– Если он не будет занят.
– Ну так давай, старик. Действуй. Саша порылся в кармане, достал пачку, тщательно сверяясь с записью, набрал номер. Ему не пришлось ждать. Трубку сняли после первого же гудка.
– Слушаю вас? – услышал Саша знакомый голос. Сердце его сладко подпрыгнуло и глухо ударилось о кадык.
– А… Здравствуйте, Юля, – сказал он.
– Это вы, Просто Саша? – По голосу Саша понял, что девушка улыбается.
– Да. Это я.
– Как вы себя чувствуете?
– Спасибо. Сейчас уже почти нормально.
– Хорошо.
– Юля, я хотел узнать, не прояснилось ли что-нибудь с профессором, о котором вы говорили, – промямлил Саша, чувствуя себя полным кретином. Он бы с гораздо большим удовольствием поговорил с этой девушкой о чем-нибудь постороннем. Может быть даже, прочел бы ей стихи, а вместо этого вынужден спрашивать о каком-то профессоре. Да еще Костя придвинулся ближе и стал зачем-то тыкать Сашу в локоть. Причем оперативник игриво двигал бровями и пошло улыбался.
– Я разговаривала с ним сегодня, – ответила девушка. – Он сказал, что может встретиться с вами завтра, если у вас сохранится интерес к предмету разговора. Завтра выходной, у него как раз есть свободное время. Я не знала, позвоните ли вы, и поэтому не стала договариваться относительно времени.
– У меня… – Саша закашлялся от волнения. – Сохранился. К предмету.
– Хорошо, – Юля рассмеялась. – В таком случае, давайте встретимся в десять на «Тверской», в центре зала. Профессор живет в Гнездниковском переулке, это совсем рядом с метро.
– Отлично, – абсолютно искренне воскликнул он. – Просто прекрасно. Значит, в десять на «Тверской», в центре зала. Вы меня очень выручили, Юля. Огромное вам спасибо.
– Не за что, Просто Саша, – ответила девушка и снова рассмеялась. – До завтра.
– До завтра, – пробормотал Саша и повесил трубку. Костя откинулся на стуле, посмотрел на приятеля и философски заметил:
– Выглядишь ты сейчас, как полный кретин. Или как влюбленный по уши. Хотя это вроде синонимы, нет?
– Только не надо, ладно? – отмахнулся Саша. – Если не хочешь, чтобы мы поссорились.
– Молчу, молчу. – Костя поднял руки. И тут же спросил быстро: – Она хоть красивая?
– Костя! – рыкнул Саша.
– Все. Уже заткнулся. А ты оказывается у нас ревнивый, мавр. – Оперативник хмыкнул. – А как же Татьяна?
– Костя, я тебя умоляю, – простонал Саша.
– Смотри, дело твое, конечно. Но должен тебя предупредить как старший товарищ. – Костя назидательно поднял палец. – Нет убойнее оружия, чем баба в приступе ревности. И страшнее тоже нет. Понял?
– Я тебя вышвырну, – предупредил Саша.
– Да я, собственно, так. Просто к слову пришлось. Так что с профессором-то? Поедет он к Потрошителю?
– Надеюсь, мне удастся его уговорить. Возможно, ему самому это будет интересно.
– Угу, – хмыкнул Костя, – ладно. Я на всякий случай закажу вам два пропуска и ребят предупрежу, чтобы пропустили. Только пусть твой профессор паспорт захватит. Без паспорта с ним и разговаривать не станут. Усек?
– Усек, – ответил Саша. Костя кивнул на «Благовествование».
– Не возражаешь, если возьму почитать?
– Не обижайся, но…
– А что так? – прищурился оперативник. – Боишься? Не бойся, не потеряю.
– Да нет, дело не в этом. – Саше был неприятен собственный отказ. Все-таки Костя его друг, а тут из-за грошовой, в сущности, книги… – Понимаешь, мне просто нужно с одним товарищем переговорить. Он – букинист, как увидел книгу, аж затрясся. Мы с ним работаем вместе, не хочется отношения портить. Я ему все объясню, книгу покажу, пусть убедится, что я ее не продал, не подарил, а потом бери, читай на здоровье.
– Лады. – Костя поднялся. – Побегу я. Время позднее. До дома еще час добираться. Глашка меня поедом сожрет.
– Скажи, что на работе задержался, – предложил Саша, провожая приятеля в коридор.
– Да, скажи, – усмехнулся невесело Костя. – А то ты Глашку мою не знаешь? Она же каждый вечер звонит мне на службу, проверяет, где я, да когда ушел, да трали-вали разные, ваще. Кошмар, а не жизнь.
– Разведись, – предложил Саша. – Все легче, чем так маяться-то.
– Думаешь, так просто? – вздохнул Костя. – Без малого десять лет вместе прожили, не хухры-мухры. Привык уже.
– Тогда терпи.
– А я что делаю? – Костя помялся на пороге, протянул руку. – Ладно, бывай.
– Пока. Со словами: «Ох, и крику сейчас будет», Костя вышел на площадку, и Саша запер за ним дверь. Тщательно, на все замки. Постоял, прислушиваясь к шагам на лестнице, затем вернулся в комнату. Сон прошел. Теперь, как ни старайся, а быстро уснуть не получится. Досадно. Он прямо в рубашке и брюках плюхнулся на кровать. Взял «Благовествование», открыл, полистал, отыскивая нужное место.
***
«Нафан не боялся смерти. Чтобы бояться смерти, надо получать хоть какое-то удовольствие от жизни, ценить ее. Пророк не понимал, чем медленная ужасная смерть, называемая жизнью в Иевус-Селиме, лучше быстрой, от руки левита. Противно умирать под ножом палача, но и львов иногда загрызают пустынные псы. Чем же он лучше другой Божьей твари? Нет, Нафан определенно не боялся смерти. Поэтому, когда оконечник дротика ударил в дверь его дома, он вышел на улицу без тени страха или волнения на лице. Мрачный командир звена храмовой стражи, не глядя на него, пробурчал:
– Царь Дэефет желает видеть тебя, пророк.
– Я готов, – кивнул старик.
– Разве ты ничего не хочешь взять с собой?
– Все, что я хотел бы взять, со мной, – спокойно ответил Нафан. – Пойдем, левит, не будем терять понапрасну времени. Жизнь в Иевус-Селиме и без того слишком коротка. Бесстрастный караул сомкнулся вкруг него. Они пошли вверх по улице, а из окон домов им в спины вперились сотни переполненных страхом глаз и пополз по комнаткам придавленный шепот:
– Взгляните! Взгляните скорее. Они схватили царского пророка.
– Нафана? Мне он никогда не нравился.
– Кто схватил? Левиты или дворцовая стража?
– Левиты.
– Бедняга. Не повезло старику. Лучше бы это были обычные стражники…
– Глупая женщина. Думаешь, ему не все равно, кто его убьет?
– Дворцовая стража убивает быстро… Старик не мог знать, что его ведут тем же путем, которым вчера вели Вирсавию. Однако, когда звено остановилось у ворот царской крепости, Нафан поднял голову и, прищурившись, посмотрел на окна дворца Дэефета.
– Она уже здесь, – пробормотал он. – Я чувствую. Она здесь.
– О ком ты говоришь, старик? – снова покосился на него старший звена.
– О жене Урии Хеттеянина. Одного из тридцати. Старший звена не стал отвечать, но молчание его сказало Нафану больше любых слов.
– Иди, – буркнул воин и слегка толкнул Нафана дротиком в спину. Сильнее толкнуть не хватило смелости. Он боялся пророка. А ну как тот сейчас предскажет ему скорую смерть? Нафан невольно сделал два шага, затем обернулся и несколько секунд смотрел на воина голубыми слезящимися глазами.
– Прости меня, старик, – пробормотал тот и невольно отступил на шаг. – Прости. Я… просто поскользнулся на камне. Нафан отвернулся и пошел ко дворцу, гордо выпрямив спину, хотя это и давалось ему с большим трудом. Двое левитов шагали за ним. Молча, сосредоточенно глядя только перед собой. С пророком говорить запрещалось. Кто-нибудь мог расценить это как попытку выведать будущее. И тогда… Закон суров. И суд всегда заканчивается казнью. Они поднялись на пиаццо, оттуда в тронный зал. Здесь Нафан увидел Дэефета. Тот восседал на троне и был мрачнее зимней тучи. Он смотрел в пространство перед собой, поглаживая густую бороду, тревожа тонкие губы. Брови его сдвинулись к переносице, что говорило о дурном расположении духа. Слева от трона стоял Авиафар. По торжествующему взгляду, брошенному первосвященником на пророка, тот понял: сегодняшние неприятности связаны именно с Авиафаром. Нафан прошел к трону, остановился, приложив руку к груди, но не склоня головы.
– Ты звал меня, мой Царь? – спросил пророк. Дэефет мрачно посмотрел на него:
– И снова ты прав, пророк. Я звал тебя. Я тебя звал. – На губах Авиафара появилась недобрая усмешка. – Скажи, Нафан, – негромко продолжал Дэефет, отворачиваясь и глядя в сторону балкона, – тебе нравятся люди?
– Люди ничем не отличаются от других тварей Божьих, – ответил спокойно Нафан.
– Я спросил тебя не о том! – воскликнул Дэефет, поворачиваясь к нему. – Я спросил: нравятся ли люди тебе? Только не лги мне, пророк! Отвечай искренне! Помни, кто перед тобой!
– Я всегда помню об этом, мой Царь, – пробормотал Нафан. – Я люблю людей. Но их губит Зло.
– Губит Зло? – повторил Дэефет. – Что ты подразумеваешь под этим словом?
– Слишком многое, чтобы ответить быстро, мой Царь, – усмехнулся бесцветно старик. – А на долгий ответ не хватит ни твоей, ни моей жизни.
– И снова ты прав, – мрачно пробормотал Дэефет. – Тем более что твоей жизни осталось много меньше, чем тебе думается.
