Перед садами Ортнера им встретилась погребальная процессия парсов, направлявшихся к «башням молчания» и одетых в белые траурные одежды. Луций и Костар попридержали лошадей и в знак уважения к покойному сошли на землю. Похоже было, что Проконсул был настроен и в дальнейшем уважать и охранять обычаи этого народа на своей территории.
Арсенал был расположен в горах, чуть выше теплиц Князя и неподалеку от Академии. Своей наземной частью он скорее походил на маленькую управленческую контору. Оружейные мастерские и подсобные помещения находились внутри горы. От них расходились крытые проходы к военным складам и запасникам.
Главный пиротехник Сиверс уже ждал Луция. Он был маленького роста, почти карлик, и наверняка когда-то давно, чтобы стать солдатом, изо всех сил тянулся до нужной отметки при измерении роста. Однако он доказал, что в нем не ошиблись: три ряда орденских планок украшали его грудь. Для того, кто умел читать эти столь дорогие сердцу военного иероглифы, было ясно, что в большинстве случаев речь шла о знаках отличия за операции в ближнем бою. Дворцовый орден Князя с серебряным орлом свидетельствовал о долгосрочности службы.
Маленький человечек держался очень прямо и был чрезвычайно подвижен в его натуре каленое железо старого рубаки уживалось с приветливостью жизнелюбца. Как следствие ранения одна нога слегка волочилась. Голубые глаза смотрели открыто, взгляд был твердым, а курчавая огненно-рыжая борода с белыми нитями обрамляла его лицо.
Маленькая контора Главного пиротехника была заставлена картотечными ящиками. Стены увешаны таблицами и графиками, кривые которых в любое время позволяли судить о запасах арсенала и его складов. На небольшом экране бежали знаки и столбцы цифр. Из портретов висело привычное цветное изображение Проконсула в парадном мундире, рядом, в овальных рамках, как домашние святые, две мистические фигуры — одна из древней Галлии, другая из древней Боруссии. Первая — артиллерист прежних времен, взлетевшии на воздух вместе со славной цитаделью Лауданум. Второй, носивший символическое имя Клинке, прославился тем, что закрыл собой амбразуру.
Все вместе это производило впечатление грустного пепелища. Будни здесь были посвящены интеллектуальной подготовке взрывов, праздники окрашены в кровавый цвет.
* * *
После того как Главный пиротехник тщательно запер свое рабочее помещение, они прошли через залы, где за чертежными досками работали специалисты-технократы, и оказались в той части арсенала, которая была скрыта в горе. Над сводчатым входом висел классический знак артиллеристов — пылающий снаряд. Здесь помещался музей, а за ним целая анфилада огромных залов — старый цейхгауз, коллекции оружия и военных трофеев, расположенные частично в хронологическом порядке, частично по мере усложнения их технологии.
Луций хорошо знал эти залы, потому что обходил их с каждым новым набором курсантов Военной школы, это входило в его обязанности. Однако у него и на сей раз опять побежали мурашки по телу от того ужаса, которым веяло от сборища отслуживших орудий и машин войны. Они стояли молча, словно изгнанные в преисподнюю творения сатаны, причудливые по форме и порой загадочные по назначению. От примитивного кайла или булавы из красного кремня до самых головокружительных конструкций лазерной военной техники. Общим для них был стиль устрашения — принцип, коренившийся в примитивном мышлении, однако не утративший своего значения и в высших сферах духа, пожалуй, скорее даже нашедший там более конкретное выражение. Все время работала мысль по превращению смертельного удара в убийство. Луций думал при этом о словах патера Феликса, что вместе с сознанием растет и ответственность, а с ней и вина.
Они прошли через ракетный зал, где было представлено развитие военной космической техники от неуклюжих моделей их первого изобретателя Валье до самоходных ракет, которые шутя преодолевали земное тяготение. Потом Сиверс провел его сквозь два ряда танков, ведших свою генеалогию от допотопных ящеров и мамонтов. Ощущался дух демиурга, который в поисках наивысшего союза огневой мощи с передвигающейся броней шел иногда по ложному пути. Многие из машин побывали в сражениях, видны были вмятины, шрамы, пробоины, обгоревшая местами рыжая сталь. Ряд начинался с боевой машины из грубой листовой стали, которая по сравнению с колоссами казалась игрушечной. Луций остановился перед ней.
— Вот этот танк ужасно смешной, — сказал Сиверс, знавший коллекцию как свои пять пальцев, — его выкопали из-под руин одного городка, под названием Комбль. Говорят, там давным-давно произошла битва, в которой сражались диоскуры. Стоит только копнуть лопатой, как тут же попадаются кости и снаряды.
Потом он открыл дверь, на которой был нарисован предупредительный знак. Здесь были выставлены образцы секретного оружия Регента. Среди них также средства, предназначенные для поражения громадных площадей — радиоактивным излучением, вирусами, наводнениями, оледенением, болидами. Даже такая милая наука, как ботаника, была здесь поставлена на службу военным целям.
Луций поднял что-то вроде арбалета. Сиверс объяснил ему устройство конструкции. Оружие находило и убивало противника даже ночью. Того сначала пеленговали с помощью радиоволн. Потом по установленной таким путем связи посылали смертельный импульс. Древняя мечта человека — убить силой магии, одним только повелением, казалось, нашла свое воплощение в этом приборе. Луций положил его скорее на место, словно держал в руках скорпиона.
Рядом стояли два огромных зеркала, переливавшихся всеми цветами радуги. В центре них видны были, словно у глаз, темные зрачки. А между ними, если расположить их друг против друга и дать полный свет, возникал коварный луч — особо зловещий тем, что его испепеляющее действие проявлялось только через много дней и даже недель в виде диатермического ожога, который первоначально даже не вызывал боли. Эти лучи применяли в первых боях за власть Регента. Они исподтишка поражали службы тыла и снабжения противника. После начальной стадии коварных разрушительных маневров они потеряли эффективность — противник сумел экранировать транспорт. Теперь они причислялись к тем средствам лазерной техники, которую Регент отдал для мирных и защитных целей, и не только для обеспечения безопасности банков и правительственных резиденций, но и для любого тотального блокирования вообще. Прежде всего их использовали на таможне для спектрального просвечивания судов на предмет контрабанды и ввоза запрещенного оружия. Досмотр свелся благодаря им до нескольких секунд, достаточно было тех мгновений, пока судно входило в порт. Таможенники сверяли декларацию со спектрограммой. Кроме того, имелись излучатели для особых целей, например для дезинфекции, вакцинации или засвечивания фотокадров, сделанных в запретной зоне.
Что же касалось личного комфорта, то такое устройство быта, как у Горного советника, демонстрировало, что можно сделать в этом направлении с помощью таких добрых и злых домовых духов. Мечты Альберта Магнуса[62] оказались превзойденными, больше того, складывалось впечатление, что материя обладает не только органами чувств, но и комбинированной силой тоже. Под этими сводами со светом без теней на Луция иногда нападало ощущение, что камень и железо способны мыслить, в то время как человек погружен в магическое оцепенение. И что еще ужаснее — казалось, это и есть путь к счастью, — к тайным радостям неподвижной и могущественной субстанции. Да, ужасны были эти средства, нацеленные на умерщвление армий и народов, и все же, может, еще страшнее было то, что человек собрал их вокруг себя для собственного удовольствия и предавался молчаливому дьявольскому созерцанию под воздействием их ауры, как в замках Князя тьмы. — немецкий философ и богослов, монах-доминиканец, разносторонний ученый, особенно в области естествознания.
* * *
Луций вздохнул. Времена, когда эти миры околдовывали его, были совсем в недалеком прошлом. Как в песнях Ариосто,[63] попадал он здесь в сказочные страны, населенные искусными карликами и великанами. Здесь действовали иные мерки, чем в мире людей, и встречались те немногие, сильные духом личности, сосредоточившие в себе всю сверхвласть. Они знали такие формулы, которые убирали последние препоны, и тогда богатства, мощь и оружие космоса начинали служить им. Раньше Луций радостно приветствовал сияющий зенит безоблачных высот. Теперь на него вдруг повеяло ужасом. Главный пиротехник, услышав его вздох, кивнул:
— Просто беда, вы правы.
— Что — беда? — спросил Луций.
Они стояли сейчас в зале с болидами — «громовыми стрелами» Перуна — и ракетами, частично скомбинированными с взрывными и прицельными устройствами. Они были представлены всех размеров — от малых баллистических ракет до моделей, подпиравших своды потолка. Их вид вызывал в памяти исторический период Больших огневых ударов. Как всегда случается в истории, после первого, вызвавшего ужас, ошеломительного удара от этих средств была частично найдена защита, и тогда Регент засекретил их. У него не было нужды прибегать к разрушительной силе урана — равного противника не было; ни у кого не возникала даже мысль оказывать ему сопротивление. Но в то же время и страха уже тоже не было.
