— Он ведь не отдаст нам Сабрину? — с надеждой подёргала меня за рукав заскучавшая охотница.
— Конечно, нет, — успокоил я. — Сейчас её позовут, поставят с той стороны и заставят плакать, а сами будут грязно наслаждаться нашими душевными муками.
— Знаете, только не обижайтесь, а… Я как-то была лучшего мнения о вампирах. Ну, они мне такими значимыми представлялись — Дети Ночи, Владыки Ужаса, Стражи Боли, Клыки Смерти, ещё какие-то названия страшные… Фильмы, книги, истории жуткие — и ведь главное, правда всё! Всё, что сама видела, своими глазами, — правда! Но оборотная сторона, изнанка — ой, мама-а… Завистливые, склочные, капризные, глупые, озабоченные, наивные, ранимые — как самые обычные люди! Честно! Неужели мы с вами… тьфу, с ними, в целом очень похожи?!
— Прими мои поздравления, ты до всего доходишь собственным умом. Только не пытайся уйти в пророки и донести последнее откровение неблагодарному человечеству — тебя не поймут и не поверят.
— Точно, — поразмыслив, признала она. — Я и сама себе ещё не очень верю.
Мы глубокомысленно помолчали, каждый на свою тему. Тяжесть положения усугублялась тем, что мне в голову не приходило ни одной сколько-нибудь конструктивной мысли по поводу того, как отсюда выбраться. Надежда на доброго, раскаявшегося вампира, который нас тайно выпустит, выглядела слишком наивной даже для Евы. В смысле, она уже на такое не купится…
Я снова и снова пытался понять сумбурную трепотню Барона и не находил ничего такого, чем можно было бы прельстить общину Лишённых Тени. История знает немало примеров, когда целые города и страны попадали под влияние больного мозга диктатора или пророка, что приводило к самым катастрофическим последствиям.
Астрахань неоднократно пытались толкнуть в пламя братоубийственной войны разные заезжие мессии: националисты Татарстана, элистинские калмыки, вездесущие кавказцы, коммунисты, лимоновцы, индуистско-китайские духоборцы… Удивительный город поглощал их всех, растворяя и ассимилируя в себе без разбора, сплавляя со временем в одну, густокровно замешенную нацию — астраханцы! Каким образом это происходит, неизвестно никому. Но Барон никогда не станет астраханцем, город отторгает его. И, надеюсь, не будет на меня в обиде, если я тоже приложу руку к хирургическому отсечению этой раковой (или роковой?) опухоли…
Голосок моей возлюбленной вамп я услышал даже раньше, чем стук её каблучков. Поминутно огрызающуюся пленницу вели три или четыре мятных вампира. Ева, принюхавшись, сделала такое лицо, что я понял: впредь она «Дирол» в рот не возьмёт!
— Да, слушаю!
— Э-э… Сабрина, — неуверенно начал я, — это действительно ты?!
— Нет, это твоя навек Галина Старовойтова! — раздражённо рявкнула моя подруга с той стороны. — Дэн, какого чёрта тащишь меня сюда, отвлекая от душеспасительных мыслей?
— Но, милая…
— Никаких «но»! Слушай меня внимательно и не перебивай. Я пришла в это мрачное узилище вполне осознанно, своей волей, в трезвом уме и твёрдой памяти. Я полностью прониклась демократическими и цивилизованными идеями нашего мудрого руководителя и не позволю тебе разрушать то, что воздвигалось с таким трудом.
— Что ты несёшь?! — в отчаянии взвыл я, едва не царапая железную дверь, как соучастницу этого нелепого спектакля. Охотница прикрыла ладошками уши и покачивалась справа налево, изображая глубокую скорбь…
— А ты соображай быстрее и тогда поймёшь, ЧТО… — неожиданно спокойно, с мягким нажимом произнесла Сабрина, откашлялась и торжественно заговорила вновь: — Солнце ещё не встанет, как мне придётся расстаться с жизнью. Обычно это происходит в районе полуночи… Я не жалею об этом, ибо умру ради великой цели, с бессмертным именем Барона на устах! Он и его мятные слуги будут рядом, дабы принять мой последний вздох, когда осиновый кол Гончих пронзит мою пышную грудь… Да-да, ту самую, которую ты так любил целовать и нежить… Освежил воспоминания?
— Да, — хрипло ответил я. — Ты не умрёшь, община не позволит…
— Община раздроблена, Лишённые Тени всегда держались принципа «каждый за себя». Они тоже ещё не прониклись ветром перемен, но союз Барона и Ордена быстро поставит их на колени. Великие потрясения требуют столь же великих жертв! И я буду первой звездой в необъятной шири этой возвышенной Вселенной… Дошло или повторить?
— Не стоит, всё понятно.
— Хочется верить… Но исполнишь ли ты мою последнюю просьбу?
— Всё, что пожелаешь.
— Тогда покорись сердцем, смири гордыню, служа Барону верно и неистово! У тебя ещё есть часов семь-восемь для принятия единственно верного решения. Миру нужна твоя Сила! Отдай её во благо… Кстати, надеюсь, ты успел как следует заправиться?
— Где? — невольно брякнул я. — Дни суматошные, ночи бессонные, а тут ещё ты пропала — не до девушек, знаешь ли…
— Ты хочешь сказать, — голосок Сабрины предательски дрогнул, — что за весь день так никого и не нашёл для восстановления энергетического баланса?! Дэн, я тебя убью…
— Но у него действительно не было возможности! — честно вступилась рыжая правдолюбица. — Мы же всё время вместе мотаемся. А насчёт девушек я ему намекала уже так и эдак…
— Дэн!!! — От рёва моей взбесившейся подруги дверь задрожала до самого основания и отозвалась металлическим гулом. — Какого лешего эта девчонка делает там, рядом с тобой?!
— Лежит, — не сразу сообразил я. — Нет, сидит. Нет, нет, встала уже! И я встал, мы…
— Кто встал?! Ах вот вы, значит, как… Убери лапы, гнусная тварь! Ева, это я не тебе. Хотя тебе тоже следовало бы… Да отцепись же ты, сволочь! — За дверью происходила невнятная возня, похоже, пленницу силой оттаскивали с места переговоров. — Я ещё вернусь, Дэн… И если я только узнаю… Пустите, мерзавцы! Ева, девочка моя, сделай же что-нибудь! Дэн! Помни своё обещание! Помните оба, что вы мне обещали-и…
Я бросился на дверь, ударившись в неё всем телом. На мгновение показалось, что она подаётся, выходя из пазов, но — увы… Рухнув на пол, под издевательский смешочек с той стороны я ещё успел услышать:
— Вот и всё, Титовский, вот и всё…
Дальше, как и положено по сюжету, драматическая тишина и ледяное безмолвие. Практикантка нежно гладила меня по плечу, а я лежал лицом вниз на холодном кирпичном полу, в бессилии сжимая и разжимая кулаки.
То, что с «бегством» Сабрины было всё не так просто, — понятно с первого взгляда. Значит, план, как поймать и уничтожить Барона, возник в её хорошенькой головке в процессе телефонных переговоров. Она поняла, какой шанс получила, и решилась бить наверняка. Барон должен был знать, что в Кремль она приедет одна, без спутников и без оружия. Её, разумеется, встретили ещё в воротах, обыскали, проверили машину и только тогда дали последующие указания.
Будучи в полной уверенности, что Енот отследит её путь, она искренне надеялась, что я приду на выручку и буду просто ВЫНУЖДЕН убить Барона. Как же… любимая женщина стоит у жертвенного столба, грозный юноша в камуфляже вздымает над ней неумолимый кол, а свора мятных стервятников счастливо визжит в предвкушении крови!.. Ибо на вкус вампира нет более сладкой крови, чем кровь своего же собрата.
Получается, моя интеллектуальная подруга разработала действенный и динамичный план, а мы его бесстыже провалили. Вернее, не мы, а я… Ева всё сделала правильно, это мне стоило в первую очередь озаботиться пополнением собственных сил. Выходит, Сабрина думала обо мне лучше, чем я есть…
— Не надо так убиваться…
— А как надо?
— Да ладно вам, — едва ли не обидевшаяся охотница потянула меня за руку, помогая сесть. — Я же не тумба бесчувственная и всё давно понимаю. Вы её любите?
— Вампиры не умеют любить…
— А она вас любит! И вы её, наверное, тоже… это же невооружённым взглядом видно. Просто у вас жизнь такая… странная… Это ведь очень больно — не позволять себе любить, правда?
— У меня не было выбора. Экселенс спас мою жизнь, наградив взамен этим проклятием… Я не могу принадлежать одной женщине.
— Бедный вы бедный… — Её тёплые пальцы скользили по моему лицу, только усиливая душевную боль. Но это было так сладко… Подчиняясь безотчётному порыву, я протянул к ней руки, пряча своё лицо на её груди.
То, что произошло потом, не могло не произойти…
* * *
— Я не буду плакать… и я ни о чём не жалею. Я много раз пыталась себе представить, как это произойдёт, кто будет моим первым и единственным мужчиной… Я знаю, знаю… не надо ничего говорить. Просто… я очень верная… Я уже не захочу с другим. Всё равно второго такого нет. Но… может быть, я что-то не так делаю? Вы мне скажите только…
Я гладил её отросшие волосы, прекрасно понимая, что ничего подобного со мной не было и уже вряд ли будет. Её грудь легко отзывалась на ласку, её тело трепетало под моими пальцами, и вся она, казалось, светилась от всепоглощающей любви…
— Только вы ей не говорите. Пусть думает, что это я ради неё… Ну, чтобы у вас Сила появилась. Я не хочу, чтобы она знала… чтобы… что мне так с вами хорошо…
