исследований ядерной ДНК с еще дюжиной исследований европейских и сибирских останков времен каменного века – и охотников, и земледельцев, – опубликованных другими учеными.
Выводы остались теми же. ДНК древних шведских земледельцев во многом схожа с ДНК людей из Турции, с Ближнего Востока, Кипра и Сардинии. Они сильно отличаются от ранних охотников и от охотников, живших на Готланде в то же самое время. В наши дни самая большая генетическая разница в пределах Европы – это разница между финнами и итальянцами. Крестьяне шведской западной провинции Вестергётланд и охотники острова Готланд у юго-восточного побережья Швеции 5000 лет назад генетически отличались друг от друга больше, чем современные финны от современных итальянцев.
ДНК-анализ дает возможность увидеть, что цвет кожи у охотников и земледельцев немного различался. У охотников кожа была, вероятно, темной. Для них характерен тот вариант гена, который встречается в Африке. Крестьяне же имели другой вариант, который доминирует в современной Европе и связан со светлой кожей. Вероятно, у них были карие глаза. А вот у многих охотников встречаются варианты генов, имеющие связь с голубым цветом глаз. Волосы в обеих группах, скорее всего, были темные.
Охотники и земледельцы по-разному одевались, по-разному украшали себя и по-разному наносили на тело краску.
Охотники с Готланда генетически сильно отличаются от современных европейцев, зато они состояли в близком родстве с охотниками каменного века из Муталы, из Испании, Люксембурга и Германии. У них даже есть общее с мальчиком из сибирской Мальты, которому 20 000 лет.
В отличие, например, от неандертальцев, у охотников не были приняты близкородственные браки. Брачного партнера они искали на довольно большом расстоянии. Но количество генетических вариантов у них все же оказалось ограниченным. Это свидетельствует о том, что коренное охотничье население Европы было малочисленным. Люди становились жертвами болезней и природных катастроф, таких, например, как
