Отец Александр брал в крепкую руку сушку, и с тихим хрустом разламывал на четыре части, как бы сокрушая таким образом очередную горесть гостьи.
Лариса была тиха и покорна.
Как хорошо, что догадалась придти сюда. От отца Александра исходило именно то, что было ей необходимо сейчас. Умственно трезвый и подлинно добрый, как все настоящие священники человек. Ларисе было стыдно за свое прежнее к нему отношение, за то невольное кокетство, что фонтанировало из нее при прежних встречах. Она видела в отце Александре прежде всего большого, импозантного мужчину, а потом уж священника. Нет, ни до каких, даже микроскопических пошлостей не дошло, никаких двусмысленных шуточек, но про себя то она что–то воображала, самоуверенная мерзавка! Перед собой же стыдобно. Бабское, слишком бабское свойственно ей было всегда, и втаскивалось вслед за ней следом сюда, в святое место!
Да, да, кивала она, политика грязное дело, чтобы не говорили люди занимающиеся политикой. Надо радоваться, что ее отвело от этой помойки. Попавшие в это болото погибают навсегда. Ей, Ларисе, повезло. Жест судьбы полностью понятен, она манипулирует своим жезлом как регулировщик на берлинском перекрестке в сорок пятом. Да, да я слишком долго не слушала нашептывания судьбы, подошла в своем ослеплении слишком близко к пропасти, поэтому судьбе пришлось буквально хватать за плечо, применяя спасительную грубость. Все так, все так. Но как смирить эту морозящую ненависть к поддельной невротичке Гале. Для чего судьбе понадобилось облекаться именно в эту отвратительную одежку, почему операцию на ее биографии решено было делать именно этим скальпелем?!
Тот, кто посылает весть, выбирает и гонца, отвечал отец Александр.
Лариса припомнила давнишнее выражение бабушки Виктории, сказанное по какому–то забытому поводу: только сука может покусать суку! Только Галя могла столкнуть Ларису, ни одному мужику это было не под силу.
Отец Александр мягко улыбнулся. Он не собирался спорить по пустякам. Это всего лишь грубоватое народное наблюдение, божий промысел же осуществляется при любых комментариях свидетелей его действия.
Что есть схватка сук на фоне движения судеб?!
— Я наверно вас задерживаю? — Несколько раз спрашивала Лариса, потому что отняла, конечно же, уйму времени, но отец Александр успокаивал ее, мол, у него всегда хватит времени, чтобы помочь человеку.
Уходила практически умиротворенная, потратила кучу денег на самые толстые свечи, искренне крестилась и старательно поправляла сползающий платок.
Медленно шла вдоль церковной ограды, глядя только себе под ноги. Рассеянный снегопад населял воздух вокруг, оказывая какое–то смягчающее действие на все еще чуть воспаленные чувства Лары. И даже на звуки, издаваемые городом.
Рядом затормозила машина, аккуратно, почти что застенчиво, что очень контрастировало с ее сияющим, самодовольным обликом. Лариса удивленно остановилась, на секунду мелькнула смешная мысль, что этот «мерседес» ведет себя так робко, потому что явился на исповедь. Перед Богом все равны.
Из дорого кожаного нутра выгрузился соответственно одетый человек.
Сергей Иванович!
Он не сразу увидел Ларису, а когда увидел, нахмурился. Ему была неприятна эта встреча. Ему было неприятно, оттого что ему не удастся пройти в церковь, минуя эту живую статую горького укора.
Сергей Иванович испытывал сложные чувства. Ему было неловко, как всякому мужчине, который соблазнил женщину и бросил, пусть хотя бы только в политическом отношении.
Он, к тому же, помнил, что был активистом среди внезапно взбрыкнувших, среди тех, кто активно настаивал на прекращении ларисиной карьеры: «Баба–танк», «она еще всем покажет!», «неуправляемая», «человек–скандал», «железная Лара». Как–то все сразу заволновались, что могут оказаться под влиянием ее характера, если ей удастся просочиться достаточно высоко.
«Вы хотите повторить судьбу Аристарха!?»
Галина Агеевна ударила в десятку.
Перепугала всех, разом и сильно.
Она потребовала, чтобы «этой аферистки» ни в коем случае не было на прощании и поминках. «Она превратит все в позорный балаган». Никто не хотел позорного балагана на поминках. Галина Агеевна стращала — «если она явится, я за себя не отвечаю!»
Теперь–то было понятно: боялись одной бой–бабы, попали под каблук другой. Нервная Галя устроила из поминок что–то отвратное.
Оскорбленная Лариса даже не попыталась проникнуть на церемонию.
Теперь вот перед нею неловко.
И зачем было сегодня ехать в церковь?! Вот так всегда, только тронешься в сторону Бога, как тебя хвать за совесть и пытать.
Сергей Иванович, вздыхая, подошел к все еще неподвижной Ларисе. Надо было что–то говорить.
— Понимаешь, она как с цепи сорвалась. И многие струхнули. Я как мог пытался смягчить (Сергей Иванович верил в этот момент в то, что говорил), но это как снежный ком. Раз уж покатился… — Сергей Иванович несколько раз тяжело вздохнул, ему было жарко в дубленке.
Лариса смотрела на него холодно и спокойно. Она продолжала оставаться просветленной и примиренной с судьбой. Она сказала:
— Но теперь–то вы понимаете, что все это ерунда, вспышка психопатки.
Сергей Иванович глубоко кивнул.
— Что же теперь мешает все вернуть обратно?! Документы готовы, вам достаточно сделать несколько звонков.
Душевное равновесие было непоколеблено, работала лишь голова, инстинктивное движение интеллектуальных извилин. Политика — грязь, это оставалось ясным. Речь могла идти только о чисто гипотетической возможности восстановления технической справедливости.
Сергей Иванович сделал скорбное лицо.
— Вы хотите сказать, что поезд ушел?
Он кивнул и вздохнул.
— Но ведь еще целых полтора дня до… Я бы успела зарегистрироваться, и все что надо подписать. — Уже немного вспыхивая, начала Лариса.
— Другие люди. Понимаешь, пришел другой человек, с ним не договоришься. По крайней мере, мне с ним не договориться.
— Кто же меняет чиновников в такой момент?
— Почечная колика. На место Самвела Арамовича сел зам.
Лариса дернула щекой.
— Поезд еще не ушел, а вы уже перепродали мой билет.
— Лариса… Правда, глушняк, я бы со всей душой, но с Шамариным мы даже не здороваемся. Он мне противен.
Она сделала стойку.
— Шамарин? Какой Шамарин?
Сергей Иванович рассказал.
— Ты его знаешь?
Лариса кивнула.
— Знаю. Мне он тоже противен.
— Ну, вот видишь!
Снег вдруг повалил густо–густо.
— Сергей Иванович, вы меня подвезете, где я тут машину поймаю?
Он сделал неуверенный жест, мол, я же в церковь собирался. Лариса не дала ему даже рта раскрыть.
— Поверьте, к Богу вы всегда успеете, а у меня всего полтора дня осталось. И потом, это ведь из–за вас все так затянулось.
Человеку, который решил заняться спасением души, всегда трудно возражать человеку, у которого срочное дело. Как–то неловко, в самом деле, Бог–то ведь действительно никуда не денется. К тому же вспомнилось безобразное поведение Галины Агеевны во время тех же поминок, обвиняя Ларису в том, что она может устроить бесчинство, она сама…
— Ладно, поехали.
В голове у Ларисы уже созрел рисунок маршрута. Сначала — к Бабичу, все бумажки у него. В те времена пробки еще не стали подлинным бедствием. К тому же шофер Сергея Ивановича был несомненным артистом своего дела, так что до Палихи долетели пулей.
— Ну, я свободен, Ларисочка? — Сергей Иванович был единственный, кто называл ее именно так.
— Вы же знаете, что я не люблю, когда меня так зовут.
Он вздохнул.
— Ну, вот я все время перед тобой виноват.
Конечно, можно было бы заставить его сидеть тут и ждать, пока она поднимется за своим нукером, но это уже попахивает перебором. Он уже отработал большую часть своего предательства, нагибать дальше вредно, можно перегнуть. Но и отпускать просто так…
— Можете ехать, дальше я сама знаю, что мне делать.
Сергей Иванович выдохнул с облегчением.
— Только от вас — один звонок. Пажитнюку. Какая подходящая фамилия для агрария, правда?
— Да, но…
— Вы ведь не успели дать полный обратный ход с «Братьями и сестрами».
— Специально, конечно, нет, только у него я думаю все сверстано, они уже собирались.
— А вы позвоните, и подверстайте. Техническая неувязочка, мол. Обо мне он слышал, и одобрял, я знаю. Чего вы так дышите?
— Понимаешь, Ларисочка, ой, извини…
— Да черт с ним.
— Он ведь старинный друг Аристарха, ему будет трудно… откажется, его и за неделю не уломать. А время же… И Галину Агеевну он знает. Свидетелем был на свадьбе.
Схема получалась отвратительная. Сергей Иванович осторожно погладил Лару по плечу.
