– Похмельный понос уже завтраком называется?
Вдали прозвучал легкий щелчок – закрылась дверь уборной. Мне стало так стыдно, словно в кишечном непорядке уличили меня.
– Зато ты блевал, пока я душ принимала! Думаешь, я не слышала?
– А я отрицаю, что ли? – Макс посмеивался, чрезвычайно довольный собой. – Просто не понимаю, зачем это ханжество. Все с похмела дрищут и блюют. Один Маккинби прикидывается, что не какает.
– Да! – я угрожающе сверкнула глазами. – Все. Только у кого-то хватает культуры не обсуждать нечистоты, а у кого-то – нет! Даром что этот кто-то – весь из себя принц.
Макс был просто счастлив. Довел меня до вспышки злости – и радуется. Решил, что победу одержал.
– Ладно, кто-то обещал мне танцы показать. Вполне себе культурная программа. Гони сюда.
Я скрипнула зубами и нашла ролик в своих залежах на браслете. Подключилась к общей системе в номере, вывела изображение на стену, а звук – на потолочные динамики, по моим наблюдениям у потолочных всегда качество воспроизведения выше. А может, дело в акустике.
Макс с интересом следил. Увидав первые кадры, откомментировал:
– А вот и наша Джил.
– Август уверяет, что ее все зовут Лэн.
– Я же не все, – возразил Макс. – Мне-то с какой стати подлаживаться под ее вкусы? А теперь, значит, она за Маккинби взялась… Я с ним поговорю. Конечно, иногда я терпеть его не могу, но не до такой же степени, чтобы позволить спутаться с этой пираньей!
Я резко подобрела. И под древний напев «Слуги Келума» полезла в каталог, где заказывала всякие необходимые детали одежды. Макс одобрительно крякал и фыркал, следя за танцем.
– От да, эт по-нашему… – бормотал он. – А нам чего, пусть все хоть в обморок попадают… Джил-то, Джил! От ведь сука хищная… Знаешь, когда ты на Эвересте расспрашивала, я сначала решил, что тебя ревность заела. Да я ничего такого в виду не имею, просто Маккинби – твоя собственность, ни с кем ты не будешь его делить. У тебя инстинкт «собаки на сене» развит хорошо, и между нами, – это правильный инстинкт, благородный… ты вообще уверена, что твоя бабушка не согрешила с Бергом? Ну не пастушка ты, и хоть тресни… Фигня, я не то хотел сказать. Я хотел сказать, что сначала решил – не стоит внимания. А теперь вижу – еще как стоит. Потому что Джил высосет его досуха. А нам самим Маккинби еще пригодится. Ну и что, что я терпеть его не могу? Ни фига не парадокс. Я привык, что он есть в моей жизни. И все тут. Короче, Дел, не паникуй – решим мы эту проблемку…
Я молчала. Если Макса с похмелья разбирает словесный понос, лучше не осаживать. Во-первых, меньше говорить он не станет, во-вторых, его утренние страхи могут принять куда более худшую форму.
Танец кончился, и Макс заинтересовался мной. Встал, походил вокруг. Я пожалела, что работала с ладони, а не в линзах, потому что он тут же сунул нос в мой монитор.
– Это твоя обязанность? – уточнил он.
– В определенном смысле, – пробормотала я, выбирая по стандартному списку. – Август только кажется таким невозмутимым. На самом деле его выводит из себя малейшее несоответствие его запросам. Соответствовать умею только я…
– Погоди, и что, ты следишь, чтоб у него были чистые трусы с носками?
Я кивнула.
– Ничего себе, – опешил Макс. – Для меня ты такого не делала.
– С тобой мы развелись, когда мне даже девятнадцати еще не исполнилось. И не забывай, пожалуйста, что я работаю на Августа. За все это он мне платит. Так что не надо, насчет для кого и что я делала. Он мне не муж и не любовник, чтобы подобные поступки можно было расценивать как особенное расположение с моей стороны.
– Нет, Дел, погоди, это перебор. У тебя в контракте записано, что ты обязана покупать ему трусы?
– Нет, – ответила я. – Там много чего не записано. Там не записано, что я обязана готовить ему кашу и хаггис, сажать цветы в его саду, рассказывать смешные истории, когда ему грустно, приносить стакан воды ночью, если он приболел. Тем не менее, я все это делаю.
– Ну да, – процедил Макс. – То есть ты ему фактически жена.
Я расслышала знакомые ревнивые нотки.
– Не говори глупостей. Я фактически нянька.
– Потому что не спишь с ним? А почему, кстати? – Макс усмехнулся. Видимо, хотел ехидно ухмыльнуться, но получилось кривовато. – Боишься, что он на тебе наручники опробует?
– Ни капельки. А вдруг мне понравится? – не удержалась я от шпильки. – Макс, ты б похмелился, что ли. Ну, ей-богу, сцена ревности в таком состоянии выглядит пошло.
– Ладно, – с угрозой протянул Макс и принес бутылку виски. – Я с ним еще поговорю.
– Вот в тот день, когда ты с ним «поговоришь», увидишь меня в последний раз.
– Найду, – презрительно бросил Макс.
– Из могилы?
Макс застыл, медленно вскинул бровь. Подчеркнуто аккуратно налил себе медового цвета жидкости в бокал. Вспомнил, что я тоже просила, принес второй стакан, налил ровно столько же, подал мне. Маленькими глотками выпил.
– Это надо понимать так, что ты меня убьешь?
– Именно. Добью, чтоб не мучился. Из жалости.
– Ах, так тебе все-таки меня жалко. Хоть немного.
– До слез, – подтвердила я. – Смотреть не могу уже, как ты мучаешься… от ревности. Проще убить.
Вернулся Август – свежий и довольный. Макс недобро оглядел его, а Август мгновенно оценил ситуацию.
– Что, уже ссоритесь? С утра пораньше? Пьете и ссоритесь. Дошло до угрозы убийством, или мне послышалось?
– Август, мне вот что интересно, – позвал Макс. – Моя жена, как выяснилось, заботится о твоем нижнем белье и прочих интимных надобностях. Считаешь, для наемной служащей это нормально? Вот ты мне сам скажи – это нормально, все так делают?
Август сунул руки в карманы халата и два раза качнулся с пятки на мысок.
– Завидуешь? – осведомился он.
Макс не ожидал и заткнулся. Август принес третий стакан и налил себе.
– Раз вы пьете с утра, я тоже буду, – заявил он. – Все равно пока дом не восстановят, я работать не смогу. – Опрокинул виски в рот. – Макс, тебе мама не говорила, что завидовать – нехорошо и неприлично?
– Свою маму я увидел, когда мне было почти три года, – отрезал Макс. – И воспитывать меня было поздно.
– Ай-ай-ай. Сочувствую. И конечно, в том, что с тобой стряслась беда, виноват я. Еще Делла виновата. И вообще весь мир виноват, – с непередаваемой серьезностью сказал Август. – Макс, ты взрослый человек. Тебе тридцать восемь лет. Ты на десять лет старше меня и на одиннадцать – Деллы. А держишься как катастрофически не уверенный в себе подросток. Если б я был таким ревнивым, как ты, давно застрелился бы от стыда.
– О, – Макс пижонски изломал бровь, – и сейчас ты будешь читать мне мораль. Маккинби, я ведь ответить могу. Не боишься?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
