За считанные секунды в его голове пронесся вихрь обрывистых мыслей.
«Мать твою за ногу! Что это за хренотень?!! Человек?!! Животное?!! Если человек, то каким боком он так выглядит? Как такое возможно?!! Если животное, то какое?!! Собака? Волк? Обезьяна? Как оно могло тут, черт его дери, оказаться? Как могло пройти через мой пост?!! В защищенную по периметру больницу с гребаными протоколами безопасности? Получается – это пациент! Человек! Человек? Человек?!!!!! Выходит девки были правы?!! Получается, что эта хренотень – их знаменитый космонавт?!!»
От этой догадки он сморщился, словно от боли, скривив губы, ощущая как пол под его ногами начинает двигаться и съезжать в сторону, а пространство коридора удлиняться в перспективе и плыть, теряя твердую структуру.
«Ты что, чепушило, надумал сознание терять? Как молодая целочка перед брачной ночью? Возьми себя в руки. Давай! Давай!!! Не теряй голову! Решай, что делать! Решай, сука, что делать!!! Думай, мужик, думай!!! Бежать? Спрятаться вместе с девками в дальней палате, пока он меня не заметил? И ждать подкрепления? Или, черт его дери, дать этому уроду оторваться! Показать, что значит – спецназ? Автоматом в него пальнуть, чтобы мало не показалось?!!».
Не успел он принять свое решение, как рация, подвешенная на ремне, внезапно проснувшаяся разбуженным эфиром, приняла решение за него.
«… пятый подходит. Прием. Как обстановка..?» – раздалось из динамика. Едва громко. Но достаточно для того, чтобы зверь немедленно прекратил свои движения на груди доктора. Замер и одним резким поворотом головы обернулся в сторону парня.
Теперь Иван смог увидеть врага в лицо. И обомлел, ощутив, как кровь одним махом схлынула с его лица и прилила к животу, который принялся часто и гулко пульсировать, в такт биению растревоженного сердца.
Неестественно вытянутая и деформированная крысиная морда, почти ничем не напоминающая мужское человеческое лицо была обращена в его сторону. А желтые, будто светящиеся фосфором, глубоко посаженные глаза, смотрели прямо в его глаза. Словно пригвоздив его невидимым парализующим лучом. Безумным, лютым взглядом голодного зверя…
Некоторое время они смотрели друг на друга. Не шелохнувшись. Словно хищник и жертва. Застигнутые в момент, когда хищник, заметив жертву, осматривает ее, оценивая обоснованность своих усилий. Принимает решение напасть и мобилизует физические способности своего организма, чтобы совершить один единственный решающий бросок. Который сокрушит жертву и позволит хищнику вцепиться жертве точно в горло, обрекая ту на верную погибель.
При этом, Иван чувствовал себя не хищником. А жертвой…
Тем временем, существо двинулось первым.
Зверь, шумно втянув в рот стекающую вниз по подбородку кровь лежащей на полу жертвы, разинул пасть с двумя рядами аномально выступающих зубов, окаймленными спереди четырьмя длинными и острыми клыками. И издал звук. Знакомый Ивану скрипящий звук. Но на этот раз этот звук был похож на неудержимое и громкое икание.
«Ик… – иккк – иккк – иккк – иккк – иккк – иккккк – иииииииикккккккххххххх…» – раздалось по коридору.
При этом, существо, издавая очередной икающий звук, дергало и щелкало пастью, продолжая сверлить Ивана своими желтыми фосфорирующими глазами.
А потом, звук, издаваемый существом, сорвался в оглушительный свистящий вопль, будто режущий острыми стеклянными осколками по барабанным перепонкам.
«И‑и‑и‑и‑и‑и‑и‑и‑и‑и‑и‑и‑и‑и‑и‑и‑и‑и‑и‑и‑и‑и‑кпппппкх!!!!!!» – донеслось под конец, резко хлюпнув и чавкнув.
Замолкнув и закрыв пасть, измазанную кровью, существо рывком спрыгнуло с груди доктора, одним махом оказавшись корпусом вперед в сторону Ивана. Приземлившись по звериному, на четыре точки. А потом, оно прижалось к полу, спружинив руки и ноги, готовясь к прыжку.
И тут для Ивана время словно остановилось. Замедлилось. Вытянулось. Настолько, что секунда, как ему казалось, тянулась в десятки раз дольше положенного. Словно в фантастических боевиках, в сценах боя главного героя со злодеем, в моменты смертельной опасности, когда хронометраж фильма замедляется, позволяя зрителю насладиться каждым отдельным кадром происходящего, а камера, кружась вокруг героев, отмечает все мельчайшие детали и нюансы битвы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Повинуясь неконтролируемому разумом рефлексу, он вскинул автомат вверх, зажатый в правой руке. Потом точным движением пальцев на левой руке снял предохранитель.
И нажал на курок…
В ответ, пространство коридора разорвалось грохотом разрываемого в капсулах пороха и свистом вылетающих пуль. Под огненные вспышки, изрыгаемые дулом автомата.
Его ноги стояли крепко и надежно, словно древнегреческие статуи, подпирающие своды огромного античного здания.
Его рот был открыт, издавая рев, почти такой же нечеловеческий, какой издавало существо.
Использованные гильзы вылетали из магазина автомата. И со звоном падали на пол, перед этим несколько раз отскочив и перевернувшись в воздухе.
Зверь же, прыгнув на парня, был на половине пути свержен вылетающими из автомата пулями. Которые с почти слышимым хрустом вонзались в корпус, разрывая сероватую полупрозрачную кожу, выплескивая фонтаны лиловой жидкости, которая разбрызгивалась по стенам и по полу коридора, а также по лицу и одежде парня.
Зверь всей тяжестью своего тела рухнул перед Иваном, сокрушенный огнем его оружия.
И снова наступила тишина, нарушаемая лишь звенящим эхом отгремевших выстрелов.
И в воздухе едко пахло пороховой гарью…
Иван тяжело дышал, смотря на распростертое перед его ногами мерзкое тело зверя. Измазанное алой кровью доктора. И собственной кровью существа – ярко лилового оттенка.
Потом он, поддавшись безрассудной мальчишечьей браваде, замахнулся правой ногой, чтобы пнуть зверя. И смачно, с гулким звуком, ударил существо жестким носком ботинка в серую плоть между головой и плечами.
Зверь же, еще долю секунды лежащий неподвижно, подав парню надежду, что его враг побежден, вдруг дернулся. В один миг подпрыгнул на конечности. И вонзил свои зубы парню в правое бедро.
Следующее, что помнил Иван была острая боль, которая пронзила его ногу. И топот шагов позади него, когда по коридору в его сторону бежали его сослуживцы с подкреплением.
Зверь, разжавший челюсти, выпустил его кровоточащее бедро. Потом он одним прыжком оказался в дальнем конце коридора. Проломил закрытую дверь, ведущую в другие отделения больницы. И скрылся в образовавшемся проеме, откуда донеслись крики людей и короткие очереди автоматов.
Последнее, что он случайно, на короткий момент увидел через открытую дверь палаты, перед тем, как отключиться, когда его взяли за руки и ноги и потащили к выходу, было лежащее на полу женское тело. Тело Тани… Его Тани… Ее руки и ноги были раскинуты по сторонам. Месиво из растерзанной плоти оставалось от того, что прежде было ее грудью и животом.
А ее бледное безжизненное лицо с открытыми стеклянными глазами, было все еще прекрасным…
Часы
Старые советские наручные часы лежат на полу. В запыленной щели под все еще работающим аппаратом искусственной вентиляции легких, который размеренно мигает разноцветными огоньками и щелкает. У одной из коек в больничной палате. Среди десятка других таких же коек, рядами выстроенных вдоль стен палаты и ровно по центру. И возле еще одной койки, опрокинутой вместе с оборудованием, устроенной возле правой стены, под измазанным красными пятнами колпаком сорванного с петель целлофана.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Часы размеренно и равнодушно тикают невесомыми стрелками, отмеряя секунды, минуты и часы. И показывают начало шестого вечера. Крохотные окошка с зеленоватой подложкой отмечают дату: 29.06.2020.
Металлические бока часов слегка поблескивают, отражая солнечный свет самого зачина летнего вечера, падающий в палату сквозь широкие запыленные окна. Стекло на часах в одном месте слегка треснуло, но старательно заполировано. Также и правый бок, скол которого затерт и обработан. По‑видимому эти часы достались своему хозяину давно. И он очень любил их. Бережно ухаживал, продолжая пользоваться, несмотря на то, что они давно состарились и вышли из моды.
