В мире Осаны он не встречал себе подобных. Однако на земле в объективы фотокамер не раз попадали весьма странные люди внешний вид которых свидетельствовал о том, что они явно из другого мира. Девушка, разговаривающая по мобильному телефону в фильме Чарли Чаплина, человек с прической и одеждой двадцать первого века запечатленный на снимке, сделанным в сороковых годах прошлого столетия и многие другие. Кроме того, Сомов видел нескольких попаданцев и собственными глазами. Правда, назвать их путешественниками во времени и пространстве можно было только с большой натяжкой.
На улицах дачного поселка, где семья Сомовых проводила лето, несколько дней подряд появлялся очень странный человек с окладистой бородой и в темных очках с роговой оправой. Выглядел он как выходец из шестидесятых годов – в полупальто, клетчатом костюме с отливом, в тряпичных ботах, шапке-пирожке и с неизменным фанерным чемоданчиком в руках, в котором всегда что-то таинственно позвякивало. Подозрительный человек интриговал весь дачный поселок до тех пор, пока его не задержала милиция. Попаданцем оказался бомж по кличке Маляля-самогонщик, обокравший конторку заготовителя вторсырья и поживившийся там старыми вещами. А в чемодане у него находился алюминий, похищенный с дачных участков: вилки, ложки, подстаканники и бидончик.
Другого попаданца Сомов увидел как-то зимой в Санкт-Петербурге. Февральская погода свирепствовала и люди заматывались шарфами и кутались в шубы. Виктор ехал в трамвае с напрочь заиндевевшими окнами, когда на остановке в салон вошел человек в шортах, футболке с короткими рукавами и сандалиях на босу ногу. Он прошел в середину вагона, взялся за ледяной поручень и принялся смотреть в окно, как ни в чем не бывало. От мороза его голые руки были красными, чуть ли не сиреневыми и было очевидно, что ему очень холодно, но он продолжал сохранять абсолютно невозмутимое лицо. Весь салон косился на необычного пассажира. Он не был похож ни на закалявшегося спортсмена, ни на жертву ограбления, ни на сбежавшего сумасшедшего, ни на проспорившего чудака в силу солидного возраста. Напрашивалось единственное невероятное, но самое логичное объяснение – это был путешественник во времени, промахнувшийся и угодивший вместо лета в зиму. И что ему оставалось делать? Принять независимый вид и отправляться выполнять задание, хрустя снегом под сандалиями.
Именно так тогда с улыбкой подумал о странном пассажире Виктор. Однако теперь вспоминая этот случай ему было совсем не смешно.
Третьего попаданца Сомов лично не видел, но о нем ему рассказывал дядя, в честь которого Виктора и назвали. Дядя Витя был неугомонным жизнерадостным, но не слишком везучим человеком. Он дважды был неудачно женат, а один раз ухитрился угодить в тюрьму. Об этом периоде своей жизни дядя рассказывал с юмором и одну историю Сомов хорошо запомнил. Речь шла о необычном преступнике, осужденным за нанесение тяжких телесных повреждений в отношении двух и более лиц. По словам дяди это был матерый рецидивист, почти не вылезающий из колонии и имевший особую примету – наколку на плече. Наколка эта была оранжевого цвета и даже слегка светилась в темноте. На ней были изображены две параллельных молнии и надпись: «База Астероид», а по окружности: «Второй пояс орбитальной обороны». Надписи были выполнены на русском языке, но необычным шрифтом и с ошибками. Человек говорил по-русски свободно, но с неопределенным акцентом и использовал в речи много англицизмов, что для закоренелого преступника было достаточно странно. Дядя Витя освободился по отбытию, а необычный человек остался досиживать в колонии, и дальнейшая его судьба была неизвестна.
Неужели то, что раньше Сомов принимал за веселую выдумку своего дяди, было правдой? Вполне возможно, что именно так оно и было. Сколько еще, таких как Виктор, бродило по Земле и Осане? Как они решали свои проблемы? И что было делать ему? Сомов в отчаянии обхватил голову руками.
Единственное что ему оставалось так это выйти на большую дорогу. Меч у него есть. Управляться им, спасибо Лексору и Хэку, он умеет. А если вдруг нарвется на более ловкого и опытного противника, то на этом все его мучения и закончатся. Ну а повезет, то разживется деньгами, документами, а возможно даже и лошадью. Верхом можно далеко уйти от опасного Маркатана, где на беглеца устроили настоящую охоту.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вот только Сомов совсем не был уверен, что сможет поднять меч на человека. Он уже имел печальный опыт с кухаркой и сторожем, и выяснил, что на подобный поступок не так-то просто решиться. А в его случае может быть даже и невозможно. Наверное, слишком сильным оказалось земное воспитание, в котором немалую роль сыграли законопослушные родители Виктора. И на него опять нахлынули воспоминания.
Он учился в первом классе, когда все семейство Сомовых собралось на какой-то праздник у дяди Вити. Дети играли отдельно от взрослых, лазили, где только можно и где нельзя и нашли патронташ с охотничьими патронами. Вид блестящих латунных цилиндриков с красными капсюлями покорил сердце мальчишки с первого взгляда. Сказалась неудержимая тяга всех мужчин к оружию, и Витя утащил два патрона с собой. Дома их вскоре обнаружили родители, и состоялся исторический разговор, который навсегда привил Сомову стойкое отвращение к преступности.
– Ну что же, сынок, поздравляю, – с грустью сказал папа, – вот ты и стал вором. Теперь тебя обязательно будет искать милиция. Однажды ночью они придут к нам с собакой, наденут на тебя наручники и уведут в тюрьму. Там тебя постригут налысо и посадят в клетку. За кражу ты получишь лет десять. Но можно облегчить наказание. Для этого нужно вернуть патроны дяде Вите. Тогда тебе дадут не десять лет, а половину срока. Всего лишь каких-нибудь лет пять.
А мама погладила сына по голове и ласково сказала:
– Тебе сейчас семь лет, сынок, выйдешь из тюрьмы, будет двенадцать. Но мы с папой тебя очень любим, и будем ждать.
Черт знает, где его родители выкопали этот тонкий психологический этюд, но надо отдать должное – он оказался действенным. К чужим вещам Виктор никогда в жизни больше не прикасался.
Эти детские земные воспоминания разбередили душу Сомова и окончательно вогнали его в депрессию.
Наступил закат. Воздух, переполненный пьяным запахом полыни, был неспокоен, и иногда раздражался короткими порывами ветра, поднимая пыль. Наверное, приближался дождь. Виктор уже совсем отрешенно смотрел на чернеющие облака, плывущие по фиолетовому небу и на багровый горизонт в том месте, где скрылось солнце. Когда ветер швырял ему в глаза колючую пыль, он непроизвольно щурился, и это было единственное движение, которое выдавало в нем жизнь. Лицо его посерело, а скулы чуть серебрились трехдневной щетиной. Сомов практически не шевелился и пребывал в глубочайшей апатии.
Упали первые капли дождя, и сразу похолодало. Виктор вяло передвинулся вглубь гробницы под крышу и закутался в плащ. Он слушал, как редкий дождь еле слышно шелестит листвой деревьев и почти без звука разбивается о камни гробниц. Небо на мгновение озарила ослепительная вспышка света, и почти следом раздался оглушающий удар грома. Неподалеку кто-то испугано вскрикнул и выругался. Ему ответили смешками несколько грубых мужских голосов.
Сомов сразу весь подобрался, отодвинулся еще дальше вглубь гробницы и нащупал рукоять меча. Вот черт, неужели выследили? Он весь обратился вслух. Послышались приближающиеся шаги, и кто-то совсем рядом воскликнул:
– Смотри-ка, вон там можно укрыться от дождя!
У Виктора похолодело в груди. В проломе показалась фигура человека и замерла, всматриваясь в темноту гробницы. На стражника он был мало похож.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Опаньки! – радостно воскликнул пришелец, разглядев Сомова, – Эй, Лютый, кажется, я нашел твой кожаный плащ. Только в нем кто-то есть.
Снаружи радостно заржали и в поле зрения появились еще несколько человек. Один из них властно растолкал своих приятелей, протиснулся вперед и изучающе посмотрел на Виктора. Видимо это и был Лютый. Широкоплечий мужчина с тяжелым квадратным подбородком и неприятным наглым взглядом.
