— Не знаю. У меня даже плана А толком не было.
Чувствую себя неудачницей.
— Так. Давай-ка бери куртку! — решительно произносит она. Ого-го, узнаю старую Сару!
— Куда мы идем?
— Тебя что, мама ничему не научила? Когда ничего больше не остается, надо спросить полицейского.
Она за шкирку вытаскивает меня из комнаты. Через десять минут мы стоим в приемной местного полицейского участка. И как мне объяснить мою проблему?
— Не могли бы вы помочь мне найти парня, который живет в этом городе? Его зовут Ник Руссо.
Офицер смотрит на меня так, будто я прилетела с другой планеты.
— Это что, розыгрыш?
— Я знаю, это не так уж просто… Наверное, я просто зря трачу ваше время. Извините.
— Идите за мной, девушка.
Он обходит стол. Неужели собирается арестовать нас за злоупотребление наркотиками? Или просто даст нам под зад и выкинет на улицу? Хочу было убежать, но он первым оказывается у двери. Широко открывает ее и подзывает нас.
— Может, это тебе поможет, цыпочка?
Я смотрю туда, куда он показывает пальцем, и щеки становятся ярко-помидорного цвета. Через дорогу, меньше чем в двадцати ярдах, стоит нечто похожее на бар и бистро. Наверху двухфутовыми буквами вывеска: «Руссо».
Полицейский хохочет.
— Сделай одолжение, детка. Даже не вздумай становиться детективом.
Он все еще смеется, когда мы с Сарой бежим через дорогу. По крайней мере, ему будет что рассказать коллегам в обеденный перерыв.
У входа в бар я резко притормаживаю. До меня вдруг доходит, что сейчас я увижу парня, о котором думала все эти четырнадцать лет. Меня охватывает паника. Цепляюсь за Сару для поддержки и захожу.
Направляюсь к бармену, который похож на младшего брата того парня, который пригнал мне машину. Неужели легальный ценз на продажу алкоголя снизили до двенадцати лет? Чувствую себя, как моя бабушка. Хочу заговорить, но слюна во рту превратилась в клей, и язык не движется. Сара приходит на помощь:
— Извините, Ник Руссо здесь работает?
— Не-а, не работает он здесь, — отвечает парень. Надежды обрушиваются, как лифт в угольную шахту. Но бармен еще не закончил. — Он — владелец этого бара.
— Он здесь?
Слава богу, что Сара со мной, иначе он бы уже пытался заговорить со мной языком жестом, решив, что я немая. Бармен качает головой:
— Он только вечером приедет.
Наконец ко мне возвращается дар речи:
— Скажите, а его жена тоже здесь работает?
Сара смотрит на меня, гордясь моей сообразительностью.
— Жена? Не-а, Ник не женат, детка.
Я громко вздыхаю с облегчением. Оказывается, все это время я не дышала — и даже не заметила! Мы благодарим его и уходим. Оказавшись вне поля зрения, смотрим друг на друга и визжим.
Прохожие останавливаются и пялятся на нас, а мы обнимаемся и подпрыгиваем вверх и вниз.
— Полчаса, Сара, и мы уже все знаем! Ты просто гений. Люблю тебя, люблю, люблю!
Какие-то старушенции качают головой и бормочут:
— Ох уж эти извращенцы, Марта. Как они называются? Касабланки?
— Лесбиянки, Этель, лесбиянки.
Мы падаем со смеху. В нормальной жизни такого не увидишь!
В восемь вечера мы заходим в бар «Руссо» и просим столик. Для курящих. Сильно курящих.
На мне белая футболка, черные ботинки и черные кожаные брюки. Кейт была такая хорошенькая в этом наряде на вечеринке, что я решила за ней повторить. И сделала большую ошибку: со спины я похожа на двухместный диван, — и так вспотела, что целую неделю не смогу снять эти штаны. Волосы по-прежнему выглядят так, будто я приехала сюда на мотоцикле: вроде как у Мег Райан после электрошоковой терапии.
Как перископ, сканирую комнату на предмет вражеских кораблей, но в поле зрения никого, кто хоть бы отдаленно напоминал Ника. Но чего я хотела? Прошло четырнадцать лет. Даже если я бы выиграла его в лотерею, то все равно бы не узнала.
Мы заказываем два вина. Две бутылки то есть.
— Есть что-нибудь будете, мадам? — спрашивает официантка. Только не в этом месяце, если, конечно, мой живот чудом не выздоровеет. В данный момент он как будто хочет вырваться из моего тела.
Сара берет ситуацию в свои руки:
— Мы возьмем одну американскую пиццу на двоих.
Снова произношу молитву благодарности за то, что Сара рядом со мной. Без нее мне бы не справиться. Наверное, вид у нас как у ДОДИКов — оглядываем каждого мужчину в зале. Но не может быть, что хоть кто-нибудь из этих был Ником. Возвращается официантка с пиццей, и я не упускаю свой шанс:
— Вы не могли бы позвать менеджера? Скажите ему, что у нас жалоба.
— Но вы даже не попробовали пиццу, — озадаченно говорит официантка. — Я слишком долго несла заказ?
— Да нет, еда и обслуживание тут ни при чем. Лучше я обо всем поговорю с менеджером.
Она пожимает плечами и уходит, наверное, подумав, что мы — нервные туристы.
— Что ты творишь? — шипит Сара.
— Я не могу больше ждать. Если я сейчас же с этим не покончу, у меня штаны расплавятся или сморщатся.
Через три минуты (я секунды считала) открывается дверь за баром, и официантка показывает на нас. Потом отходит в сторону, и я вижу его. Ник Руссо идет прямо к нам. Не дай бог у него сейчас случится сердечный приступ, прежде чем я успею с ним поговорить! Он приближается, и я его изучаю. В волосах проблески седины, лицо немного огрубело. Широкоплечий, тяжелый, одет с ног до головы в черное. Все еще привлекателен, но не то чтобы с ума сойти. Раньше при виде его можно было бы упасть в обморок. Сейчас же только голова слегка кружится. Он останавливается у нашего столика и хмурит брови:
— Девушки, я Ник Руссо, владелец. У вас жалоба, так я понимаю?
Этот голос… Мне хочется перевернуться, распустить слюни и чтобы он почесал мне брюшко. Начинаю говорить. Только говори по-английски, Купер, по-английски.
— Да, жалоба есть. Нам просто кажется, что старых друзей должны приветствовать лично.
— Старых друзей? Извините, я вас…
Тут он осекается. Ну же, давай узнай меня! Если не узнаешь, я выйду на улицу и воткну кол себе в сердце, потом заползу под камешек и умру.
— Бенидорм, — подсказывает Сара.
Он поворачивает голову и таращится на меня:
— Карли? Черт, Карли Купер! — Ну слава богу, не все забыл.
Он садится рядом со мной и заключает меня в медвежьи объятия.
— Карли Купер! Что ты тут делаешь? Я вырываюсь из тисков:
— Видишь ли, я ждала десять лет, когда же ты за мной приедешь, а ты так и не приехал. Я решила дать тебе шанс подумать и подождала еще четыре: мало ли, вдруг меня так трудно найти? И наконец сдалась и решила самой приехать и облегчить тебе задачу.
