– Что?
– Пересядь на другую попону. Я в эту мясо завернула.
– Тьфу ты, оглашенная.– Пластун пересел, проведя рукой по штанам сзади. Нет, вроде бы не промочил, крови на выделанной коже видно не было.– Так это, Крюк, как ты в Поле смерти оказался?
Громадина посмотрела на голый шомпол, внимательно так, как будто тот мог помочь что-то вспомнить. Взяла еще один и задумалась.
– А не знаю. Не помню ничего. Вот как звать – помню. Помню что-то зеленое, много зелени, целый ураган, и все. Мы сейчас где?
– Где-где… – Дунай открыл было рот, чтобы ответить соответственно, но, покосившись на Айгуль, не стал.– В Москве.
– А это где?
– Не трогай ты его, светлобородый.– Айгуль взяла в руки один из двух более-менее уцелевших после падения хозяев с седел штуцеров.– Не помнит человек, и все тут. Он нам жизни спас, так?
– Ну да, так оно и есть.– Дунай довольно рыгнул, почти не чувствуя уходящий голод.– А вкусные у вас фенакодусы, ничего не скажешь.
– Некультурная свинья ты, светлобородый. Уж какие есть лошадки, такие есть,– девушка вертела в руках ружье.– Если получится из двух один штуцер собрать, и то хорошо.
– Что делать поутру будем? – Дунай потянулся. Начало клонить в сон, оно и не странно. Сколько дней без него-то, два почти.– Твои-то бывшие братцы ведь искать кинутся?
– Не знаю. В Форпосте их всего ничего оставалось, ты же видел. Крюк?
– Что?
– Почему ты решил нам помочь?
– Вас было двое,– громада снова сместилась к дырке в стене.– Их больше, вас двое, ты девушка. О чем говорить?
– И действительно… – Дунай покачал головой.– А ты, Крюк, в бога какого веруешь, ась?
– Я не знаю, о чем ты.– Крюк вздохнул. Да уж, нелегко, видно, приходилось нежданно потерявшему память гиганту. Если он действительно ее потерял.– Почему надо в него верить?
– В-о-о-о-т! – Дунай поднял палец вверх.– Правильный вопрос. Ты помни, что бог – это он. Для Отца воинов ты точно подходишь.
– Кто такой отец воинов?
– Отец воинов и мечей, Отче Перун, тот, что ведет каждого воина его дорогой. Он дает нам силы, терпение и выносливость, понимаешь? И только ему ведома жизнь каждого и смерть его. И служение ему честь и отрада для души защитника родины своей, тешущего его боем с ворогом, службой во славу русского народа.
– Что-то ты очень смахиваешь сейчас на наших хайнов, светлобородый,– хмыкнула Айгуль.– Честь, отрада…
– И смерть,– неожиданно громко сказал Крюк, поворачивая к ним лицо.– Смерть?
И вот тут Дунай испугался. Нет, громадный киборг не сделал ничего плохого, не ринулся на них, зашедшись в безумии и ярости. Он лишь сгорбился, смотря на них странновато блестящими в неярком свете костра глазами. Лицо застыло, превратившись в маску, прорезанную вздувшейся на лбу веной.
– Почему я оказался здесь и почему я жив? – Голос Крюка дрогнул.– Как такое возможно!
С места он вскочил одним мощным порывистым движением, вырос черной башней над пластуном и девушкой-кешайном. Прогрохотал ножищами по полу, отойдя на добрый десяток метров, замер. Обеими руками – и нормальной, пусть и с огромной кистью, и второй, с крюком на цепи, обхватил голову. Так и стоял, качался, бормоча что-то под нос, потом начал мерить шагами все немаленькое пространство ангара. Взад-вперед, взад-вперед, говоря, говоря, говоря сам с собой.
– Странный он какой-то.– Дунай подсел ближе к Айгуль.– Вреда от него… не чувствуется просто.
– Очень странный, да,– девушка, как зачарованная, смотрела на вышагивающего туда-сюда Крюка.– Я чую что-то нездешнее, вошедшее вместе с ним. Как… как остаток запаха, что никак не выветрится, сколько ни проветривай.
Дунай покачал головой. Что же он затронул своими словами о смерти, что так заставило занервничать этого гиганта, ставшего их спасителем?
– Он сам все вспомнит и расскажет, светлобородый, поверь.– Айгуль потянулась как кошка.– А я посплю, если ты не против. Хорошо?
– Да. Ты спи.– Дунай ощутил в груди какое-то тепло.– Я посторожу тут, не переживай.
– Дунай?
– Да?
– Мне жаль, что погибла твоя невеста.
– Она не была моей невестой, Айгуль… – Пластун положил в угли несколько узловатых сухих сучьев. Поморщился, вспомнив глаза Любавы, неожиданно посмотревшие на него с надеждой – Но все равно, спасибо тебе.
Девушка заснула быстро. Вот только спрашивала про Любаву, и уже – раз… и сопит. Пластун поправил на ней относительно чистую попону, встал, разминаясь. Сзади гулко протопало и остановилось.
– Ты, друг, не молчи.– Дунай повернулся к живой башне.– Ведай уже, что да как, только ври складно.
– Я и не думал врать.– Крюк непонимающе нахмурился.
– Да это я к тому, что рассказывай. Присказка такая, понимаешь?
– А… – Громада села. Смотрелось это сильно.– Наврать про то, как я умер?
Дунай тоже сел и кивнул.
– Ну слушай…
Говорил Крюк долго, злился, стучал кулаком по полу, чуть не разбудил Айгуль.
– Город, Дунай, мой город… Красивый и небольшой, ставший чем-то страшным. За одну ночь, когда по нему прошлась Волна. Все и всё поменялись, став монстрами… как я, например. Где, спрашиваешь? Мне бы, Дунай, понять не «где», а «когда»? Или и «где» тоже? Черт его знает, Дунай, не могу объяснить, откуда попал. Какой год?
– Две тысячи двести… – Крюк поднял ручищу, Дунай замолчал.
– Вот оно на место что-то и встало. Надо же, д-а-а-а… Ты фильмы видел когда-нибудь? А, да, прости, туплю. Фильм смотрел, в детстве, старый такой, даже не один. Там все киборги летали из будущего в прошлое, чтобы будущее изменить. А у меня прямо наоборот. Терминатор, твою мать…
– Кто?
– Да неважно. И ведь я умер там, Дунай, у себя дома в прошлом. Когда те трое уничтожили источник заразы в моем городе. Помню же, как застыл, ноги-руки не шевелятся, застыл столбом. Темнеет перед глазами, сердце в груди да-данг, да-данг… и зелень. Густейшая зелень вокруг, пришел в себя, колотит, больно, просто жесть. Потом смотрю – стою посреди кучи обломков, вокруг все наэлектризовано. И девушка эта, Айгуль, с каким-то крохой мохнатым на меня смотрят. Вот и все, собственно.
– Ты из прошлого? – Дунай недоверчиво повел головой.– Возможно ли такое?
– А я знаю? – Крюк вздохнул.– Может, все мне привиделось? А кто я тогда?
– Не знаю,– пластун положил руку на нос Пасюка.– Не так его жарит, псину мою.
– У нас в городе похожие встречались. Только с двумя головами, а иногда и с тремя. Знаешь, Дунай, а я рад. Жив, хотя ничего не поменялось. Там почти десять лет постоянной войны, убийств и крови. И здесь то же самое, и я тот же. Кусок мяса вперемежку с железом. Зато снова не один. Вы не оставите меня одного, Дунай?
Пластун только помотал головой, удивляясь вопросу здоровяка. Кто же в здравом уме откажется от такой помощи в Москве?
– Хорошо.– Крюк кивнул.– Меня зовут Алексей.
Дунай вышел из их временного убежища утром, не стал будить девушку, спавшую крепким сном. Повод выбраться из относительно безопасного убежища был, даже два. В смысле – два повода. Ночью, когда Айгуль тихо и незаметно провалилась в сон, где-то в стороне, указанной ею как территория савеловских маркитантов, грохотало. Да так, что пару раз стены ангара ходили ходуном. И еще пропал Пасюк, взял и испарился.
Громада странного киборга, или мутанта – в этом пластун уверен не был,– высилась у входа. Вот Крюка Дунай растолкал, стараясь не шуметь. Пояснил, что хочет пробежаться по округе, разыскивая Пасюка, и ушел. Не верилось, что четвероногий преданный мутант… да что там мутант, друг, настоящий друг, погиб.
Пасюка на сложенных плотных попонах не оказалось. Несколько капелек крови, ведшие в сторону пролома в стене, сказали сразу о многом. Зверь ушел, ушел сам, все еще слабый и еле наступающий на раненую лапу. Крысопес, давно казавшийся Дунаю не просто животным, поступил как человек, как воин. Только одного не смогла понять умная животина – что пластун ни за что не отпустит друга просто так. Даже если тот ушел туда, откуда не возвращаются.
А если и так, то Дунай хотел найти то, что осталось от грозного крысопса, удостовериться в этом. Удостоверился, ничего не скажешь. Самому бы теперь живым и невредимым остаться не помешает.
Шестерка вормов, видно, сидела в засаде. Как еще объяснить их неожиданное даже для чуткого и постоянно настороженного пластуна появление? Выскочили, как черти из коробочки, начав зажимать в сторону высившихся в стороне зданий гигантской промзоны. Одного Дунай убил метательным ножом, воткнувшимся тому точно в правый, покрытый странной опухолью глаз. Но и пятерых в сложившейся ситуации, когда пластун еще не пришел в себя после вчерашней погони и боя, хватало полностью. Прямо насмешка от девы Удачи, никак и не скажешь больше. Погибнуть от рук кого? Вормов, пожирателей трупов, отбросов, не признаваемых даже большинством мутантов за достойных соперников. И пройдя до этого через отряды нео, кешайнов и багов. Да, прямо-таки со смеху умереть и не встать.
Дунай невесело и криво усмехнулся. Вот дернула его нелегкая пойти одному, а? Да, друг, да, потерялся и не вернулся. Да. В душе все, что могло, скреблось и выло, но головой надо было думать. Вот тебе и ситуация, в которой выходов не так уж и много. Особенно учитывая усталость, натужно ноющие мышцы и все еще не пришедшую в себя левую ногу.
