посмотрел на меня и сказал: «Боб сможет реанимировать Disney Animation». А я ответил: «Майкл, ты сам не смог этого сделать, а теперь утверждаешь, что у меня получится?»
Перед заседанием Джордж пришел в мой офис и сказал: «Послушай, я думаю ты добьешься своего. Но это еще не решенный вопрос. Ты должен пойти туда и вывернуть свою душу наизнанку перед ними. Но сделать это нужно с такой уверенностью, с какой бьют кулаком по столу. Не будь пассивен. Требуй от них, чтобы они тебя поддержали».
«А я думал, что уже сделал это», – сказал я.
«Ты должен сделать это снова».
Когда я вошел в зал заседаний совета директоров, у меня была цель. Я даже улучил момент перед входом в зал и просмотрел еще раз речь Теодора Рузвельта «Человек на арене», которая часто вдохновляла меня прежде: «Не важен тот, кто критикует; не важен тот, кто указывает пальцем на сильного человека, когда тот спотыкается, или тот, кто рассказывает деятельному человеку, что он должен был сделать лучше. А значение имеет человек на арене, чье лицо покрыто грязью, потом и кровью». Мое лицо не было покрыто грязью, потом и кровью, да и зал заседаний в Disney мало чем напоминал арену жесткого сражения. Но я должен был пойти туда, чтобы отстаивать весьма рискованный замысел. Если его одобрят и он сработает, я стану героем, изменившим судьбу компании. Если его одобрят, но он не сработает, в ближайшем будущем я потеряю работу.
Я говорил с таким жаром, на какой был только способен. «Будущее компании решается здесь и сейчас, – заявил я. – Оно в ваших руках». Я повторил ряд своих идей, озвученных еще в октябре в своем первом обращении к совету директоров в качестве генерального директора. «От того, в каком состоянии находится Disney Animation, зависит и состояние компании в целом. Это наглядно показал в 1937 году мультфильм «Белоснежка и семь гномов» (Snow White and the Seven Dwarfs), а в 1994 году – «Король Лев», и сегодня это все так же актуально. Если Disney Animation на высоте, то и вся компания Disney чувствует себя хорошо. Мы должны принять это решение. Наш путь к будущим успехам начинается прямо здесь, сегодня вечером».
Когда я закончил свое обращение, Джордж объявил о начале голосования и начал называть в алфавитном порядке фамилии членов совета директоров, каждый из которых должен был вслух огласить свое решение и при желании мог дать комментарий по поводу обсуждаемого вопроса. В зале воцарилась тишина. Помню, я встретился взглядом с Томом Стэггсом и Аланом Брейверманом. Они убеждали меня в том, что мы получим большинство голосов, но в тот момент я не был так уж в этом уверен. После всех испытаний, с которыми столкнулся совет директоров за последние несколько лет, логично было предположить, что нежелание идти на риск могло повлиять на его решение. Первые четыре члена совета директоров проголосовали «за», пятый также проголосовал «за», но добавил, что делает такой выбор только потому, что хочет меня поддержать. Из оставшихся пяти лишь двое проголосовали «против», в результате чего общее число голосов «за» достигло девяти, а «против» высказались двое. Сделка была одобрена.
Затем произошла короткая дискуссия насчет повторного голосования с целью достичь единогласного решения, но Джордж сразу попросил прекратить подобные разговоры, поскольку процесс голосования должен быть прозрачным. Кто-то из присутствующих переживал о том, как общественность воспримет решение совета директоров, принятое не единогласно, но я сказал, что это не имеет значения. Общественность должна была узнать лишь о том, что совет директоров Disney одобрил сделку. Сам процесс проведения голосования вовсе не обязательно было придавать огласке, а если кто-нибудь поинтересуется, было ли решение принято единогласно, мы скажем правду. (Годы спустя Майкл признал, что ошибался насчет Pixar, и это было очень любезно с его стороны.)
В тот день, когда мы должны были объявить о заключении сделки, Алан Брейверман, Том Стэггс, Зения Муха и я приехали в головной офис Pixar в Эмеривилле. Стив, Джон и Эд также присутствовали, и, согласно плану, мы должны были сделать заявление в час дня после закрытия фондового рынка, а затем дать пресс-конференцию и встретиться с сотрудниками Pixar в городской ратуше.
После полудня Стив отыскал меня и отвел в сторону. «Пойдем прогуляемся», – сказал он. Я знал, что Стив любил подолгу гулять и часто делал это в компании со своими друзьями или коллегами, но я был удивлен тем, в какой момент он предложил мне пройтись, да и само приглашение меня насторожило. Я обратился к Тому, чтобы узнать, что, по его мнению, хочет Стив, и мы предположили, что он хочет либо дать задний ход, либо попросить чего-то большего.
Когда мы со Стивом вышли из здания, я взглянул на свои часы. Было уже 12:15. Какое-то время мы просто прогуливались, а затем сели на скамейку посреди ухоженных владений Pixar. Стив положил руку мне на плечо, что было приятно и совершенно неожиданно. Затем он сказал: «Я хочу рассказать тебе о том, о чем знает только Лорен (его жена) и мои врачи». Он попросил меня о полной конфиденциальности и сообщил, что его рак вернулся. Несколько лет назад у него диагностировали редкую форму рака поджелудочной железы, и после проведенной операции была уверенность в том, что он полностью излечился. Но теперь рак вернулся.
«Стив, почему ты говоришь мне об этом? – спросил я. – И почему именно сейчас?»
«Я собираюсь стать вашим крупнейшим акционером и членом совета директоров, – сказал он. – И полагаю, что я должен предоставить вам право, зная об этом, отказаться от сделки».
Я вновь взглянул на часы. Было 12:30, до объявления о заключении сделки оставалось 30 минут. Я не знал, как мне реагировать, я всеми силами пытался осмыслить то, что только что услышал, и задавался вопросом, потребует ли то, что я только что узнал, раскрытия конфиденциальной информации. Должен ли я сообщить об этом совету директоров? Могу ли проконсультироваться с нашим главным юрисконсультом? Он просил о полной конфиденциальности, поэтому я мог лишь принять его предложение и отказаться от сделки, которую отчаянно стремился заключить и в которой нуждалась компания. Наконец я сказал: «Стив, меньше чем через 30 минут мы
