Американцы к этому времени успели прилично напрячься из-за японских амбиций и уже начавшегося японского доминирования в Корее и северо-восточном Китае, так что с ними удалось довольно просто договориться «о нейтралитете». Понятно, что в правительстве Советского Союза почти никто в американский «нейтралитет» не поверил — но по крайней мере две-три недели янки активную помощь японцам оказывать не будут, а по планам Генштаба большего и не требовалось. Зато американцы с удовольствием продали в СССР разные полезные в предстоящем мероприятии мелочи. А конкретно — почти три сотни авиамоторов Райт-Д1. Моторы были проданы во-первых в кредит, во-вторых очень дешево (все моторы уже выработали ресурс и «паспортные» триста сил выдать не могли — но и две с половиной сотни деревянный двадцативесельный баркас тащили довольно шустро). А если учитывать, что такой баркас перевозил полсотни человек, то такой флот мог довольно много народу перевезти.
Но не сразу: после истечения срока ультиматума СССР еще три дня ничего не предпринимал. А когда японцы на Сахалине слегка расслабились — предпринял. Четыре пехотных полка еще до рассвета вышли из Николаевска на баркасах, два батальона на обычных лодках (правда, усиленных мотоциклетными моторами) переплыли на остров с мыса Лазарева, а еще один неполный батальон высадился на Шумшу и Парамушир. Последний десант вообще-то был больше на предмет «рыбацкими баркасами у японцев разжиться» — но, хотя баркасов на Парамушире оказалось всего три штуки, не отдавать же острова обратно…
К вечеру на Сахалине было уже пятнадцать тысяч русских солдат, причем неплохо вооруженных (у американцев получилось прикупить целых пять тысяч пулеметов Льюиса под российский патрон), а еще к острову подошли несколько шхун — с которых на берег сгрузили уже две сотни порховских тракторов. Которые — с новой коробкой передач — могли ехать со скоростью до двадцати километров в час, волоча за собой небольшую тележку. Сами трактора были маленькими, шириной в аршин с небольшим, такие же были и тележки — зато восемь пехотинцев со всей амуницией теперь получили возможность очень быстро передвигаться. Ну а раз могли, то и передвинулись: на следующий день русская армия уже стояла в Охе, а всего через десять дней последний японский солдат был выброшен в море с мыса Анива: генерал-лейтенант Слащев, командующий Сахалинской освободительной армией, пленных приказал не брать.
Еще за эти десять дней были полностью заняты Курильские острова, что оказалось делом совершенно нетрудным: японских войск на островах гряды не было вообще, а все японское население всех островов едва составило полторы тысячи человек. Гражданских, поэтому их убивать не стали, а свезли в устроенные для японцев лагеря.
Николая Павловича сильно порадовало то, что со связью у японцев было просто отвратительно и в Токио о том, что «началась новая война с Россией», узнали лишь тогда, когда японского консула во Владивостоку вызвали и сообщили ему, что было бы неплохо японцам забрать своих подданных — поскольку Россия их кормить уж точно не собирается.
Собственно, после этого война и началась всерьез — но теперь войной занимался Генштаб РККА. А товарищ Бурят вернулся к привычной рутине…
Глава 21
Войнушку с Японией Николай Павлович учинил по одной простой причине: с Поволжья на Дальний Восток перебралось довольно много народу, и в том числе немало рыбосолов из Царицына, которые пожаловались на то, что японцы селедку, вместо того чтобы ее солить для еды, в удобрения перерабатывают. А в том же заливе Анива селедки столько, что ей половину России накормить можно. А если взять Охотское море целиком…
Вот море и взяли. У японцев по этому поводу, конечно же, знатно подгорело — но вот сделать они, по большому счету, ничего не могли. То есть могли флот немаленький туда отправить — и даже отправили. На некоторое время отправили, а потом у этого флота просто закончился уголь: его-то они как раз в основном с Сахалина и возили. Еще у них закончилась нефть — и пришлось им все свои корабли отвести обратно в японские порты. А вариант, которого Николай Павлович опасался больше всего — что янки решать все же помочь японцам — не случился по причине, его самого сильно удивившей. Когда японцы (сначала неформально) поинтересовались у американцев, как они оценивают нарушение Сан-Франциского договора Советской Россией, те — в соответсвии с предварительной договоренностью — ответили, что мол «японцы первыми его нарушили» и стали ждать, пока японцы не прибегут к ним с разными плюшками. Но император, узнав о таком ответе, решил что «просить гайдзинов помочь в войне с другими гайдзинами унизительно» — и плюшек японцы американцам не понесли.
Впрочем, свою порцию плюшек янки все же получили: когда в сентябре было подписано соглашение о перемирии, именно американские суда перевезли с Сахалина на Хоккайдо сто тридцать тысяч японцев, и перевезли не бесплатно. Однако «из непричастных» максимальную выгоду от этой войнушки получили немцы. Причем даже не столько финансовую, сколько «индустриальную»: по условиям капитуляции Германии запрещалось делать разное серьезное оружия, но исключительно «для собственных нужд» (похоже, «союзнички» проморгали этот незначительный пункт). Так что когда Советский Союз заказал в Германии шестьдесят четыре пушки для береговых батарей, немцы, повизгивая от восторга, бросились этот заказ исполнять. Серьезно так исполнять, под заказ были задействованы сразу три не самых маленьких компании. Ну да, пушки отдали русским — но теперь при необходимости немцы такие пушки могли по несколько штук в месяц делать. Или даже по несколько в неделю (Николай Павлович, специально этот момент оговорив, «забраковал» половину заготовок для стволов — которые рачительные немцы запихнули в «склады высококачественного металлолома»…
По этому поводу у Николая Павловича состоялся очень серьезный разговор с Лебедевым. Начальник Генштаба, с германцами повоевать успевший, с недовольным видом поинтересовался:
— А вы не боитесь, что стволы эти вскорости против России использованы будут?
— Павел Павлович, наш заказ показал, что немцы выпуск таких орудий могут за три месяца наладить, и даже быстрее — так что я особого дополнительного ущерба это этого не вижу. Что же до выгод — мы японцам действительно закроем Охотское море, а там рыбы на половину России хватит. Но это, я считаю, выгода даже не особо великая. А вторая выгода, гораздо большая, состоит в том, что наши, советские инженеры, как бы наблюдая за качеством исполнения этого заказа, получили очень нужные нам знания.
— Много знаний вприглядку получишь…
— Не много, но если увиденное самим попробовать сразу же воспроизвести… Вот чем хороша Россия? Никому неизвестно, что творится в глубинке, даже вам, я гляжу, неизвестно. Вот есть в Забайкалье городок небольшой под названием Букачача. Там уголь коксующийся добывают, очень хороший. А еще там как-то незаметно выстроили заводик, оборудование шахтерское ремонтировать — для шахтерского-то городка вдали от всего вещь необходимая. А что на этом заводике кузнечный молот поставили, на котором те же заготовки для ствола пушки в девять с половиной дюймов отковать не проблема, никто и не знает. Сейчас там станки ставят чтобы и лейнеры для этих пушек сразу на месте выделывать…
— А остальное?
— В следующем году и все остальное там же выделываться будет. И не только там.
— Не знал…
— И теперь не знаете. А за границей об этом узнают ну никак не раньше, чем попробуют на те же Курильские острова напасть и в рыло получат по полной мерке. Зачем иностранцев раньше времени радовать?
— Они нас сами порадуют. Вот вы для японской компании у американцев полсотни самолетов закупили…
— Было такое.
— Только вы-то брали самолеты уже старые… и по конструкции старые, что важнее — а они все равно получаются лучше, чем у нас на ГАЗ-1 делают. Уж не лучше бы купить что-то поновее?
— Не лучше. Во-первых, денег у нас лишних нет, да и не лишних не хватает. Во-вторых, мы хоть и делаем машины по британскому образцу еще военного времени, но наши инженеры науку самолетостроения на заводе постигают и скоро сами хорошие самолеты выделывать научатся. А это для нас особенно важно: то, что Россия столь велика — это хорошо для упрятывания заводов всяких. Но пока до этого завода доберешься… Я тут поговорил с одним господином… с товарищем Архангельским, он сказал, что если взять за образец германский F-13, да поставить на него два мотора Либерти, то получится машина, которая до дюжины пассажиров может перевезти со скоростью до двухсот километров в час. Идея у него хорошая, и другие ответственные товарищи говорят, что самолет он такой выстроить сумеет — вот только он из Москвы уезжать не желает категорически.
