— Вы украли портрет моей матери?
— Я его одолжил.
— Вы его украли, — отчеканила Лиззи, чем только повеселила собеседника.
— Не будьте такой непреклонной в своих суждениях, юная леди, — отозвался он, ничуть не смущенный ее укором. — Мне требовались явные доказательства родства, и я их заполучил. Признаюсь вам честно: вы точная копия своей матушки, Лиззи. Я поразился, когда вас увидел!
И девушка возвысила голос:
— Не смейте ТАК ко мне обращаться, никто не давал вам подобного права. — Осведомилась не менее холодно: — Зачем вы подкинули мне этот ключ? — Она вынула его из висящего на шнурке кошелька и продемонстрировала собеседнику.
Блевин изобразил искреннее удивление:
— Впервые вижу этот предмет. От чего этот ключ?
— От одной из комнат Раглана.
— Забавно. — Блевин поглядел на брата: — Гарри, тебе что-то известно об этом ключе?
Тот был неестественно бледен, глаза лихорадочно горели.
— Это тот самый ключ, что вы нашли в своей комнате в гадальную ночь? — обратился он к Лиззи дрогнувшим голосом. — Она молча кивнула. — Я никогда не понимал, как он мог появиться. Ваш собственный ключ я положил в карман своей формы… Подумал, что он пригодится, коли решусь пробраться к вам в дом в поисках кольца. Потом распахнул створку окна, скатился по лестницы и был таков… Это все, что я знаю.
— То есть это были не вы?
Гарри мотнул головой, и Блевин Джексон вмешался:
— К чему бы ему подбрасывать вам ключ из Раглана? Нам было на руку ваше незнание о нем. Джексон для того и вступил в *****полк: желал присмотреться, выяснить все о вас, а после добраться и до кольца.
К несчастью, эта скотина Пенникотт нашел-таки лазейку в законе и заполучил Раглан в обход оговоренного условия. Мы были так близко… В двух шагах от победы. И тут… — Губы Джексона сжались, лицо окаменело. Впавший в задумчивость, он казался почти пугающим…
Пальцы Лиззи ослабили хватку на документе.
Ей хотелось отдать его и уйти.
Вернуться домой… в Раглан…
К Джеймсу.
Забыть все, как страшный… изматывающий сон!
Она поднялась, губы дрогнули в готовых сорваться прощальных словах, однако не привелось.
— А, знаете… миссис Аддингтон, я, кажется, знаю, кто может ответить на ваши расспросы про ключ, — произнес старший Джексон, и сам поднимаясь на ноги.
Шагнул в ее сторону с выставленным локтем, как бы приглашал к пешей прогулке в доброй компании.
Элизабет не спешила его принимать, и он вскинул черные брови.
— Как, вы уже не желаете знать всей правды? — осведомился с улыбкой.
— Полагаю, мне хватит уже услышанного. — Она протянула ему отцовскую расписку. — Как и обещала, она ваша.
Джексон продолжал улыбаться и расписки не брал.
Даже головой покачал:
— Пустое, милая Лиззи, она мне, увы, ни к чему.
Потом ухватил ее за плечо и повлек за собой прочь из комнаты.
40 глава
— Ккуда… куда мы идем? — Лиззи попыталась высвободить руку, но Блевин держал крепко. И тащил в самую темень…
В самую мрачную часть дома: в погреба.
От его хватки у нее онемевала рука, от страха сбивалось дыхание.
— Вы все увидите сами, милая моя Лиззи. Осталось совсем немного! — И он подтолкнул ее вниз по темным ступеням.
Здесь, несмотря на яркий солнечный день, царил почти ночной полумрак. Коптящий факел, вдетый в кольцо на стене, испускал желтоватый призрачный свет… И Лиззи невольно поежилась. Это было похоже на подземелье, каменный волглый «мешок», из которого не было выхода.
Что Блевин задумал?
Убить ее, как и парнишку в горчичном жилете?
И никто… абсолютно никто не найдет ее в этом месте.
— Вот мы и пришли. — Старший Джексон подвел ее к импровизированной темнице: железным дверям, явно служившим не этой цели, — и отпер их с помощью ключа. — Принимай гостей, старина Эдвард, уверен, ты будешь доволен, — провозгласил он, освящая каморку светом коптящей лампы.
На деревянной скамье лежала груда тряпья.
Она вдруг зашевелилась, ожила… приняла сидячее положение.
Поглядела измученными, почти выцветшими глазами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И Лиззи увидела в ней старика.
Груда тряпья была стариком…
Древним, еле живым.
— Узнаешь? — обратился к нему тюремщик. — Твоя ненаглядная Кэтрин вернулась! Впрочем, прости, — изобразил он извиняющуюся улыбку, — Кэтрин ведь умерла, вы так и не свиделись с ней перед смертью, а это всего лишь Элизабет, твоя внучка, старик… — И он поглядел на пораженную Лиззи, так и застывшую на пороге. — Счастливое воссоединение!
Счастливым, однако, никто из участников сцены не выглядел, даже Блевин только играл.
— Деточка, — проскрипел старик на деревянной скамье. — Милое дитя. — Рука его поднялась, потянулась к ней в тщетном усилии дотянуться, упала на старческое колено с тихим шлепком.
Лиззи невольно дернулась. Даже назад отступила… Пусть и знала уже, дед вовсе не умер — сейчас испугалась. Бессознательно захотела укрыться от страшной картины…
Оказаться в Раглане.
Зарыться носом в мужнин сюртук и вдохнуть вместе с травами ощущение защищенности и покоя.
Не всего этого смрада из мочи, старого пота, опаленной шерсти животного.
— Твоя деточка хочет знать правду, — зло ответствовал Блевин, подаваясь в сторону старика. — Хочет понять, кто подкинул ей ключ от одной из комнат Раглана. С какой целью? И многое другое, я полагаю. Ну, Элизабет, — обернулся он к девушке, — подтвердите, правду я говорю или нет.
Слова странным образом не выходили, липли к небу, там же и оставались.
— Гостья от счастья, видимо, онемела, — произнес Блевин, снова глядя на старика. — Сделай доброе дело: расскажи ей про ключ. Гарри и сам будет рад выслушать правду… Он давно этим мается, да спросить в голову не приходило.
Младший Джексон был тут же, правда, в камеру не входил.
— Ключ этот я внучке подбросил, — произнес старик тем же скрипучим голосом, словно лебедка старого кабестана провернулась. — Он от комнаты Кэтрин, я его завсегда в кармане ношу. Там же храню милые сердцу вещицы, воспоминания о ней. Там же ее дневник… Она вела его незадолго до… бегства. Я хотел, чтобы ты его прочитала… — Он впервые взглянул внучке в глаза и потупился, глядя под ноги. — Возвращаюсь туда время от времени… Альвина пускает меня.
Удивление Лиззи прорвалось вопросом:
— Альвина знает про вас?!
— Ее муж еще прежде служил мне верой и правдой. Они поддерживали меня все эти годы…
Хотел добавить что-то еще, но Блевин воскликнул:
— Нет-нет, так не пойдет, если уж говорить, то, верно, все по порядку. Расскажи, как ты оказался в Колчестере, старик.
Эдвард Бродерик, или только скупая тень того прежнего человека, безвольно мотнула обросшею головой.
— Я пошел туда, чтобы свидеться с Хэмптоном, побудить его дочери открыться и вернуться с законной наследницей Раглана. На письмо, писанное ему месяцем раньше, он так и не ответил… Я понял, что он не желает прошлое ворошить, я и сам желал бы этого избежать, правда, Пенникотт, старый пройдоха, решил заграбастать Раглан, и я не мог этого допустить. Лиззи должна была затребовать причитающееся по праву… Других вариантов и быть не могло.
В Колчестере я ждал подходящего момента, наблюдал за домом, его жильцами, тогда и заметил, как Лиззи с подругой на кладбище побежали. Явно гадать собирались… Я за ними пошел. С ними же воротился… Хотел уже уходить, когда появились подвыпившие офицеры. Хотели шутку какую-то учудить, лестницу притащили. Я наблюдал — и услышал, как они все про ключ говорили. Мол, забросим его в окно, вот забава-то будет. Тогда и я про свой ключ вдруг подумал… Что, если Лиззи его подкинуть, растревожить сонное царство: она, верно, отцу бы его показала, тот, сопоставив верные факты, мог испугаться вмешательства моего, сам бы о матери правду ей рассказал. Да выполнил, наконец, мою прежнюю просьбу… Так я и сделал: едва скрылись те офицеры, кинул в распахнутое окно ключ от комнаты Кэтрин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
