Хорошо.
Не произнеся больше ни слова, и уж конечно, не извинившись, Миа покинула отель, повернула направо и зашагала ко Второй авеню, «Хаммаршельд-Плаза-2» и прекрасной песне розы.
17
На углу Второй авеню и Сорок шестой улицы у тротуара припарковался красный металлический фургон. От времени краска заметно выцвела. В этом месте бордюрный камень выкрасили в желтый цвет, и мужчина в синем костюме, с нашивкой на рукаве «Служба охраны», обсуждал сей факт с другим мужчиной, высоким и белобородым.
Внезапно в сердце Миа закралось смятение.
Сюзанна? Что случилось?
Этот мужчина!
Охранник? Ты про него?
Нет, тот, что с бородой! Он же выглядит точь-в-точь как Хенчек! Хенчек из Мэнни! Разве ты не видишь?
Миа и не видела, и не хотела видеть. Она уже поняла, что парковка фургонов у тротуара в тех местах, где бордюрный камень красили желтым, запрещалась, и хотя бородатый мужчина это понимал, отгонять фургон он определенно не собирался. Наоборот, продолжал расставлять мольберты, а на них – картины. Миа чувствовала, что на эту тему мужчины спорят не в первый и, судя по всему, не в последний раз.
– Я вынужден выписать вам квитанцию на уплату штрафа, преподобный.
– Делай, что должен, патрульный Бензик. Бог любит тебя.
– Хорошо. Рад это слышать. А квитанцию вы порвете. Так?
– Отдайте кесарю кесарево, отдайте Богу Богово. Так говорит Библия, и да будет благословенна святая книга Господа нашего.
– Это я понимаю. – Бензик достал из заднего кармана толстый блокнот, начал что-то писать на верхней страничке. Чувствовалось, что это тоже давний ритуал. – Но вот что я вам скажу, Харриган… рано или поздно город заметит, чем вы тут занимаетесь, и тогда вашей святой заднице воздадут по полной программе. Я очень надеюсь при этом присутствовать.
Он вырвал исписанную страничку из блокнота, подошел к металлическому микроавтобусу, сунул листок под черный «дворник» на ветровом стекле.
Сюзанна, с улыбкой: «Его штрафуют. Судя по разговору, отнюдь не впервые».
Миа на мгновение отвлеклась, можно сказать, против воли: «Что написано на боку фургона, Сюзанна?»
Произошла небольшая подвижка, Сюзанна чуть протиснулась вперед, зрение у Миа словно раздвоилось. Для нее это ощущение было новым, словно кто-то начал щекотать ее глубоко в голове.
Сюзанна, голос по-прежнему звучал весело: Тут написано: «ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО БОГА-БОМБЫ», преподобный Эрл Харриган». А еще: «ВАШЕ ПОЖЕРТВОВАНИЕ ЗАЧТЕТСЯ ВАМ НА НЕБЕСАХ».
Что такое небеса?
Еще одно название для пустоши в конце тропы.
Понятно.
Бензик-патрульный уже уходил, с чувством выполненного долга, заложив руки за спину. Его впечатляющих размеров зад покачивался в форменных брюках. Преподобный Харриган все занимался мольбертами. На первом стояла картина, где мужчина в белом одеянии выводил из тюрьмы другого мужчину. Голова белоодеянного светилась. На второй – белоодеянный отворачивался от краснокожего монстра с рогами на голове. Чувствовалось, что монстр с рогами страшно зол на сэя Белоодеянного.
Сюзанна, красное существо… так люди этого мира представляют себе Алого Короля?
Сюзанна: Полагаю, что да. Это Сатана, если хочешь знать, владыка подземного мира. Попроси этого служителя Бога поймать тебе такси, а? Используй черепашку.
В голосе Миа вновь зазвучала подозрительность (похоже, она ничего не могла с этим поделать): Ты правду говоришь?
Правду говорю! Ага! Скажи: «Иисус Христос», – женщина!
Хорошо, хорошо.
Миа явно стеснялась. Но направилась к преподобному Харригану, доставая черепашку из кармана.
18
Сюзанну осенило: она вдруг поняла, что надо делать. Резко подалась назад (если эта женщина не сможет поймать такси даже с помощью магической черепахи, значит, она просто ни на что не способна), крепко закрыла глаза и визуализировала «Доган». И, открыв их, очутилась там. Схватила микрофон, по которому обращалась к Эдди, включила, щелкнув тумблером.
– Харриган! – крикнула она в микрофон. – Преподобный Эрл Харриган! Ты здесь? Ты меня слышишь, сладенький? Ты меня слышишь?
19
Преподобный Харриган оторвался от своих трудов на достаточно долгое время, наблюдая, как черная женщина и с хорошей фигуркой, спасибо Тебе, Господи, садится в такси. Желтый автомобиль тут же отъехал. До начала вечерней проповеди предстояло многое сделать, беседа с Бензиком-патрульным не тянула и на разминку, но он все равно стоял и смотрел, как мигают и исчезают вдали задние огни такси.
С ним что-то произошло? Только что?
Он?.. Неужели такое возможно, неужели с ним?..
Преподобный Харриган упал на колени на тротуаре, не обращая ни малейшего внимания на пешеходов (впрочем, большинство из них не замечали его). Сцепив пальцы больших, старых, бессчетное число раз восхвалявших Бога рук, поднял их к подбородку. Он знал, что Библия считает молитву делом личным, которому следует предаваться в уединении, к примеру, в своей комнате, и проводил немало времени в таких молитвах, вознося хвалу Господу. Но он также верил и в другое: Бог хотел, чтобы люди время от времени видели, как выглядит молящийся человек, потому что большинство из них, прости, Господи, забыли, как он выглядит. И не было более подходящего, более приятного места для разговора с Богом, чем вот этот угол Второй авеню и Сорок шестой улицы. Тут звучало пение, чистое и нежное. Оно возвышало душу, очищало разум и… может, и случайно, очищало кожу. То был не голос Бога, преподобному Харригану хватало ума понять, что Бог не может петь на уличном углу, однако он склонялся к тому, что слышит ангелов. Да восславим Бога, восславим Бога-Бомбу, голос серафима!
– Господи, ты только что сбросил на меня маленького Бога-Бомбу? Я хочу спросить, был ли голос, который я только что слышал, твой или мой собственный?
Нет ответа. Так часто он не получал ответа. Что ж, он еще успеет над этим подумать. А пока нужно готовиться к проповеди. К шоу, если уж говорить откровенно.
Преподобный Харриган вернулся к своему микроавтобусу, припаркованному, как всегда, у желтого бордюрного камня, и открыл задние дверцы. Достал буклеты, обшитое шелком блюдо для пожертвований, которое поставил на тротуар, крепкий деревянный куб. Трибуну, на которой он будет стоять, – так разве вы не сможете высоко поднять руки и крикнуть «аллилуйя»?
И да, братец, раз уж тебе это под силу, почему не сказать «аминь»?
КУПЛЕТ: Кам-каммала-вой!Другая снова с тобой!Ты ее ожидаешь,Ты в лицо ее знаешь,Но не друг, а враг она твой!
ОТВЕТСТВИЕ: Кам-каммала-вой!Нет, не друг, а враг она твой.А дашь слабину,Подставишь спину —Она разберется с тобой!
Строфа 11
Писатель
1
К тому времени, как они подъехали к маленькому торговому центру в Бриджтоне (супермаркет, прачечная и на удивление большая аптека), оба – и Эдди, и Роланд, не только слышали пение, но и чувствовали нарастающую силу. Она поднимала их вверх, как какой-то безумный, удивительный лифт. Эдди в голову вдруг полезли мысли о волшебном порошке Тинкер Белл[82] и волшебном перышке Дамбо[83]. С одной стороны, они вроде бы приближались к розе, с другой – все было иначе. Не ощущались в этом маленьком городке Новой Англии благочестие и святость, но что-то здесь чувствовалось, и очень сильное.
Выехав из Ист-Стоунэма, поворачивая, согласно указателям, с одной сельской дороги на другую, Эдди отмечал и кое-что еще: невероятную живость этого мира. Он никогда не видел, даже представить себе не мог такой яркости летней зелени сосновых лесов. Птицы, летящие на фоне небесной голубизны, даже простые воробьи, вызывали восторг, от которого захватывало дух. Тени, ложащиеся на землю, казались невероятно густыми и плотными. Создавалось впечатление, что ты можешь, если возникнет такое желание, наклониться, поднять любую и унести, как кусок ковра.
В какой-то момент Эдди спросил Роланда, чувствует ли он что-то такое.
– Да, – ответил Роланд. – Чувствую, вижу, слышу… Эдди, я прикасаюсь к этому.
Эдди кивнул. Он мог сказать о себе то же самое. Они попали в мир, более реальный, чем сама реальность. Абсолютно… антитодэшный. Лучшего сравнения он подобрать не мог. И они находились практически в сердцевине Луча. Эдди чувствовал, как Луч несет их, словно речной поток, мчащийся по ущелью к водопаду.
– Но я боюсь, – продолжил Роланд. – У меня такое ощущение, будто мы приближаемся к средоточию всего… может, даже к самой Башне. Ты понимаешь, после стольких лет, когда поиск Башни стал смыслом всей моей жизни, последний оставшийся шаг пугает.
Эдди кивнул. Это он понимал. И сам, конечно же, боялся. Если столь невероятную силу излучала не сама Башня, то ее источник обладал не меньшей мощью, чем роза. Но определенно все-таки отличался от нее. Близнец розы? Логичное, между прочим, предположение.
