только люди-кусты в храме не выглядели, как будто оный амарданур настиг их в произвольный момент жизни. Они стояли или сидели в молитвенных позах, обратившись лицами к куполу храма, к алтарю или в крайнем случае – друг другу. Да, среди них было несколько человек, кто замер в случайном жесте, но большинство… Уж не отдались ли они несуществующему амардануру нарочно?
Однако если бы они все принесли себя в жертву, отдав махару, как этот малолетний дурак, на алтаре бы ступить было некуда, но он-то как раз и пустовал, а статуи стояли везде кругом. Я бы могла предположить, что их с него уносили, но это же кусты, они росли от корня. Может, они не сразу пускают корни, а через пару дней?.. Но остовы точильщиков выглядели так, будто выросли из стены.
– Ритуал, который ты проводил… – заговорила я, глядя, как жерло алтаря потухает, а светящиеся ростки осыпаются в него тусклыми искрами, – Что в нём должно быть дальше?
– Если бы вы меня не сбили с ног? – угрюмо уточнил мальчишка, тоже наблюдая, как гаснут жилы в камне. – Я бы получил споры и отошёл в подобающее место, чтобы пустить корни.
Я закашлялась, в ужасе озираясь – не летают ли в воздухе споры.
– Ты… ты добровольно хотел превратиться в куст?!
– А как, по-вашему, отдают махару? – огрызнулся он. – Вы сами обывательница, ничего не знаете, а лезете. Мне теперь ещё пару месяцев копить духовную силу, чтобы новый ритуал провести. Когда совсем на донышке, алтарь не открывается. Из-за вас заберу у клана ещё больше, прежде чем смогу вернуть. Ай!
Кажется, я увлеклась заламыванием ноги. Пришлось отпустить его немного.
– Я тебе ещё раз говорю: у клана махары хоть отбавляй, ему не нужна твоя жертва!
Я недоумевала: махару ведь чувствуешь в воздухе, это один из первых навыков. После первого года тренировок тело само принимается её втягивать, стоит только ей появиться поблизости.
– Ничего подобного, – пробурчал Танва. – Было бы её много, мы бы все были темнокожие. Я видел махарьятов других больших кланов, они чёрные, как подземное масло. А мы… Нас слишком много, амарданур не справляется всех напитать. И так вон людьми закусывает время от времени. Я лучше сам ему отдамся и махару отдам, пусть у других, кто лучше учится, будет больше возможностей.
Я слезла с мальчишки и сгребла его за шиворот. Чалерм хотел моих идей насчёт того, как проходит учение? Сейчас получит список на пару лет вперёд.
Правда в глаза
Мальчишка был с меня ростом, так что волочь его за шиворот через полрезиденции я не стала, вместо этого перехватив его за заломленную руку. Так, по крайней мере, не бросалось в глаза, что он идёт не по своей воле, а я сообразила, что ему к прочим невзгодам не стоит добавлять публичное унижение. Впрочем, его узоры так пылали стыдом, что я на всякий случай прикрыла его чарами отвода глаз.
Дверь в древодом Чалерма я открыла с ноги, хотя вышло не так эффектно, как если бы она открывалась внутрь. Зато в гостиной на первом уровне обнаружился не только сам Чалерм, но и пропадавший всё это время на охотах Вачиравит.
– Как удачно! – воскликнула я, толкнув Танву на обескураженного мужа. Тот хоть и обомлел, но мальчишку поймал за плечи и поставил ровно. – Вот скажи мне, дорогой супруг, – начала я, изо всех сил стараясь не тараторить. – Что надо рисовать на талисманах для отпугивания крыс?
Вачиравит нахмурился и продолжал молчать.
– Кхм, – вступил в разговор Чалерм, переводя взгляд с меня на понурого Танву и обратно. – Пранья, а чем вызван ваш вопрос?
– Тем, что, на мой взгляд, учитель Абхисит доводит толковых учеников до самопожертвования! – гаркнула я, уставившись на Вачиравита, чтобы ни слова не пропустил. Кажется, даже перестаралась: пришлось потом рот утереть, хорошо ещё стояла неблизко.
– Я… правильно понимаю, – не торопясь перевёл с моего гневного на пристойный человеческий Чалерм, – что юноша, которого вы привели, в смятении чувств пытался отправиться на Небеса, и смятение то вызвано озвученным вами вопросом?
– Не только, – просипел Танва, вспыхивая ещё ярче. – Я бесталанный ученик, у меня долгов на полгода, толку нет, только махару собираю…
Чалерм как-то подозрительно напрягся, а Вачиравит поморщился, потому что ничего не понял из бормотания мальчишки.
– Он считает, что не может учиться, как все, – перевела я, старательно шевеля губами. – Я слышала, как проходят уроки в его группе. Учитель его нарочно травит.
– Почему вы так думаете? – уточнил Чалерм, рассматривая меня.
– Потому что это глухому будет ясно! – выпалила я и тут же охнула от неловкости. Ну, что делать, потом извинюсь. – Я вам привела пример: какие символы рисуют на талисманах от крыс?
Чалерм перевёл взгляд на Вачиравита. Тот стоял угрюмый, чернее ночи, и узоры полыхали мертвенным сиреневым, как грозовое небо.
– Я не занимаюсь талисманами, – наконец выдавил он.
Танва даже помирать со стыда забыл, так изумился звуку Вачиравитовой речи. Я сама с трудом разбирала слова, когда он так бубнил.
– Ну что значит не занимаешься? Ты же махарьят, – напирала я. – Уж наверное, приходится защитные талисманы делать?
Вачиравит вжал голову в плечи, зыркая на меня исподлобья.
– Обычно рублю мечом всех тварей, – пояснил он и снова покосился на Танву, который так и таращился на него.
Я с трудом сдержалась, чтобы не плюнуть под ноги – Кессарин бы так не сделала, но мне было уже почти наплевать, разоблачат меня или как. В два размашистых шага подошла и одёрнула Танву, чтобы перестал смущать этого хрупкого и ранимого лучшего, будь он неладен, охотника в клане!
– Хорошо, – прошипела я, – давайте позовём пранура Канавута. Он сможет оценить символы на талисмане?
Вачиравит вздохнул, а Чалерм поджал губы.
– Сможет, но не станет подвергать сомнению работу коллеги.
Боги небесные, мне нужна была огненная вода, желательно в виде дождя с неба. Пусть даже и я, и Буппа сгорим вместе с Саинкаеу, но от этой скверны мир надо срочно избавлять!
– Давайте позовём Адифепа, – вместо этого предложила я. – Уж у него, наверное, нет таких проблем?
Вачиравит приободрился
