Затем они начали хвастаться друг перед другом, говорить, сколько они думают подбить русских танков.
Джонни, усевшись на край окопа, не переставал удивляться, как нагло себя вели эти подростки. Они даже собирались предпринять вылазки на центральную улицу, что, по их словам, было бы гораздо лучше, чем сидеть без дела и ожидать неизвестно чего.
Спустя некоторое время они заплетающимися языками начали петь песню об ореховом кусте и о дальнем походе, в котором ландскнехты имеют вдоволь и выпивку и жратву.
Затем Джонни увидел двух парней из гитлерюгенда с бледно-зелеными лицами, которых выворачивало на краю окопа, увидел силуэт Грилле, который все оставшиеся бутылки с вином разбил прикладом своего автомата. Звон осколков приглушенно доходил до ушей мальчугана, как через плотную стену из ваты. Джонни заснул…
Когда мальчик проснулся и пришел в себя, то сразу же обратил внимание на сумрачное небо. Но это был какой-то ненастоящий сумрак. Черная стена облаков, находившаяся в постоянном движении, все больше разрасталась. Она надвигалась ближе и ближе. Только на западе была чуть видна серая полоска, сквозь которую на землю падал бледный солнечный свет. По улице тут и там метались какие-то призрачные фигуры: женщины с мокрыми платками у рта, раненые солдаты в разорванном обмундировании.
Вот тогда-то Джонни услышал грохот артиллерийской канонады, состоявший из многоголосого рева и визга, свиста и шума. Орудия, которые вели огонь, казались придвинутыми значительно ближе, а снаряды пролетали уже не так высоко над крышами, как в предыдущие дни. Разрывы снарядов раздавались совсем близко.
Парни из отделения Грилле тем временем залегли во всю ширину улицы. Одни лежали прямо на баррикаде, другие притаились за ней, веснушчатый парень стоял на коленях за станковым пулеметом. У каждого из парней было по одному или по два фаустпатрона. Юнцы походили на оцепеневших цыплят. И только Грилле обнаруживал признаки жизни: согнувшись, хотя и медленно и менее ловко, чем обычно, он полз вдоль баррикады, и давал какие-то указания подчиненным. Но, какие именно, Джонни не расслышал. Иногда он дико размахивал руками, по-видимому, в припадке бешенства.
Тем временем в небе засверкали огненные стрелы, затем послышалось шипение и какое-то странное фырканье, десять, сто раз. Большинство юнцов, очевидно, слышали этот шум впервые. Они испуганно втянули головы в плечи и замерли в оцепенении.
Несколько парней, видимо струсив, пытались слезть с баррикады.
Но Грилле мигом оказался около них. Прикладом своего автомата он разгонял их по своим местам на баррикаде.
— У меня никто не смоется! — закричал Грилле.
И в тот же миг раздался громовой взрыв, вернее, целая серия взрывов, от которых задрожала вся мостовая. С крыш посыпались черепичные плитки.
И тут Грилле увидел Джонни.
— Что, ты все еще здесь?! — удивился он.
«В самом деле, что, собственно, мне здесь нужно? Разве Франц не сказал мне, чтобы я немедленно вернулся назад, как только возникнет опасность?»
— Я думал, что ты давным-давно сидишь в подвале, — проговорил Грилле, подползая к мальчику. Он был весь покрыт слоем известковой пыли. — Ну, парень, а ты, я вижу, храбрец, не испугался, как некоторые из этих сопляков. — Стволом автомата он ткнул в сторону юнцов. — Мое войско пало духом и тает на глазах: двое потихоньку удрали, а один лежит в собственной блевотине с той стороны, в окопе.
Раздался новый залп. Затем пальба несколько стихла. Слышалась лишь ружейно-пулеметная стрельба. Грилле еще раз обратился к Джонни.
— Вон там, за камнем, лежит каска, по крайней мере, надень ее!
Тут новый шум потряс улицу. Шум множества моторов, который, казалось, доносился со всех сторон.
— Тревога, танки! — диким голосом закричал Грилло и, оставив Джонни, поспешил на баррикаду.
Хотя шум явно нарастал, но никаких танков не было видно.
Вскоре послышалось бряцание гусениц танков. В воздухе запахло пылью, поднятой с мостовой. Юноша, которого Грилле только что затолкал на баррикаду, изворачиваясь по-кошачьи, соскользнул с заграждения. Оказавшись на улице, он бросился, как затравленный волк, к руинам и моментально исчез за развалинами каменной стены. Грилле даже не заметил этого, так как, сощурив глаза, он всматривался в улицу.
Джонни отполз к стене и залег прямо под балконом полуразрушенного дома. Через несколько секунд из густого облака пыли выползли неуклюжие, темные громадины двух танков.
— До команды не стрелять! — приказал Грилле, беря на изготовку патрон. — Нельзя выдавать себя так рано! Подпустим их поближе!
— Прекрати свои наставления! — проворчал веснушчатый, застыв за щитом своего пулемета.
Оба танка медленно катили: один посередине улицы, другой по тротуару. Последний свалил несколько закопченных, еще голых деревьев, а затем подмял под себя телефонную будку.
Не доехав по какой-то причине примерно четыреста метров до баррикады, танки вдруг остановились.
«Что-то сейчас будет?» — лихорадочно думал Джонни. Он слегка дрожал.
Танки двинулись дальше, а вслед за ними появились другие. Десять, двадцать!.. «Куда только задевался Франц? Почему его нигде не видно?» Мальчик напряженно прощупывал взглядом руины домов на той стороне улицы. Моторы танков вдруг заглохли, как будто советские танкисты догадались о том, на какого рода сопротивление они натолкнулись.
Эту короткую паузу два юнца использовали для того, чтобы сбежать с баррикады. Джонни едва заметил, как растворились они в проломе кирпичной стены.
На этот раз Грилле, видно, заметил что-то неладное. Он метался на одном месте, вскинул автомат, желая послать вслед дезертирам огненную очередь. Но не сделал этого (парни уже скрылись из виду). Вместо этого он крикнул Джонни почти плачущим голосом:
— Как же я теперь удержу позицию всего с девятью парнями!
«Тогда и ты сам убирайся отсюда, — хотелось сказать Джонни. — Валяй-ка отсюда вместе со своими людьми, катись на все четыре стороны! То, что ты хочешь здесь делать, это же настоящее безумие!»
— Как это девять? — вдруг послышался знакомый голос Франца из подворотни ближайшего дома.
«Наконец-то!» — захотелось крикнуть Джонни, но он все же не крикнул.
— Нас теперь двенадцать человек, юный герой! — выкрикнул Франц.
И тут, словно из-под земли, показался Рихард, маленький и сгорбившийся, а позади него Алеша. Алеша был в летнем пальто, которое он надел поверх советского обмундирования, а на голове у него красовалась широкополая гражданская шляпа. По-видимому, и пальто, и шляпа принадлежали ранее Руди Шнайдебаху.
Несмотря на серьезную ситуацию, Алешин вид развеселил Джонни, и он чуть было не засмеялся.
Грилле же растерянно смотрел на внезапно появившуюся троицу. Оба танка по ту сторону баррикады все еще не двигались с места. Наконец с видимым облегчением Грилле сказал:
— Подкрепление, слава богу!
55
Антифашисты действуют.
Появляются советские танки.
Эсэсовцы стреляют по белому флагу.
Грилле ранен.
— Слава богу! — проговорил Грилле еще раз, а потом добавил: — Вы пришли вовремя!
— Пожалуй, можно и так сказать, — проворчал Франц ехидным тоном. — Действительно, время самое подходящее!
Увидев Джонни, который, улыбаясь во весь рот, приближался к нему, Франц крикнул:
— А ты давай уходи в подвал дома!
— Вы его знаете? — удивился Грилле.
— Да, — ответил Франц, — и тебя мы тоже знаем лучше, чем ты думаешь. Ты — так называемый истребитель танков. Впрочем, дай-ка мне свой автомат!
— Мое оружие? Как бы не так! — Грилле сделал шаг назад, но за его спиной стоял Алеша с пистолетом в руке. Грилле уперся спиной прямо в дуло пистолета. Он сильно побледнел и, заикаясь, спросил: — Что все это значит, камераден?
— Ну, быстро делай, что тебе говорят! — приказал Франц, не давая парням Грилле прийти в себя. Грилле без сопротивления выпустил из рук автомат.
В этот момент раздался сильный взрыв. За баррикадой все осветилось оранжевым светом. Джонни ощутил болезненное покалывание во лбу и неприятный привкус на языке. Осколок камня пролетел мимо головы. По ту сторону баррикады вверх взвился узкий огненный столб. Очевидно, стреляли в машину. Баррикада вмиг опустела: парней из гитлерюгенда с нее словно ветром сдуло. Все они скатились в окоп. У ребят искаженные от страха лица, а один из них даже заревел.
— Сюда, ребята! За мной! — Франц, размахивая автоматом, бросился к входу ближайшего дома.
Юнцы охотно повскакивали со своих мест и бросились за ним.
— А ну-ка, скинь здесь эту штуковину! — потребовал Франц от парня, который все еще тащил с собой два фаустпатрона. Повернувшись к Рихарду, он приказал: — А теперь быстро выкинуть белый флаг, пока еще раз не саданули!
