в то же время невыразимо прекрасной, прекрасной благородной простотой и совершенством своей формы, которая присуща подлинным шедеврам.
Я не удержалась, запустила руки в торбу и осторожно вынула оттуда чашу.
Она оказалась неожиданно тяжелой.
При свете на серебристом металле появлялся мягкий шелковистый блеск. По ободку чаши змеилась надпись на каком-то незнакомом языке. Это были не латинские буквы, но и не греческие. Мне никогда прежде не приходилось сталкиваться с таким алфавитом.
От одного только вида этих букв меня охватило странное волнение, как будто я ощутила дыхание несравненной древности и удивительного могущества.
— Чаша Герострата! — проговорила я взволнованно.
— Что? — переспросил Митя. — При чем здесь Герострат?
— Ах, ты ведь не знаешь… ну я тебе расскажу, только позже. Сейчас нам нужно решить, что с ней делать.
— Какая красивая! — приговаривал Митя, не сводя глаз с чаши.
Казалось, она притягивает его, как магнит железную стружку.
— И не думай! Вынести ее из этого здания нельзя…
— Почему?
— На нее настроен электромагнитный контур охранной сигнализации, при попытке вынести чашу поднимется тревога.
— Слушай, откуда ты все знаешь?
— От верблюда, — рассмеялась я, — точнее, от верблюдицы, которую зовут Кира Яковлевна. Пока ты с Михаилом пьянствовал, я всю историю с чашей у нее вызнала. Значит, этот тип, коуч, выкрал бесценную чашу, причем наверняка не для себя, а по заказу. Но вынести он ее не мог, потому что…
— …потому что контур, — кивнул Митя.
— Ага, и он решил ее спрятать в здании, которое граничит со зданием музея, и между ними есть переход, про который никто не знает, поэтому в соседнем здании чашу и не искали. Кира Яковлевна узнала про него случайно, уже после кражи.
Значит, он чашу спрятал, но тут случился сбой лифта и эти четыре заразы случайно его увидели. Они-то ничего не поняли, но он-то про это не знал! А вдруг они что вспомнят и сопоставят даты? Поэтому он решил подстраховаться, их всех убить.
Тем более что время у него было: когда еще сигнализацию со здания снимут и чашу можно будет спокойно вынести…
— Зачем так сложно? — упрямо сказал Митя. — Притворяться коучем, связываться с нами… Пристукнул бы их по-быстрому, он же, я так понимаю, профи…
— Если бы он их сразу пристукнул, стали бы расследовать, вышли бы на курсы, а ему никак нельзя к зданию внимание привлекать. А по иронии судьбы все четыре оказались такими стервами, что нашлись люди, которые их ненавидели. Хороший план! Но… вмешалась судьба… если бы мы с тобой не были знакомы с детства… Если бы я не встретила Ленку Мелехову…
— Ладно, что теперь делать с чашей?
— Оставлять ее здесь я не хочу — незачем делать такой подарок вору и убийце…
— Тогда нужно спрятать ее где-то внутри этого здания…
— Ты совершенно прав! Поищем подходящее место.
— А что с этим тайником?
— Приведем все в исходное состояние, сделаем как было. Только перед этим оставим тому «мастеру» подарок…
Я огляделась и увидела неподалеку мусорную урну.
Заглянула в нее — внутри обнаружился промасленный пакет из сетевого заведения фастфуда. Видимо, кто-то из обслуги бизнес-центра обедал здесь и выбросил в урну пакет с остатками своей трапезы.
— То, что надо!
Я достала пакет и увидела под ним какой-то тускло отсвечивающий металлический предмет.
— А это что такое?
Митька заглянул через мое плечо и сказал:
— Жесткий диск от компьютера, или винчестер. Сломался, вот его и выбросили.
Я достала диск из урны и поняла, что он очень тяжелый, примерно такой же, как чаша, после чего запихнула пакет с объедками и винчестер в торбу, завязала ее и положила на прежнее место — в тайник.
Митя закрыл сначала дверцу с фальшивой электрикой, затем — сам шкафчик.
Внешне все выглядело как до нашего посещения.
Чашу я положила в пластиковый пакет, который нашелся в моей сумке, и мы пошли вниз по лестнице.
Ниже этажом я увидела дверь с женским силуэтом и направилась к ней.
— Тебе что — приспичило? — осведомился Митя с оттенком неудовольствия.
— Нет, просто я придумала, где лучше всего спрятать чашу. Сюда он пойдет в последнюю очередь.
— А ведь ты права! — Митя усмехнулся. — Ну, ты извини, я тебя подожду снаружи…
— Конечно.
Я вошла в туалет, огляделась и увидела неприметную дверку стенного шкафа.
В этом шкафу уборщица держала швабры, ведра, моющие средства и прочую бытовую химию.
На верхней полке стеллажа стояли несколько коробок со стиральным порошком. Я встала на цыпочки, достала самую большую коробку, запихнула внутрь чашу и разровняла порошок, чтобы ее не было видно снаружи. Затем поставила коробку в самый задний ряд, куда никому долго не придет в голову заглядывать.
Осмотрев результат своего труда, я осталась довольна и вышла в коридор, где меня дожидался Митя.
— Ну что, порядок?
— Порядок!
Мы спустились на первый этаж.
Все посетители и сотрудники бизнес-центра уже разошлись, и охранник взглянул на нас неодобрительно:
— Курсы уже закрыты давно, вот интересно, что это вы там делали?
— Что делали, что делали, — Митька хохотнул и обнял меня за плечи, — известно что. А ты, мужик, завидуй молча!
— Зря ты это, он нас запомнит, — прошипела я.
— Вечно ты всем недовольна! — буркнул он, очевидно вспомнив, что в квартире его уже поджидает Михаил с бутылкой.
— Ну потерпи уж, — я погладила его по плечу, — чует мое сердце, дело близится к концу.
И на прощание еще раз напомнила, чтобы он берег чужую одежду.
В тот же вечер, едва солнце скатилось в море, Герострат пришел на рыбный рынок и нашел там харчевню.
Заведение это было грязным и полутемным.
За широким столом пировали финикийские матросы, в углу трое разносчиков играли в кости.
Герострат подумал, что негоже посланцу богини назначать встречу в таком непотребном месте. Однако он окликнул трактирного слугу и потребовал кувшин финикийского вина.
Расплатившись за вино, он спросил, как найти Филиппа из Микен.
Слуга посмотрел на него настороженно, но потом протянул ладонь:
— Это будет стоить драхму!
Герострат вложил в ладонь монету, и слуга поманил его за собой.
Возле задней стенки харчевни была льняная занавеска. Слуга отдернул ее и показал в темный закут:
— Тебе сюда.
Герострат шагнул вперед, и занавеска за его спиной опустилась.
Он оказался в глухой темноте.
Впрочем, привыкнув к этой темноте, Герострат разглядел в ней два тускло отсвечивающих глаза.
Он испуганно сглотнул и проговорил:
— Это тебя зовут Филипп из Микен?
Вместо ответа раздался звук удара кремня о кресало, и в темноте вспыхнули искры, а затем загорелся слабый огонек масляной лампады.
При ее
