Впрочем, сами детективы были неплохие ребята. Опыт работы в полицейских комиссариатах имели. Достаточно пытливые, в меру сообразительные. Но они ничего не знали. Да и знать не могли. От этого француз имел очень большое удовлетворение. Занятно было послушать несвязные доводы упорных сыщиков: и убийца-одиночка, и маньяк-мститель, ревнитель, что-то на почве нервного расстройства. В общем обилие разнообразнейших версий, неподкрепленных сколько-нибудь серьезными фактами. Когда-то и он был таким нелогичным. Но и тогда, вроде бы, так примитивно не рассуждал и на прямую не задавал столь наивные вопросы.
— …Уважаемый сеньор Боднар, вам известны два господина из четырнадцатой каюты?
"Ну конечно нет. Какие могут еще быть знакомства у комиссара на случайном корабле"-так и вертелось у месье посмеяться над незадачливыми парнями. Но… Что-то изменилось в интонации детективов.
Комиссар насторожился. И когда сыщик дополнил, что там находились полицейские из Сан-Паулу: то такая полная информированность службы корабля была явно не в пользу Боднара. Мало того, что он знал тех офицеров и они его, что уже сулило большие неприятности и опасные разборки в Бразилии: легионеры «эскадрона» могли устроить на лайнере кровавое побоище. Навряд ли что-то их может остановить. "- Значит полицейских осталось девять человек. Это мстительные парни, — комиссар почувствовал неприятные мурашки на теле. — Оружие эти господа имели право применять. Тем более после гибели коллег. А сыщики наверняка подтвердят версию о гибели полицейских".
Комиссар молчал, думал: думал, как изменить тему, чем увлечь иным детективов. Сыщики продолжали пристально смотреть на него.
— Почему вы молчите, сеньор комиссар?
— Странно, а почему вы меня спрашиваете о полицейских?
— Здесь мы служим закону, и только мы уполномочены задавать вопросы.
— Извините, господа, — комиссар повысил голос, — Властью данной мне: по праву старшего по должности и по званию, на любом участке территории, принадлежащей государству Бразилии, я имею право и обязан все криминальные дела принимать в свое делопроизводство до тех пор пока министр не изменит решение и не назначит другого. Так, господа сеньоры?
Сыщики переглянулись.
— Тем более, — внушительно продолжил Боднар, — что погибли полицейские из Сан-Паулу, подданные Бразилии. Раз они находились на корабле, значит имели определенную миссию, и только я от имени правительства имею право вести следствие по особым делам.
Детективы поклонились. Француз сухо, по-чиновничьи продолжил.
— Господа, вы уже имели честь посмотреть мои бумаги. Моя конечная цель Кейптаун, а также ведение некоторых конфиденциальных дел на территории Южной Африки. Надо знать вам, что Бразилия крепко связана экономически с южной республикой и мы довольно часто посылаем людей в этот экзотический регион.
— Все это, конечно, логично, сеньор комиссар. Но может вы смогли бы нам что-нибудь подсказать. Подданные исчезли. Мы должны проследить их судьбу и добраться до истины.
Боднар очень широко развел руками.
— Проводя следственные опросы таким незавуалированным способом сеньоры, вы только распугаете пассажиров, поднимете панику и перекулите лайнер в центре океана. Ну, а сама ваша новость странная, необычная для меня: также неожиданна, как и для вас.
— Вполне. А исчезновение пятерых пассажиров с верхней палубы из четвертой каюты?
— Ка-ак? И там подобное?
Здесь уже и месье неподдельно ужаснулся. Внимательней всмотрелся в детективов: не разыгрывают ли они его. Но на шутку никак не было похоже.
— Неужели уже семь человек пропали на пассажирском лайнере высшего класса? И нет никаких свидетелей?
— Вот мы и ведем опросы, сеньор комиссар.
— Топорно опрашиваете. У многих уже побывали?
— Нет еще. Пока выборочные опросы касаются тех, кто имеет телохранителей, оружие и кто связан со службой в спецотделах.
— Все равно так нельзя, сеньоры. Вы поднимаете такую волну паники на судне, что трудно предсказать во что это выльется. А второе, вы сослужите медвежью услугу руководству кампании, за что они поторопятся немедленно от вас избавиться. Престиж фирмы, которой вы служите, для вас должен быть главенствующим. Вам надобно собирать факты, не привлекая и не тревожа пассажиров. Ведь это люди не только очень богатые, но и сугубо гражданские. Острые ощущения они предпочитают видеть в кино. Для них труп на одной территории проживания смертельно опасен для душевного состояния. Ведь корабль-это замкнутое пространство. Место добровольного заточения на время плавания от порта до порта. Вы можете дать ответ, что предпринимать, если завтра пассажиры потребуют, чтобы капитан пересадил их на другой корабль?
— В ближайшее двое суток это невозможно.
— В том то и дело. И это надо всегда помнить и учитывать.
Пассажирский бунт страшное дело. Вертолет никак не долетит до судна.
Да и сколько он может забрать обиженных.
Детективы уже полностью осознали, что нерасчетливо взялись резко за расследование, не приняв во внимание сугубо дилетантскую обстановку на лайнере.
— Но, сеньор комиссар, если эти убийства — месть, до тонкостей ли психологии в этом случае?
— Вы, что, сейчас можете обосновать, что в этих каютах совершены именно убийства.
— Кровь на полу, подтертая, но имеется в каждой каюте.
— От каждого из находившихся.
— Нет.
— Вот видите. Здесь нужно тоньше подходить. Может это инсценировка убийств. Нужно еще собрать факты. Поразмыслить. Иначе, чего мы тогда стоим, как сыщики.
Боднар замолчал. Дело и вправду принимало очень скверный оборот.
Слухи могли спровоцировать такую панику и беспорядки, что дай бог кораблю потом остаться на плаву.
— Сеньоры, я прошу вас провести меня к капитану. Если слова ваши опираются на факты что мы еще раз проверим, обойдя каюты с исчезнувшими пассажирами, то разворачивать следствие следует с ведома капитана. Все нужно тщательно проанализировать. Нам должны выделить людей из команды корабля. Сохранить пассажиров в неведении и спокойствии. Репутация фирмы, это первое, над чем всегда должны думать ее сотрудники. Вы готовы, сеньоры?
— Готовы, комиссар. Ваши доводы логичны для данной ситуации.
Дина очнулась неожиданно. В большой комнате каюты горел ночной свет. Бабушка спала. Доктора не было видно. Девушка встала, прошла в комнату. Рус стоял у изголовья Сен Ю и держал правую руку над его головой. Иногда медленно вращал круговыми движениями раскрытую ладонь.
Она видела полную отрешенность лица монаха. Присела в стороне, решила подождать, пока Рус закончит странные колдовства. Доктор оказался с противоположной стороны в глубоком кресле и также с видимым интересом ожидал окончания необычного сеанса. Наконец Рус собрал ладонь в кулак, убрал руку. Несколько минут смотрел на неподвижное, бледное лицо монаха. — Сеньор доктор, завтра он будет крепче. Что еще можно предпринять?
— Все необходимое ему сделали в больнице. Самое главное-переливание крови. Сейчас остается только ждать.
Четверо-пятеро суток самые тяжелые для организма.
Качка мешает. Мутит.
— А когда просыпается, как он себя чувствует?
— Не плохо.
Доктор встал, подошел.
— О-о, бледность исчезает. У вас имеются неплохие экстрасенсорные возможности.
— Монахи после таких ранений за трое суток поднимают человека на ноги.
— Не может быть. Не верю. Время сращивания мышечных и кожных тканей пять-семь суток. А за трое- извините.
— Рус присел на стул.
— Сеньор, вы видели старую рану на животе? — Рваную.
— Да. Эта старая винтовочная пуля буквально в упор прошила его, а пороховые газы обуглили отверстие раны. Плюс он два часа пролежал на тропе в ожидании помощи. Специальные растворы, мощная энергетика настоятеля и через трое суток Сен сидел на бревнышках и с убийственной иронией проклинал свою жадность в покарании врагов.
— Поразительно. Я много читал общего про восточную медицину, но подробностей найти никак не возможно. — Да. Монахи скупые до своих тайн. Не скоро еще увидит свет их рукописи.
— А этому они тоже учат?
— Да. Это входит в курс обучения на выживание. Можно даже самому себе передавать энергию в мозговые центры и сохранять очень длительное время работоспособность и обходиться без сна. — Ловко.
— Ловко, — подтвердил Рус. — А что, если не секрет, сделали вы?
— Медленно передал часть своей энергии. Бледность исчезает: эту фазу вы заметили.
— Я резонно предполагал, что в этих условиях мы навряд ли сможем выходить парня. Но заметил, что после ваших посещений у него улучшался аппетит. И пока он еще не ест: нельзя, соки пьет с удовольствием.
— Прекрасно. Это один из очень важных показателей улучшения состояния организма.
