стемнеет. Ну же, давай!
Издав мученический вздох, она усадила меня на кровать и принялась разматывать повязку. Пока она обрабатывала дырку в моем плече, я набрал Роба. Кое-как сдерживая эмоции от обжигающего действия антисептического раствора, которым Марта щедро поливала на оголенную рану, я вкратце объяснил ему, в какой переплет мы угодили и попросил не рассказывать Терри подробностей. Ни к чему ей знать, что я ранен и вынужден провести ночь в безлюдном городе, вполне возможно переполненном зараженными тварями.
Роб был страшно зол и, конечно, не удержался от высказывания, что он меня предупреждал. Так же коротко он сообщил, что пропажа Роуз уже ни для кого не является секретом и пересказал суть своего разговора с Биллом. Оказалось, он выложил ему все, что было известно нам самим.
Опережая мои упреки, он заявил, что Билл и сам догадался — дело дрянь. Ночью они планировали организовать патрули, чтобы очистить город от всякого ублюдка, который посмеет сунуться к живым. Терри и Айлин проведут это время в подвале. Роб в очередной раз заверил меня, что там они будут в полной безопасности и на этом мы попрощались.
Я нажал отбой и взглянул на Марту. Набираясь решимости, она стояла с пинцетом в руке. Рану она уже промыла и обработала, оставалось самое сложное.
— Давай, Марта. У тебя все получится.
Я снова ободряюще ей улыбнулся, да и самого себя таким образом настраивал на предстоящую мне болезненную процедуру. Хорошо, что когда старик выстрелил, я дернулся назад. Дробь лишь слегка оцарапала кожу и вошла неглубоко в мышцу, но когда Марта запустила металлические щипцы в горящую огнем рану, я, чтобы не взвыть от боли, сжал зубы и кулаки. Боль была адской.
— Готово! — Достав кусочек металла, она облегченно выдохнула и прижала к ране ватный тампон. — Вышло гораздо проще, чем я предполагала. Не сменить ли мне работу?
Глядя на меня, она победно улыбалась, мне же казалось, что еще мгновение и я вырублюсь. Сознание заволокло туманом, перед глазами все поплыло, а ее лицо начало вдруг куда-то отдаляться. Я силился сконцентрировать на нем внимание, но видел перед собой лишь расплывчатый, будто проступающий сквозь плотную завесу дыма силуэт.
— Тихо, тихо… — Марта подхватила меня под здоровую руку и поднесла к губам бутылку с водой.
После двух больших глотков стало полегче. В глазах немного прояснилось, но видел я ее по-прежнему плохо. Наконец до меня дошло, что это темнота с улицы пробралась в комнату и постепенно поглощает все вокруг. Предметы теряли ясные очертания, а разглядеть детали обстановки становилось все сложнее.
— Как ты? Очень больно? — с сочувствием спросила она.
— Нет, — солгал я, и чтобы окончательно прийти в себя, мотнул головой. — Сейчас выпью таблетку и все пройдет.
Еще пару минут Марта потратила на то, чтобы вытереть кровь и забинтовать мою руку. Заканчивать ей пришлось практически в полной темноте. За окном теперь виднелись лишь темные контуры соседних зданий, слабо угадывалась полоса пустынной дороги, да силуэты растущих во дворе перед домом деревьев.
Когда она покончила с перевязкой, я тяжело поднялся на ноги, замкнул дверь и, стараясь не производить шума, опустил вниз металлические ставни. В комнате тут же наступила кромешная тьма.
— Джон? — жалобно позвала Марта.
— Да, в чем дело?
— Пожалуйста, не молчи. Я чувствую себя так, будто меня засунули в гроб и заживо похоронили. Мне до ужаса страшно.
Это прозвучало так по-детски, да и голос у нее был точь-в-точь как у испуганного ребенка. Желая ее успокоить, я вытянул вперед правую руку, но пальцы поймали лишь пустоту.
— Я тебя не вижу. Где ты?
— Здесь…
В поисках друг друга мы наугад ощупывали воздух, а когда наши руки наконец соприкоснулись, я притянул ее к себе и обнял. Это вышло так легко, будто само по себе. Она не противилась. Напротив, едва я обхватил ее за плечи, как она доверчиво прильнула ко мне всем телом.
— Не представляю, как мы проведем здесь ночь, — тихо всхлипнув, пробормотала она.
— Все будет хорошо. Если дед не врал, то главное не привлекать их внимания. Всего одна ночь, а завтра мы выберемся отсюда, обещаю.
Успокаивающе проведя рукой по ее по волосам, я крепче сжал объятия, словно надеялся таким способом изгнать из нее все тревоги. Окружающая нас вязкая темнота мне тоже не нравилась, но я не позволял чувству страха взять над собой верх.
— Ты считаешь, он не врал? Он же сумасшедший и мог напридумывать что угодно!
— Думаю, насчет этого не врал. Я тебе рассказывал про Роуз, помнишь? Она никак не реагировала, пока я к ней не подошел. И те, что были у реки, тоже. Если бы Роб им не крикнул, они бы нас и не заметили.
Уткнувшись лбом мне в грудь, она замолчала. Было так хорошо стоять, ощущая исходящее от нее тепло, вдыхать аромат ее волос, слушать ее тихое дыхание, но у меня возникла сложность. Несмотря на смертельную усталость, тело моментально отозвалось на ее близость.
В голову пришло, что если мы простоим так еще какое-то время, очень скоро это станет заметно. Хорошо же я буду выглядеть в ее глазах — делаю вид, будто хочу успокоить, тогда как на самом деле предаюсь животным инстинктам. Испытав неловкость, я немного отстранился.
— Рискнем включить фонарь? Нужно поесть. Ты нашла что-нибудь?
— Думаешь, с улицы не будет видно свет?
— Думаю, нет. Подожди, у меня есть идея.
Мягко ее отодвинув, я шагнул к шкафу, сбросил на пол висящую на вешалках одежду и освободил нам место. Шкаф оказался вместительным — его хватило обоим.
Забравшись внутрь, мы зажгли фонарь. Из еды Марта раздобыла только коробку кукурузных хлопьев и пачку шоколадного печенья. Вместо них я бы с удовольствием проглотил тарелку горячего супа, а следом выпил чашку крепкого кофе, но приходилось довольствоваться тем, что есть.
— Да, кофе и мне не хватает, — пробормотала Марта, после того, как я с унылым видом поделился с ней своими мыслями. Подтянув колени к груди, она рассеянно жевала печенье. — А еще горячего душа.
— Возле входа есть ванная комната. Если рискнешь выбраться, я посторожу, — с легкой издевкой произнес я.
— Я сейчас лопну от смеха, Джон. Тогда, пока я буду плескаться в душе, ты приготовишь нам кофе.
Я беззвучно посмеялся, но потом выразительно посмотрел на нее и напомнил:
— Разве не ты утром говорила, что если будем сидеть с мрачными лицами, сойдем с ума от скуки?
— Сегодня с утра я была очень глупа.
— Вот как? — У меня вырвался едва слышимый смех. —
