— Наслаждаетесь видом, господин Андрэ?
— Да, падре.
— И как?
— Нравится, — пожав плечами, простодушно ответил он.
— Главное, чтобы понравилось маркграфу.
— А что тут может не понравиться? По-моему, все в его стиле. Добротно и продумано.
— Я бы сказал, слишком.
— О чем вы?
— Слишком уж вы вольготно устраиваете жилища, а ведь материалы-то из лесов маркграфа.
— Если он посчитает, что мы позволили себе перерасход материалов, то мы оплатим излишки, — с серьезным видом ответил на это Андрей. — На мой взгляд, люди должны жить хорошо, чтобы от них была соответствующая отдача. Чем лучше живут люди, тем выше благосостояние их господина — не сразу, но в перспективе.
— Что же, должен признать, что доля истины в ваших словах присутствует.
— Только доля? — лукаво улыбнувшись посмотрел на падре Андрей.
— Сначала посмотрим, что у вас получится, а потом, возможно, я с вами и соглашусь полностью. А пока я вижу, что вы выбрасываете очень много денег на обустройство крестьян.
— Ну, эти-то деньги вернутся, им прекрасно известно, что все строится в долг, и впоследствии им придется рассчитаться со мной.
— А смогут ли?
— Смогут, — уверено заявил Андрей.
— Кстати, не сегодня ли должен появиться его светлость?
— По идее, еще вчера должен был приехать, но видно, задержался. Не должен же он перед нами отчитываться о своих планах!
— Нет, конечно.
— Ладно, падре, пойду пройдусь по селу и на мастеровой двор загляну.
— Ты, сын мой, сначала церковь поставь, а уже потом называй этот поселок селом.
— Всему свое время, падре, — привычно ответил Андрей на вопрос, который грозил уже стать своего рода традицией. — Мое слово крепко.
Бросив это через плечо, Андрей быстро спустился с крыльца и ловко впрыгнул в седло лошади, которую услужливо держал мальчишка лет тринадцати по имени Брук, один из тех, кого в свое время спас Андрей на орочьей стороне. Мальчик выполнял при нем роль личного слуги и оруженосца. Несмотря на молодость, малец был весьма проворным, сообразительным и обстоятельным — здесь вообще рано взрослели.
Он решил не мешаться под ногами у мастера Лукаса, который весьма ревностно относился к своей вотчине и не терпел, когда кто-либо вмешивался в его дела. Если Андрей подходил к мастеру, то должен был быть уверен, что предложенное им действительно чего-то стоит, иначе старый мастер мог задать нешуточного дрозда не по делу возникшему лидеру нового поселения. Что-то говорило Андрею, что тот не особо стеснялся бы, даже если перед ним оказался рыцарь, да и сам маркграф наверняка не заставил бы его смутиться там, где он чувствовал себя хозяином положения.
Поэтому Андрей сразу направил коня в сторону ворот и дальше — на промзону, как он сам называл возникший в отдалении участок на берегу ручья, огороженный частоколом. Уж здесь-то он мог чувствовать себя совершенно свободно и даже эдак с барской ленцой, так как то, что для него было данностью, для местных мастеров оказывалось настоящим откровением.
Сюда, конечно, можно было добраться легко и пешком, расстояние не ахти какое, не больше трехсот метров, но тут были два обстоятельства. Во-первых, ему необходима была постоянная практика в верховой езде, и поэтому он как можно больше времени старался проводить в седле. Во-вторых, люди более благосклонно смотрели на него, когда он передвигался именно таким образом. Если ты лидер, так и будь им, нечего пешком пыль мести, как обычный крестьянин.
На небольшом клочке земли за крепкой оградой располагалось то, что, по мнению Андрея, должно было служить будущим источником благосостояния. Здесь располагалась кузница. Здесь же Андрей решил наладить производство стекла. Самого обычного оконного стекла.
Сам процесс изготовления стекла ему был неизвестен, но он знал, что стекло здесь варят, изготавливая из него дорогую стеклянную посуду, которая по цене равнялась посуде из серебра, но с другой стороны, и изделия были — каждое под стать произведению искусства. Конечно, были и изделия попроще, например, бутылки, но и изготавливались они из плохого качества, мутного стекла, такое на оконное стекло не годилось. Андрей рассчитывал, что ему при помощи местных мастеров удастся наладить изготовление этого продукта. Нужно было только завлечь сюда какого-либо стекловара, а дальше он рассчитывал на свои познания человека двадцать первого века и недюжинную смекалку Грэга.
Правда, пока это была отдаленная перспектива. Сейчас здесь для продажи были уже налажены производства кавалерийских арбалетов, ручных дрелей, точил с ножным приводом, наконечников для стрел, которые здесь не ковали, а производили обычной штамповкой — затраты труда куда меньше, а продукции на выходе на несколько порядков выше. Причем штамповали как срезни, так и бронебойные.
Все это было «изобретено» Андреем для облегчения труда. Так, например, не все можно было поднести, чтобы просверлить, к станку, и поэтому возникла необходимость в ручной дрели, с помощью которой можно было сделать отверстия на месте. По вкусу она пришлась и столярам — используя сверло для дерева, или коронку, можно было сделать отверстие на порядок быстрее, нежели при помощи стамески. Обратив внимание на то, как каждый раз теряется много времени на то, чтобы заточить инструмент, он предложил Грэгу изготовить точильный станок с ножным приводом, который легко переносился с места на место и был куда эффективнее точильного бруска в руках.
Только вмешательство Эндрю заставило Андрея посмотреть на это несколько иначе. Попав в поселок в первый раз, купец буквально застыл с отрытым ртом, глядя на то, как плотники споро делают отверстия при помощи дрели, а стоявший неподалеку мужик просто и без затей правит топор на точиле.
— Эндрю, что с тобой?
— Слушай, а откуда эти инструменты? Я раньше ничего подобного не видел.
— Да вот, пришлось «изобрести», для экономии времени, — заговорщицки подмигнув, ответил Андрей.
— Значит, это твое изобретение?
— Ну, как сказать, я озвучил идею, рассчитал количество зубьев на шестеренках, подсказал, какие должны быть шестеренки, что можно делать при помощи этого инструмента, а остальное — полностью заслуга Грэга.
— А эта штука только в дереве может делать отверстия?
— Дрель? Да нет. Можно и металл сверлить, все от сверла зависит. Да мы тут с Грэгом целый комплект сверл разработали.
— Сколько этих дрелей ты сможешь сделать?
— Да процесс-то уже отработан. Штампы и формы под литье пылятся на складе у Грэга, нам-то больше не надо пока. В принципе, сделать мы можем сколько угодно, все зависит от наличия металла и времени.
— А вот этих точил? Как ты вообще додумался до этого?
— А чего тут додумываться? Понадобилось, вот и вспомнил. Между прочим, у нас в старину, да что там, можно сказать, до недавнего времени, были даже люди, которые ходили по городам и точили горожанам ножи, топоры, ножницы за небольшую плату, с того и жили.
— Так, мне нужны эти самые дрели и точила.
— Эндрю, мы вообще-то пока только обустраиваемся…
— Я понимаю. Но десяток того и другого можно же сделать?
— Можно, вот только металл на это идет дорогой. Погоди немного, вот налажу процесс получения стали из плохого железа, тогда поговорим.
— А точила?
— Тут проще, здесь пойдет и простое железо, только покрасить его, чтобы не ржавело — и вперед.
— Значит, начни с точил.
— Хорошо. Мы попробуем. В конце концов, немного прибыли мне совсем не повредит, деньги текут, как вода в половодье.
Потом он увидел арбалеты, причем кавалерийский арбалет его поразил особо. Он тут же начал канючить арбалеты, причем настаивал именно на кавалерийском образце, так как это как нельзя лучше подходило для рыцарей. Он утверждал, что рыцари не поскупятся на такое оружие, ведь скорострельность была на порядок выше, нежели у обычных, да и удобнее на порядок существующих образцов.
Вот так и вышло, что кузница ни минуты не простаивала — сколько не сделай, Эндрю все было мало. Наконечники для стрел — те вообще чуть не тоннами уходили. Эндрю подмял под себя снабжение ими арсеналов Йорка и Испвича, планировал замахнуться и на другое графство, но Андрей немного притормозил друга. Все же производство только налаживалось, людей катастрофически не хватало.
На полпути к промзоне, неподалеку от дороги располагалась тренировочная площадка. Несмотря на раннее утро, там уже исходили потом молодые дружинные под чутким руководством Джефа. Их оставалось все еще пятнадцать; несмотря на все увеличивающиеся нагрузки, никто из них не желал сдаваться и уходить на землю. Также здесь были и трое попавших к нему в плен воина, служившие у покойного сэра Артура, которые после выздоровления решили сменить господина. Присягу они давали лично рыцарю, а потому ничего зазорного в этом для них не было. Конечно, это решение ими было принято не сразу, Андрей ни на чем не настаивал и не предлагал им. Он приказал подлечить их, после чего намеревался отпустить, воины просто выполняли свой долг, а потому ни злобы, ни ненависти к ним он не испытывал. При виде Джефа Андрей тихо вздохнул: после обеда по уже устоявшейся традиции тот примется за него. К счастью, наметившийся было раскол в их отношениях зарос окончательно, не без помощи падре, правда, за что ему отдельное спасибо.
