потому, что вы нам симпатичны, наоборот. Но потому, что мы не хотим, чтобы из-за вас Кира Яковлевна попала под суд…
— Что? Эта старая кошелка? — Елена делано засмеялась. — Кому она нужна?
— Не сметь ее так называть! — снова рявкнул Митька так, что у бармена за стойкой зазвенели стаканы, а официантка сделала пару боязливых шагов в нашу сторону.
Я успокаивающе махнула ей рукой — мол, не волнуйся, все под контролем. Елена пыталась сделать независимое лицо, но было заметно, что губы ее дрожат. Ой, все-таки хорошо, что я взяла с собой Митьку, польза от него есть!
— Так как — вы хотите с нами поговорить? Или у вас есть более важные дела?
Елена побарабанила пальцами по столу, взглянула на часы и наконец решилась:
— Ладно, полчаса у меня есть… так в чем там дело?
— Еще раз повторяю: кто-то одну за другой убил трех женщин, позирующих на этом снимке. Мы хотим понять, что было причиной. А для этого вы должны рассказать, что связывает… то есть связывало вас четверых?
— Да ничего нас не связывает! Не связывало! — раздраженно выкрикнула Елена.
— Тише! Вон, бармен уже за телефон взялся, еще, не дай бог, охрану вызовет…
— А мне плевать! — Тем не менее Елена понизила голос. — Говорю же, ничего нас не связывало, кроме этих курсов. Ну, общались, кофе вместе пили, потом телефонами обменялись, вот и все.
— Вы ни с кем из них не были прежде знакомы? Ни с кем не встречались? Не работали вместе, не ходили на фитнес, в бассейн или еще куда?…
— Ни с кем.
— Но тем не менее у вас есть их телефоны.
— Ну сказала же, обменялись на всякий случай уже потом, когда закончили первую ступень.
— Значит, что-то произошло на курсах. Что-то, из-за чего вас четверых решили устранить. Скорее всего, вы что-то видели…
— Да ничего такого мы не видели! Группа небольшая, все женщины, особо и не разговаривали друг с другом!
— Ну, может быть, вы этому не придали значения. Не поняли, что для кого-то это важно или опасно.
— Говорю же — не было ничего подобного! — Елена снова взглянула на часы.
— Вы не забыли, что вспомнить это важно в первую очередь для вас? — напомнила ей я.
— Ну да, да… но я не представляю, что это может быть!
— И помните: из четырех женщин на снимке живы только вы, значит, теперь вы представляете для убийцы особенную опасность. Как последний свидетель.
— Черт… — Елена схватилась за голову. — Ничего, ничего не могу вспомнить!
— А вообще, когда, при каких обстоятельствах вы оказывались именно в таком составе, вчетвером?
— Ну, несколько раз такое было… к примеру, когда позировали для этого снимка, фотограф выбрал именно нас, поскольку мы неплохо выглядели.
— То есть кроме этого общего снимка был еще отдельный снимок вас четверых?
— Ну да… то-то я смотрю, здесь все не так…
Она потерла пальцами переносицу и добавила:
— Он тогда нас задержал, все переснимал, что-то ему не нравилось: то свет, то выражение лица, а я нервничала, потому что спешила на важную встречу. Так мало того — потом мы вместе в лифте спускались и лифт не туда заехал. В итоге я опоздала…
— Что значит «не туда заехал»? Лифт — это не автомобиль, он едет только по шахте.
— Какой-то был сбой… Нам нужно было вниз, на первый этаж, а он поехал наверх… на самый верхний, технический… там еще мастер был, он что-то чинил. Странный такой…
— Что в нем было странного?
— Ну, не знаю… он показался мне странным, а почему — я уже не могу вспомнить. Хотя… — Елена оживилась, — пожалуй, у него была слишком хорошая стрижка для простого электрика. Сразу видно, что он стрижется у классного, дорогого парикмахера. Причем постоянно — за один раз такую стрижку не сделаешь. Это как английский газон — его нужно стричь триста лет, чтобы достойно выглядел…
Тут она очень выразительно посмотрела на Митю. То есть дала понять, что срисовала его сразу и запросто.
И то сказать, хоть я его и причесала, но насчет стрижки она права, как ни противно это признавать.
— Давайте не будем отвлекаться на газоны, — строго сказала я. — И у вас, и у нас мало времени.
— Да, это правда… времени мало… так еще этот мастер на нас так посмотрел…
— Как именно?
— Как кот, которого застали за кражей сметаны.
— А что было потом?
— Потом двери закрылись и лифт снова поехал — на этот раз куда положено, вниз.
— Больше вы ничего важного не помните?
— Нет, не помню. Можно, я уже пойду? — Елена который раз взглянула на часы.
— Ладно, скажите только, где находится этот лифт, из которого вы видели мастера.
— Ну как где? В том бизнес-центре, где курсы, на которые я ходила. Вот эти, — Елена показала на снимок. — Это все?
Почти. Можете вспомнить, когда случился этот эпизод? Хотя бы приблизительную дату.
— Почему приблизительную? Точную скажу. Это было двенадцатого июня.
— Вы что, все свои дни так хорошо помните? — переспросила я недоверчиво.
— Я же сказала: в тот день у меня была очень важная встреча с потенциальным инвестором. А я на нее опоздала, так что сделка сорвалась. Так что можете не сомневаться, это было именно двенадцатого июня. Могу я уже идти?
— Можете. — Я вспомнила многочисленные детективные сериалы и добавила классическую фразу: — Но если что-то вспомните — позвоните мне…
— Непременно! — усмехнулась Елена и тут же испарилась.
— Эй, а вы же мой телефон не записали! — Но Елены уже и след простыл.
— Впрочем, может, оно и к лучшему… — проговорила я. — Надоела она мне хуже горькой редьки, до чего противная баба. Но ты молодец, хорошо ее на место поставил. — Я вспомнила, что мужчин время от времени нужно хвалить. — А что ты делаешь?
Митька усиленно махал руками, подзывая официантку.
— Я есть хочу! — заявил он. — Что с этого кофе, только аппетит появился. Что у вас есть? — Это он уже не мне.
Господи, мысленно взвыла я, этого мужчину легче убить, чем прокормить! Впрочем, они все такие.
Еды в этом кафе толком не подавали, так что Митька заказал два сэндвича — с рыбой и с мясом — потом еще миндальный круассан размером с десертную тарелку.
Я сжала зубы и решила терпеть.
— Ну, что у нас теперь в планах? — осведомился Митька, отставив пустые тарелки и взглянув на меня сытым взглядом.
— У нее научился? — покосилась я на него. — Изображаешь очень крутого? Хочу тебе напомнить: это тебя мы сейчас спасаем от ареста. С меня обвинения
