Они слились воедино, они растворились друг в друге, они с радостью, изумлением и благодарностью открывали сами себя, а в себе друг друга. Слова уже были не нужны, они понимали все с полужеста, с полувзгляда, с полуласки. Они были на вершине любви…
— Прости меня за все эти глупости, — сказал Мэт, когда для этого появилась возможность.
— Дурак, — ответила Лина, — ты меня так напугал…
Весна за окном не таяла, не исчезала. Даже побежденный Мозг не отважился прервать это великое таинство…
Глава 34
Девяносто пять процентов
«Гарбич» ожил. Отвыкшее от движения металлическое тело корабля нетерпеливо подрагивало, наполняясь животворной энергией. Гудели генераторы, вспыхивали цветные лампочки на пульте главного компьютера.
Счастливый Сол Эйнштейн восседал в капитанском кресле, как триумфатор, и верный Хеопс, примостившись на коленях хозяина, облизывал старческие сухие руки своим шершавым узким язычком.
Мэт и Лина держались за руки, не замечая ничего вокруг. Впрочем нет, они видели глаза друг друга и тонули в бездонной их глубине.
Сайрус Экс тяжелыми шагами мерил пространство бароотсека, и на лице его было написано все возрастающее нетерпение.
— И долго еще мы тут будем сидеть? — бурчал он под нос, укоризненно взглядывая в сторону Сола. — Пропади она пропадом, эта дурацкая планета со всеми ее миражами!.. Давайте же взлетать!
Луддит до сих пор не мог простить Мозгу того, что был так безжалостно обманут, а Рэчел и Джеремия оказались всего лишь галлюцинацией.
— Рановато взлетать, — беспечно возражал Сайрусу Эйнштейн, поглядывая на показания датчиков. — Мы еще не зарядились энергией полностью. Куда спешить? Мы должны использовать возможности до конца.
Сайрус обернулся к Фишке и Лине, будто бы ища поддержки, но только махнул рукой — разговаривать с ними сейчас было бессмысленно.
Поль Марьяж, нахохлившись, сидел в сторонке, и притворялся, что не понимает, о чем речь. Он твердо решил не вступать в разногласия со стариком Эйнштейном, хотя в глубине души и сам был не прочь поскорее убраться из этого проклятого места.
— Вот! — торжествующе провозгласил Сол, — послушайте, мой юный друг!.. вслушайтесь в гул двигателей! Они с каждой минутой набираются сил, и недолго осталось ждать того момента, как они подымут наш корабль в открытый космос!..
Сайрус недовольно отмахнулся, но все-таки прислушался. И верно: гул двигателей «Гарбича» был каким-то особенным, торжествующим, и казалось, ему отзывается все вокруг.
Он нарастал, многократно усиливаясь, и вот уже стал невыносимым, и тут Сайрус и Эйнштейн одновременно поняли, что вовсе не мусоровоз издает столь мощный звук, почти грохот.
Они переглянулись. Это был звук, который невозможно спутать ни с чем. Рев идущего на посадку космического корабля.
Пришелец мягко встал метрах в двухстах от мусоровоза наших героев.
— Люди! — закричал Сол. — Это люди, земляне!
Очумевшие от счастья Лина, Мэтью, Сайрус, Поль и Соломон со всех ног бежали к пришельцу, выкрикивая на ходу невнятные счастливые слова, и самое занятное в этом забеге было то, что старикашка Сол нисколько не отставал от своих молодых спутников. И не заронило в бегунах сомнения даже то, что люди, вышедшие из корабля, были до зубов вооружены. Первым ощутил на себе недружелюбие пришельцев Сайрус, который в самом финале забега все-таки чуть-чуть вырвался вперед. Энергетический удар, который он получил в грудь из боевого ручного излучателя, был не очень силен, но вполне достаточен для того, чтобы Сайрус подлетел на полметра в воздух и, уже не ориентируясь в пространстве, рухнул на землю. Первым намерения пришельцев раскусил Поль, который, резко затормозив бег и сделал шаг в сторону, чтобы оказаться за спиной своих собратьев по плену. Впрочем, эта хитрость помогла ему совсем ненадолго, потому что почти сразу после падения Сайруса последовала команда:
— Всем стоять, руки за голову! Оставшиеся на ногах четверо исполнили ее неохотно, но точно и быстро. Слишком уж впечатляющим был пируэт, который исполнил в воздухе Сайрус.
Сам лесоруб, очнувшись через полминуты, медленно и неуверенно поднялся на ноги, мутно оглядел своих друзей и безо всякой команды принял аналогичную позу. А далее произошло вот что: из команды пришельцев чуть выдвинулся вперед самый низкорослый и лениво, но отчетливо произнес:
— Именем Межгалактической Конституции за совершенный побег из мест изоляции и похищение транспортного корабля вы подвергаетесь аресту Службой безопасности Солнечной системы для дальнейшего препровождения к месту заключения.
Сол, тяжело дыша, смотрел на корабль и думал:
«Старый дурак, таки не смог узнать полицейских! Вот тебе и фанфары, вот тебе и победа… Постойте, а откуда здесь СБ?»
— На данный момент порядок действий будет таков, — продолжал космокоп, — каждый из вас в указанной очередности приближается ко мне, останавливается на расстоянии одного метра и ждет дальнейших указаний. Шаг вправо, шаг влево считается побегом — оружие применяется без предупреждения. Первым ко мне подходит… — космокоп на секунду задумался, — вот ты, здоровяк, — ткнул он стволом в сторону Сайруса, — надеюсь, до тебя уже дошло, что не стоит делать глупостей. Марш!
Сайрус, еще действительно не пришедший в себя после энергошока, который напомнил ему состояние многолетней давности от удара в грудь падающего дерева, глупостей делать и вправду не собирался. Он, как и было приказано, сделал несколько шагов по направлению к командиру полицейских и по старой тюремной привычке вытянул руки вперед для того, чтобы на него надели наручники. В тот же самый момент он снова подлетел в воздух от сгустка энергии, который угодил ему в область солнечного сплетения.
Лина, увидев падение Сайруса, сделала непроизвольный шаг вперед и тоже взлетела в воздух и рухнула, как подкошенная.
— Вы, ребята, странные какие-то, простых слов не понимаете, — обратился космокоп к тем, кто остался на ногах, причем говорил он очень миролюбиво, — сказано же громко и внятно: подойти и остановиться. А он руки вперед потянул. Вот и леди повела себя неправильно: приказа двигаться вперед ей никто не давал.
Командир оглядел оставшихся на ногах пленников и выбрал взглядом Поля.
— Вот ты подойди и сделай все как надо. Смелее, главное — правильно выполнять команды.
Поль очень аккуратно вышел из шеренги, сделал необходимое количество шагов и замер в метре от командира.
— Теперь подними руки на уровень пояса и сложи крест накрест.
Поль и эту команду исполнил в точности. У командира в руке откуда-то образовались тонкие сверкающие наручники, которые он одним неуловимым движением защелкнул на запястьях Поля, после чего тот руки опустил и сразу же подлетел в воздух, как Лина и Сайрус.
— Ну, уж я, ребята, и не знаю, как вам еще объяснять. Ведь два раза говорил — без моей команды ни-ни. А вы? Совсем своего здоровья не жалеете. Больно ведь. Иди теперь ты сюда, старичок.
Сол подошел к командиру и, учитывая ошибки предыдущих троих, сделал все, как положено.
— Ну вот! — обрадовался командир. — Молодец! Старость мудра, равняйтесь на стариков, потому что сами когда-нибудь будете старыми, если будете равняться на стариков в молодости. Во я завернул, — восхитился космокоп, выдав свою сентенцию, — сам понять не могу!
Он обернулся к своим, и те заржали.
— Можно вопрос? — еле слышно спросил Сол.
— Вопрос? Вообще-то вопросы здесь задаю я. Ну уж ладно — валяй, спрашивай.
Космокопы опять повеселились.
— Это честно с вашей стороны? — спросил Сол. — Мы же выиграли!
Космокоп наморщил лоб так, словно это была гармошка.
— Так, не понял, повтори, — через пять минут попросил он.
— Мы выиграли в честном бою, — повторил Соломон. — Вы должны были нас отпустить. Это нечестно. Где Солштрих?
— Я с тобой, старый козел, ни в какие игры не играю, — прокаркал космокоп. — Я гоняюсь за тобой уже второй месяц. С самой Земли.
— Ой, только не надо морочить мне голову! Вы не могли долететь сюда за это время. Когда мы проскочили сквозь пространство, полицейские остались далеко позади. Очень далеко.
— Это ты про воронку поешь, рецидивист? — наконец догадался космокоп. — А мы за вами успели! Воронка ваша долго держалась!
У Соломона опустилось сердце. Нет, это были настоящие полицейские…
— Все возвращается на круги своя, — философски заметил Сайрус.
За происходившим у трапа космолета арестом космических беглецов внимательно наблюдал некто, до поры оставшийся незамеченным.
Он стоял у дальнего иллюминатора, укрывшись в полутени, и с трудом скрывал радость.
Сердце командира отряда космокопов бешено колотилось в груди.
