К радости хаммийца Лайс появился поздним вечером и без десятника. Все солдаты его десятка уже спали, ведь завтра вставать ни свет, ни заря — их десяток заступал на дежурство. Но на всякий случай, если Лайс спать не ляжет, а захочет зачем — то полезть в свой сундук, Исаса предложил тому выпить вина или сыграть в кости. Но лоэрнец, к радости Исасы, отказался и лег спать. Все получилось, как нельзя лучше. Теперь остальное зависит от Левия. Как — то он справится?
Следующим утром Исаса в нетерпении ходил взад — вперед на участке, где он нес дежурство. Из небольшого бокового окошка была немного видна часть двора, примыкающая к входу в замок. Появление стражников он пропустил, увидев лишь концовку действия. Связанного Лайса вели четверо хаммийцев и громко смеялись. Значит, у Левия все получилось.
А после того, как стража и арестованный Лайс покинули замок, его нашел Ноксон.
— Что скажешь про дело Лайса?
— Про какое дело, уважаемый?
— За которое его сейчас арестовали.
— Арестовали? Я даже не знал. А за что арестовали? Кто арестовал?
— Постой, постой… А ты не встречался сейчас со стражей?
— Нет, уважаемый Ноксон. Совсем не встречался. А зачем мне это надо?
— Тогда почему они сказали, что ты видел, что Лайс вернулся в казарму далеко за полночь?
— Я говорил? Нет, я сейчас не говорил.
— Вот и я думаю, откуда тогда они знают про тебя, если они с тобой не встречались? А ведь сказали, что ты видел.
— Я видел. Этот Лайс пришел в казарму очень поздно. Наверно за полночь. Это я видел. Но сказать не успел.
— Кто — то из вас врет, а парню теперь на виселицу идти.
— Ай — ай — ай. Но ведь купца убил.
— А ты только что сказал, что вообще ничего не знаешь, за что арестовали Лайса.
— Эй, уважаемый! Есть такой богатый человек. Зовут Сахет. Есть у него племянник, совсем молоденький мальчик, младше меня. Он очень хочет стать гвардейцем. Сахет заплатит. А?
— Ах ты… Еще не обжился, а начинаешь…
— Двадцать Табуру, четыре золотых тебе. Цифры я знаю.
— Неужели ты думаешь, что я своего солдата сдам? Я тебя самого сдам.
— Тебе не поверят. Поверят мне. Там еще служанка есть. Она тоже видела. А про тебя скажут, что Лайса выгораживаешь. Соглашайся на четыре золотых!
— Нет!.. Десять и ни медянкой меньше. Я за бесценок своих солдат не отдаю.
— Эй! У меня совсем денег не будет. Весь я еще задолжал Сахету четыре золотых. Где мне еще взять?
— А где хочешь. Этому Сахету надо, пусть и платит.
Идея увеличить цену для Сахета, Исасе не очень понравилась. Но где еще взять денег? На Сахете можно было заработать десять золотых. Но отсюда надо вычесть четыре золотых, которые Исаса с братом задолжали ростовщику. Остается шесть золотых. Но теперь Ноксон требует десять золотых — это на шесть больше предыдущих расценок. Значит, Исаса ничего не заработает. Прискорбно. Да еще отдать Левию четыре золотых с серебрянками за подброшенное Лайсу золото. Эх, придется потребовать у Сахета, чтобы тот сделал доплату. А это будет возможно, если только племянник получит место старшего солдата гвардии.
— Ладно, Ноксон, десять, так десять. Но тогда мальчишке надо отдать место старшего солдата.
— Что?! Даже не мечтай!
Оставив Исасу в расстроенных чувствах, Ноксон вернулся на свое место, где после обеда узнал неожиданную весть. Король выгнал барона Табура с должности их командира. Слишком заворовался. Завел гарем любовниц, да еще и таких наглых! И личная сотня его величества при Табуре совсем деградировала. А кому, как не ей заниматься охраной короля.
А новым их командиром Пургес Первый назначил барона Шогена. Вот новость, так новость! Дело в том, что Шоген был приближенным еще у короля Френдига, а Пургес, придя к власти, окружил себя только выходцами из своего таренского графства. Своим он больше доверял, чем остальным. Точнее, всем остальным он совсем не доверял, а своим — только по необходимости. И вот теперь чужака на такую важную должность! Видимо, совсем дела плохи в королевстве, если его величество не смог найти кого — нибудь из своих людей.
Барон Шоген был всегда лоялен к Пургесу. И когда тот был еще графом и когда надел корону. В Лоэрне за ним закрепилась репутация сильного и в меру честного человека. Именно эти качества, видимо, оказались решающими при выборе нового командира личной сотни короля.
Как поступить в ситуации с Лайсом, десятник Ноксон решил быстро. Этот Исаса когда еще сможет принести десять золотых, да и достанет ли? Если не успеет, то десять золотых он возьмет с Лайса. За помощь в спасении от петли. Вот Лайс — тот достанет. Тогда оставалось только решить дело с новым командиром гвардейцев. Если барон Шоген захочет, то вопрос об освобождении Лайса решит. Там же всё шито белыми нитками. Даже напрягаться не надо. И затребует не сто золотых — громадную сумму, а явно меньше. А может и вовсе ничего брать не будет. В этом случае с Лайса можно стребовать двадцать золотых. Можно и в рассрочку. Он еще благодарен останется.
С этими мыслями Ноксон на следующий день пошел к своему новому командиру, как только тот прибыл в свой кабинет. Барон выглядел усталым. Значит, вчера хорошо отпраздновали его назначение. Это хорошо. Хуже соображает, таким легче манипулировать.
Ноксон рассказал суть дела, опустив лишь предложение Исасы. Как, впрочем, и то, о чем Исаса проговорился. Зачем того подставлять? За эту услугу Исаса еще ему заплатит.
— Этот твой Исаса тоже замешан? — спросил Шоген.
— Непонятно. Он видел Лайса поздно ночью. Так он сказал. Это может быть правдой.
— Тогда где же Лайс отсутствовал пару часов после ухода из трактира?
— Здесь все запутано. Кто врет или просто ошибается — непонятно. Тем более пьяный может и поплутать по городу.
— Я тебя понял. Как при Табуре решались такие дела?
— Я могу быть откровенен?
— Можешь. Говори как есть.
— Я слышал, не помню от кого, что милорд Табур за освобождение попавшихся гвардейцев, которым грозила смертная казнь, требовал сто золотых.
— Сто? И что платили?
— Был такой солдат в моем десятке, Сертений. Того казнили. А в двух других десятках нашей сотни были два случая, когда солдат обвиняли в убийстве, но потом освободили. Ходили слухи, что те откупились за сто золотых каждый.
— Вот как… Табур… Много денег он выкачал, сотню превратил в сборище калек и хаммийского отребья. Этот Лайс, что он представляет из себя, как солдат?
— Сильный, умелый, хоть и молодой. Хороший солдат. Один из лучших.
— И его в петлю?.. Однако… Значит, так. Помочь могу. Двести золотых. Сроку — седьмица. С командиром стражников по отсрочке вынесения приговора я решу. Но только седьмица. А ты сейчас сходи навести этого Лайса и дай мне знать, найдет он деньги или нет. Если обещает, то пойду к командиру стражников и договорюсь на седьмицу отсрочки.
Ноксон вышел от Шогена обескураженным. Он — то думал, что Шоген со своей репутацией принципиального человека, пообещает освободить Лайса чуть ли не бесплатно. Ноксон уже полностью уверовал в такое решение своего нового командира, когда тот стал расспрашивать его о Лайсе. Ведь король выгнал Табура за то, что личная сотня его величества превратилась в жалкое сборище сынков и племянников богатых торговцев. А Лайс, наоборот, выгодно от них отличался. На таких, как Лайс, Шоген и должен опираться, восстанавливая силу и славу гвардии. А в ответ прозвучала просто непомерная цифра в двести золотых монет. Даже для него, Ноксона, это было много. Двести золотых, он, конечно, уже скопил. И даже больше. Но почти все потрачено на большое поместье. Нет, не здесь, не в Лоэрне. Надо быть глупцом, чтобы покупать в Лоэрне. Потому и стремительно выросли цены на недвижимость за пределами королевства: все приближенные короля и даже чиновники средней руки скупали поместья и даже замки по всему Атлантису.
После обеда десятник пошел навестить Лайса. В то, что у парня найдется две сотни золотых, он не рассчитывал. Молод, богатой родни нет. О родне он вообще не слышал, знал только со слов Лайса, что тот сирота, а дальше о своем прошлом Лайс не распространялся. Были бы богатые родственники — похвастался бы. Значит, и тех нет. Какие — то делишки этот Лайс обделывал на стороне. Может, даже кого — то и грабил, иначе, откуда деньги у парня? На ту же взятку, чтобы вступить в личную королевскую сотню. Хотя тогда сумма была не очень — то и большая — всего двенадцать золотых. Но простому человеку, тем более, сироте накопить такие деньги сложно. Хаммийцы, правда, теперь вдвое большие суммы несут, но ведь на то они и хаммийцы!
А сейчас после смены командования и приходом барона Шогена, поставленного королем для наведения порядка в их сотне, Ноксон не сомневался, что расценки возрастут чуть ли не вдвое. Только от этого хаммийцы и сынки местных торговцев не перестанут пополнять королевскую гвардию. Совсем не перестанут. И хромые и горбатые тоже будут. Разве что общую жалкую массу новобранцев Шоген разбавит двумя — тремя действительно хорошими солдатами, которых и продемонстрирует Пургесу.
