– А ну-ка, парни, хватайте негодяя! Помогите нашей доблестной страже.
Ближайшие рабочие послушно подняли свои инструменты и потянулись к Сомову. Вот тебе и пролетарии всех стран соединяйтесь.
– Козлы! – крикнул им Виктор и побежал по забору.
Когда ограждение кончилось, Сомов спрыгнул на землю и свернул обратно к пешеходному мосту, ведущему на вокзал. Была надежда, что на вокзале можно будет раствориться в толпе пассажиров. Но на середине моста он увидел, что с другой стороны по лестнице поднимается стражник, который в свою очередь тоже заметил беглеца и бешено закрутил трещоткой, подавая сигнал и призывая на помощь своих товарищей. Виктор повернул было назад, но там уже подбегали стражники с рынка. Тогда он не задумываясь перешагнул невысокое ограждение моста и спрыгнул на крышу поезда. Оглянулся, увидел, что со стороны депо спешат работяги, ведомые своим неугомонным начальником, и побежал к голове поезда. Виктор легко перепрыгивал с вагона на вагон и скоро достиг тендера перед паровозом, где на мгновение растерялся. Беглец понятия не имел, как теперь слезть. Он посмотрел с края крыши вниз. Вагон был слишком высоким, а каменная платформа слишком жесткой для того чтобы прыгать без риска поломать себе ноги. Сомов выдохнул, в три шага разбежался и прыгнул на светильник. Ухватился за цепь, сполз по ней до медного отражателя и повис на нем, сильно раскачиваясь, а затем неожиданно с треском полетел вниз. Охнул, отбив себе ноги, отбросил в сторону оторванный отражатель и огляделся. На него со всех сторон испугано косились пассажиры, а над их головами уже виднелись приближающиеся и колышущиеся перья на шлемах стражников. Звук трещоток усиливался и Сомов помчался в центральный холл вокзала. На его пути какой-то неразумный служащий железнодорожного вокзала без оружия попытался задержать беглеца и расставил руки в стороны. Виктор снес его, походя, одним ударом ноги в грудь и почти не замедлил движения. В холле оказалось намного меньше людей, чем рассчитывал Сомов и о том, чтобы спрятаться среди них не могло быть и речи. А на выходе из вокзала для беглеца была приготовлена грамотная засада. Во всех трех арках перекрывая путь, стояли стражники с мечами наголо, и капитан стражи в гогглах. Сомов, не сбавляя скорости, понесся по полупустому холлу прямо на стражу. А когда капитан стражи поднял меч, готовясь к удару, Виктор резко свернул в угол здания, закрыл лицо локтями и со всего маху врезался в окно рядом с билетными кассами. Раздался треск ломаемой рамы, зазвенели выбитые стекла, и он выкатился на привокзальную площадь, рассыпая вокруг себя щепки и град стеклянных осколков. Не обращая внимания на порезы, Сомов вскочил и рванул дальше. Он летел мимо зданий, тесно застроенных по краю площади и лихорадочно высматривал закоулок, куда бы можно было свернуть. Сзади наседали и матерились спохватившиеся стражники во главе с капитаном, а впереди из-за угла показалась еще одна группа людей в доспехах, привлеченная звуками трещоток. Беглеца взяли в клещи. Деваться было практически некуда, и Виктор нацелился на один из балконов, относительно низко нависающих над дорогой. Ну, выручай цирковая подготовка! Беглец изо всех сил подпрыгнул вверх, чудом зацепился за металлические прутья конструкции и быстро вскарабкался на эту выступающую часть дома в тот момент, когда к нему подбежали стражники. Прыгать следом они даже и пытаться не стали. Не с их ростом и умением выполнять подобные трюки. Но стража попробовала достать Сомова мечами, а потом заколотила в двери дома, требуя их впустить. Виктор не стал задерживаться и через незапертую балконную дверь проник внутрь здания. Он пронесся ураганом сквозь покои, пугая прислугу и домочадцев, вылетел из дома с другой стороны, миновал маленький садик и через калитку выскочил на узкую кривую улочку. Здесь не было ни прохожих, ни стражи, но звуки трещоток казалось, раздавались со всех сторон. Виктор заметался, совершенно не понимая, в какую сторону ему теперь бежать. Он тяжело и хрипло дышал, а силы у него были на исходе. И тут его взгляд упал на колодец, прижавшийся к стене здания. Невысокое сооружение больше походило на дыру в мостовой, огороженную полукольцом из камня и накрытую дубовой крышкой. Сомов оглянулся – не видит ли кто его, согнулся, быстро протиснулся в узкое отверстие и повис внутри колодца, держась пальцами за его край. Интересно долго ли я так смогу провисеть, успел подумать Виктор, прежде чем его пальцы соскользнули, и он полетел вниз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Беглец с плеском обрушился в прохладную воду, вынырнул и затих. Сверху по мостовой уже грохотали подкованные сапоги и совсем рядом раздавались отрывистые команды капитана стражи. Сомов не был уверен, что вода непроницаема для гогглов, но на всякий случай все же задержал дыхание и без звука ушел под воду на самое дно. Он продержался без воздуха около минуты, а когда высунул голову и прислушался, то звуки трещоток раздавались уже где-то вдалеке и постепенно удалялись. Виктор с облегчением выдохнул – кажется, от погони он все-таки избавился. Он отдышался и попробовал выбраться из колодца. Но не тут-то было. Стенки колодца оказались покрыты скользким мшистым налетом и не позволяли ни удобно ухватиться руками, ни твердо упереться ногами. Сомов обреченно посмотрел вверх на светлое пятно горловины колодца. Оставалось только ждать. Виктор дрожал от холода, несколько раз уворачивался от дубовой бадьи, которая падала с пятиметровой высоты и полная воды, скрипя железной цепью, поднималась обратно. Несмотря на холод он не торопился вылезать из колодца и ждал безопасной ночи. А когда светлый круг над головой стал темным, Сомов ухватился за ржавую цепь очередного спущенного вниз ведра и проворно полез вверх. Какая-то женщина испуганно ахнула и села на мостовую, увидев вылезающего из отверстия колодца мокрого насквозь человека.
– Тихо, – сказал ей Виктор стуча зубами.
Город уже погрузился в ночь, и вокруг не было ни души, если не считать онемевшую от страха женщину. Настороженно прислушиваясь и поглядывая по сторонам, Сомов поднял из колодца бадью, перелил из нее воду в ведро женщины и аккуратно закрыл крышку колодца.
– Тихо, – еще раз повторил он и растворился в ночи, оставив только мокрые следы, уводящие в темноту улицы, на которой не горели газовые фонари.
Всю ночь Виктор крадучись пробирался по закоулкам Маркатана и лишь под утро выбрался из города. Беглец забился в свое убежище на старом кладбище, завернулся в плащ и проспал почти весь день до самого вечера. Проснулся Сомов хмурым и разбитым. Руки у него опустились, и что делать дальше он совершенно не представлял. Планов больше не было. Его дорогая одежда утратила прежний лоск, была измята, запачкана, местами порвана, а из пары перчаток осталась только одна правая. Кошелек был пуст. Ни карт, ни компаса в наличие не имелось, и в какую сторону идти было непонятно. Да и далеко ли уйдешь в таком виде, без денег и документов, да еще и пешком.
Виктор сидел на грязном полу, прислонившись спиной к холодной каменной стене склепа, и уже несколько часов не отрываясь, смотрел на низкое небо, по которому плыли огромные, словно горы, белоснежные и такие очень земные облака. Если долго не отрывать взгляда от неба, то можно было забыть о враждебном мире вокруг и представить, что ты находишься на земле. Сомов смотрел на эти чужие облака, а мыслями был на родной планете. Он цеплялся за земные воспоминания и пытался отвлечься от того безнадежного положения в котором оказался. Вдали от родины, совсем один и загнанный в угол. Но земные воспоминания мало успокаивали и всегда заканчивались тревожными думами о родителях. Что они сейчас делают? Помнят ли о нем? Живы ли? Смогли ли пережить то страшное известие, когда узнали, что их сын пропал без вести? Сомов горестно вздохнул. Эх, полжизни бы отдал за то чтобы сейчас вернуться домой. Вот только не с кем было заключить подобную сделку. И зачем он только купил этот чертов билет на злополучный рейс номер сорок пять тридцать восемь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Авиакатастрофа заставила вспомнить Виктора и виновника всех своих бед – разноглазого человека из самолета. У булгаковского Воланда глаза тоже были разного цвета. Может быть, разноглазый пассажир был не человек и даже не маг, а сам сатана? Но для чего ему понадобилось посылать недоучившегося студента в это проклятое место? Была ли это часть какого-то дьявольского плана или просто злая шутка? И являлся ли Сомов единственным человеком, которого отправили в чужой мир? Может быть, здесь были и другие несчастные? Виктор задумался.
