вопрос: зачем этот ужасный доктор дал мне две бутылочки, когда одной капли достаточно для того, что я должен был сделать? Уж не хотел ли он использовать меня как подопытного кролика для своего препарата для будущей бактериологической войны?
Меня несколько вернули к действительности прозаичный тон и логически выстроенное изложение штандартенфюрера Б., который пришел ко мне, чтобы рассказать о «Черном фронте». Он был одним из специальных агентов Гейдриха, и было мало того, чего бы он не знал и не совершил. Я очень хотел поговорить с ним о своем задании, но понял, что ему ничего о нем не известно.
После его ухода я начал подготовку к своей поездке полный дурных предчувствий. На этот раз я должен был путешествовать не с дипломатическим паспортом, а просто под чужим именем, как самый простой агент. Затем я вдруг подумал, что случится, если из-за этих маленьких бутылочек у меня возникнут трудности на таможне. Я просто не мог оставить их где-то или выбросить. Это будет преступлением. Так что постепенно у меня созрел план.
Первым делом мне нужно было достать абсолютно надежный контейнер для бутылочек, который защитит их от встряски или давления и будет непротекаемый, а затем — избавиться от них. Я мог либо выбросить их в море во время полета, либо привезти в Лиссабон и выбросить их в порту. Я выполню задание более традиционным методом; если нужно будет, то найму для этого убийцу.
Выбросить бутылочки в море казалось мне самым простым решением. Но я все равно беспокоился, так как понятия не имел, что произойдет, если бутылочки разобьются, а мне не было дано противоядие. Я размышлял о том, не будет ли их содержимого достаточно, чтобы отравить водоснабжение Лиссабона. В конце концов я проконсультировался с начальником своего технического отдела. Я аккуратно поставил перед ним на стол эти две бутылочки. Он задумчиво посмотрел на них и сказал: «Мы можем сделать то, что вам нужно, но это займет около тридцати шести часов. Но тогда это будет настоящий шедевр».
Два дня спустя он принес мне два маленьких стальных футляра. Они были сделаны с величайшей точностью и могли закрываться герметично. Изнутри они были выложены толстым слоем резины для защиты от ударов, а если, несмотря на все это, бутылочки разобьются, пористая резина впитает всю жидкость. Футляры также были снабжены предохранителями от случайного открытия. «Как долго эти футляры могут сопротивляться коррозии в морской воде?» — спросил я. «Практически вечно, — ответил он. — Они сделаны из высококачественной хромистой стали».
После того как я поместил бутылочки в их блестящие футляры, я почувствовал себя гораздо лучше. Затем я положил их в карман, потому что не мог придумать лучшего места для их перевозки.
Все приготовления к моей поездке были завершены, и я вылетел через Лион, Барселону и Мадрид, не останавливаясь нигде в пути, в Синтру — аэропорт Лиссабона. Я дал указание одному из своих агентов встретить меня там и стоять настолько близко ко мне, чтобы я смог незаметно передать ему бутылочки в случае, если мне устроят личный досмотр. К счастью, с такими трудностями я не столкнулся.
Я отдохнул денек и принялся за работу. Два стальных футлярчика с их смертельным содержимым я поместил в сейф своего главного агента. Лишь двоим из своих людей, которым я полностью доверял, я рассказал о характере своего задания. В полдень я обсудил подробности дела с доверенным португальцем, сотрудничавшим с нами, и через него начал широкомасштабные поиски Отто Штрассера. Мне помогали многие мои португальские друзья, а незаметная и скрупулезная работа моего друга японца была особенно ценной. Описание Штрассера было тайно роздано по крайней мере тысяче человек, а за адресами членов «Черного фронта», которые мне дали Гейдрих и Б., было установлено плотное наружное наблюдение. Настолько обширна была раскинутая мною сеть, что, если бы Штрассер приехал или уже скрывался где-то в городе, он не смог бы долгое время ускользать от нее. Однако первые шесть дней не принесли никаких результатов, и я сообщил об этом в Берлин. И через двенадцать дней не появилось никаких его следов, хотя была одна ложная тревога. Некий португальский полицейский подумал, что узнал Штрассера, однако через три часа мы обнаружили, что этот человек — совершенно безобидный американский импортер.
Расходы на поддержание такой масштабной поисковой операции были значительными. Через вечер я производил выплаты в доме своего португальского друга. Было довольно забавно видеть, к каким уловкам прибегали наши португальские коллаборационисты, чтобы получить от нас больше денег. Один полицейский, например, втянул в эти поиски своего друга. Я одобрил это, так как хотел, чтобы поиски были максимально широкими. Но когда я получил счет на две пары ботинок для каждого члена его семьи — они утверждали, что сносили их, прочесывая улицы в поисках Штрассера, — я подумал, что это заходит уже слишком далеко. Мы были щедры с деньгами, но должны же быть пределы.
Это дело было бы для меня вполне приятным времяпрепровождением, если бы не маячившая зловещая угроза. Через четырнадцать дней я начал подготавливать Берлин к вести о том, что Штрассера нет в Лиссабоне и, вероятно, не будет в обозримом будущем. Наконец я предложил, что вернусь, а организованная мною сеть будет продолжать поиски без меня. Я ожидал ответа с тревогой. Через два дня от Гейдриха пришел ответ: «Согласны на ваше предложение». Я немедленно проинформировал своего главного агента и сказал ему, что уверен в том, что Штрассер не появится в Лиссабоне в течение последующих трех недель, но он должен продолжать поиски все это время. В конце поисков он должен был взять моторную лодку, поехать в ней вдоль побережья и выбросить в море два стальных футляра из сейфа. Он дал мне честное слово, что так и сделает и не скажет об этом ни одной живой душе.
Однако в случае появления Штрассера он пришлет мне радиосообщение, и я немедленно вернусь в Лиссабон, чтобы обсудить дальнейшие меры.
Я вылетел в Берлин кратчайшим путем и сразу же явился к Гейдриху. Я описал меры, принятые мной в Лиссабоне, и сказал, что оставил бактериологическую сыворотку в Лиссабоне и там мы сможем воспользоваться ею, если появится такая необходимость.
По моему предложению поиски Штрассера были прекращены через двенадцать недель. К этому времени Гитлер потерял к нему интерес, так как возникли другие дела, требовавшие его внимания. Фюрер собирался начать нападение на Советский Союз, и Гесс улетел в Великобританию.
Глава
