На мгновение воцарилась гнетущая тишина, а затем он продолжил: «Приказ, который я собираюсь вам отдать, строго секретный и должен быть выполнен даже ценой вашей жизни, если это будет необходимо». Эти слова не требовали никакого ответа; их смысл был ясен.
Гитлер снова застыл в размышлении, а затем начал энергичную тираду против Грегора и Отто Штрассеров. Грегор был крупным предателем и получил свое справедливое наказание. Отто не настолько важная фигура, но его нынешняя заговорщицкая деятельность может представлять такую же опасность, особенно потому, что он получает поддержку от иностранных государств. Это, а также его глубокое знание международных дел нацистского движения делало его опасным человеком. «И поэтому я решил, — сказал Гитлер, — уничтожить Отто Штрассера, и не имеет значения, какие средства могут понадобиться для достижения этой цели. Таким образом, я отдаю вам приказ выполнить это задание».
Он посмотрел на меня выжидательно, и я впервые заговорил: «Да, мой фюрер».
Сложив руки за спину, он ходил взад-вперед перед нами, разговаривая почти что с самим собой: «Сначала следует установить его местонахождение, место, где он живет в настоящий момент. Затем его следует уничтожить с помощью нового препарата, следы которого невозможно обнаружить. И поэтому я даю вам, — он обернулся к Гиммлеру и Гейдриху, — все полномочия для выполнения этого приказа. — Потом он повернулся ко мне: — Вы обсудите дальнейшие детали с рейхсфюрером СС и обергруппенфюрером Гейдрихом. Я уже указал на важность соблюдения полной секретности. Никто — и это означает ни единая душа — не должен знать ничего об этом деле, за исключением тех, кто должен быть в курсе, чтобы вы смогли выполнить задание».
С этими словами он подошел ко мне, протянул вперед руку, снова испытующе посмотрел на меня и движением руки отпустил. Гейдрих ушел вместе со мной, а Гиммлер остался с Гитлером еще на пять минут. Мы его ждали. Он очень дружелюбно сказал мне: «Будем надеяться, что вы успешно выполните это поручение».
«Это дело не такое простое, — сказал Гейдрих. — Не следует переоценивать способность Шелленберга выполнять такие задания». Я быстро взглянул на Гейдриха, и, заметив это, Гиммлер сказал, что будет лучше продолжить обсуждение в его кабинете.
Чуть позже, когда мы сидели у него, в моей голове одна за другой проносились разные мысли. Почему я получил это задание? Только ли потому, что они заподозрили Б., их выбор пал на меня? Или они хотели испытать меня? Мне показалось, что Гиммлер и Гейдрих, которые обычно вели такие дела с ярым фанатизмом, не относятся к этому делу серьезно.
Гиммлер начал с того, что я, вероятно, не полностью информирован об этой ситуации, но, без сомнения, Гейдрих может дать мне о ней представление. Я сразу же понял, что он с Гейдрихом уже обсуждал этот план достаточно подробно. Гейдрих сказал, что почти наверняка Отто Штрассер будет находиться в Лиссабоне дней через пять-десять. Им неизвестно, сколько времени он там пробудет. Можно предположить, что он вступит в контакт с членами иностранных миссий в Лиссабоне, и будет особенно важно выяснить, вошли ли в их число российские представители дипкорпуса или других российских организаций. Мои связи в португальской полиции должны дать мне возможность удостовериться в этом. Когда эти моменты прояснятся, не будет необходимости ждать: Штрассер не должен был уехать из Лиссабона живым.
Голос Гейдриха начал выдавать такую ненависть, что я мгновение смотрел на него в изумлении. Почему он так сильно ненавидит Штрассера? Он боится его? Может, Штрассер знает что-то компрометирующее его? Но я так и не узнал ответа на эти вопросы.
В этот момент вошел адъютант и доложил, что доктор Шт. уже полчаса ждет приема у рейхсфюрера СС, и Гиммлер сказал, что примет его через пару минут. Гейдрих повернулся ко мне: «Доктор Шт. — из Мюнхенского университета. Он один из величайших бактериологов в мире. В настоящее время он работает над защитой от бактериологического оружия. Он даст вам препарат для устранения Штрассера и расскажет вам, как им пользоваться. Но помните — само задание обсуждать при нем нельзя».
Вошел доктор Шт. Ему было слегка за тридцать, и выглядел очень самоуверенным. Он сразу же начал говорить, спокойно и сухо, будто читал лекцию. Как его просили, он создал бактериологическую сыворотку быстрого действия. Капли этой сыворотки будет достаточно, чтобы гарантированно убить человека с шансами тысяча к одному, и при этом не останется никаких следов, указывающих на причину смерти. С вариациями, зависящими от телосложения человека, сыворотка подействует в течение двенадцати часов. Симптомы аналогичны заболеванию тифом, хотя бактерия не тифозная и не родственной разновидности. Сыворотка сработает даже после высыхания. Например, если ее каплю оставить в стакане и дать ей высохнуть, а потом растворить в воде, она по-прежнему будет иметь ту же эффективность при контакте со слизистой оболочкой рта или глотки. И так он говорил минут десять, пока у меня волосы не встали дыбом. Я уже забыл и про задание, и про Отто Штрассера, когда завороженный ужасом слушал эту научную презентацию. Он с воодушевлением продолжал свои объяснения так же хладнокровно и спокойно, как будто обращался к классу на самую заурядную тему. Он был поистине опасным орудием в руках такого человека, как Гейдрих. Я взглянул на Гиммлера и увидел, что он, как и я, следит за объяснениями так же завороженно.
Потом доктор Шт. вынул из кармана две бутылочки и поставил их на стол перед нами. С виду они содержали около пятидесяти кубических сантиметров бесцветной жидкости. Я со страхом посмотрел на затычки в их горлышках. Они были аналогичны тем, которыми обычно затыкают медицинские пузырьки, и могли быть использованы как пипетки.
Наконец Гейдрих довольно резко прервал словесный поток доктора: «Благодарю вас, доктор Шт., вы можете подождать меня в приемной».
Когда тот ушел, Гейдрих обернулся ко мне: «Будьте осторожны с этой субстанцией. Теперь вы можете заняться своими собственными приготовлениями. Штандартенфюрер Б. сможет рассказать вам подробности сегодня во второй половине дня». Затем он сказал Гиммлеру: «Полагаю, рейхсфюрер, что дальнейшее обсуждение не нужно. Нам придется предоставить Шелленбергу разрабатывать практическую часть этого задания».
Мы встали, и, аккуратно разместив бутылочки вертикально в своем кармане, я извинился и вышел.
У себя в кабинете я первым делом запер пузырьки в своем сейфе. Потом я запер дверь, отключил телефон и сел за письменный стол, чтобы подумать. Что мне сейчас делать? Я долго сидел так, но не пришел ни к каким выводам — мне дали задание, и я увяз в нем. Затем меня вдруг осенил
