тебя уже месяц. Надоела небось.
– Как видишь, нет. – Куда там надоела! – Я сказал тебе – забудь. Плюнь. Тем более что у тебя есть другие возможности поразвлечься.
– Платить за то, чтобы другой делал все, что ты пожелаешь, это одно. Но вот рабыня… это такое, от чего ни один мужик не откажется.
Его одержимость в плане овладения моей собственностью смущала меня. Раньше мы никогда не ссорились из-за женщин. Да и кто мог отказать таким красавцам, как мы с братом? А вот в данном случае его поведение было явно враждебным по отношению ко мне. Мне это не нравилось.
– Откажется, не откажется, а тебе придется. А теперь уходи. У меня еще дела есть.
– Знаю я твои дела. Только трахаешься. – Поворачиваясь, Кейн довольно болезненно задел меня плечом. Затем угрожающе произнес:
– Кроу, так или иначе, но я доберусь до нее. Ты меня знаешь.
Он направился к воротам, которые швейцар немедленно отворил перед ним.
Кейн дошел до своего спорткара, припаркованного у тротуара, надел солнечные очки, сел в машину, нажатием единственной кнопки завел мощный двигатель, повернулся в мою сторону и одарил меня таким ледяным взглядом, что я почувствовал его даже сквозь черные линзы его очков.
Швейцар закрыл ворота до того, как Кейн тронулся с места, и тем самым прервал нашу игру в гляделки. Я чувствовал явную угрозу в мой адрес, и мне это совсем не нравилось. Никто не смел угрожать мне, разве что какой-нибудь отчаянный самоубийца.
Никто.
Я толкнул зеленую дверь и вошел в «игровую» комнату. Перл лежала на кровати, согнув ноги в коленях, и изучала потолок, откуда свисали кожаные ремни.
– Быстро ты.
– А нам и разговаривать-то особо не о чем было.
Пока я возвращался в комнату, мое плохое настроение испортилось вконец. Мышцы лица словно окаменели, а где-то в области за глазными яблоками начиналась мигренеподобная боль. Я подошел к кровати и встал, не вынимая рук из карманов.
– Он тебя огорчил.
Она все еще не простила мне обиду, которую я нанес ей ночью. Она пришла ко мне искать убежища.
Я быстро отогнал эти мысли.
– Он хочет тебя трахнуть.
Я сел на столешницу и стал разглядывать веревки и цепи на потолке. Все это я много раз опробовал с разными женщинами и девушками, но нормально поразвлечься мне никак не удавалось. Одни сразу же начинали просить меня перестать. Другим приходилось платить, чтобы они не выходили из образа. Ни то, ни другое совершенно не вдохновляло.
Перл обеспокоенно села:
– И ты собираешься ему позволить?
– Нет, никто не имеет права трахать тебя, кроме меня.
Она с облегчением вздохнула. Теперь ей не нужно было скрывать свою реакцию. Она полюбила мой член, и ничей другой ей был не нужен. Во время секса она вместе со мной падала во тьму, словно это было нормальное ее состояние. Она очень быстро привыкла, у нее оказались твердый характер и бесстрашное сердце. Она была даже больше чудовищем, чем я, хотя и не подозревала об этом.
– Приятно такое слышать. Но отчего тогда ты такой… хмурый?
– Потому что он настаивает.
– Ну, рано или поздно он потеряет интерес ко мне. Во мне нет ничего особенного.
Она скрестила ноги и взялась руками за лодыжки.
Первый раз за сегодняшний день я усмехнулся. Она меня удивила такими словами.
– Что-то смешное? – холодно осведомилась она.
– Ты.
– А что такого во мне смешного? – угрюмо спросила она.
– Ты – необычная женщина. Из всех женщин, что я видел – а я повидал их немало, – ты самая интересная.
Я действительно не встречал женщину, способную к такому яростному сопротивлению. Я еще не видел женщину, которую невозможно было сломить. Столь сильную. Стоило мне подумать об этом, как я почувствовал, что начинаю заводиться.
Она сжала губы в ниточку, словно обдумывая, что ответить на сказанное. У нее назревал вопрос, мозг напряженно работал. Она похлопала по стеганому одеялу, на котором сидела:
– Иди сюда.
Я никогда не любил подчиняться приказам со стороны, но и не хотел отказываться от ее приглашения. В комнате находилась вся моя страсть, которая даже не подозревала, насколько она опасна. Мне вдруг захотелось связать ей руки ремнями и подвесить к потолку.
Я скинул туфли и сел рядом с нею, всего в нескольких дюймах от ее губ. В тот момент, как я оказался в непосредственной близости от нее, моя кровь вскипела в жилах. Мне захотелось изо всей силы ударить ее по лицу, а затем поцеловать – еще сильнее.
– Могу ли я задать тебе вопрос?
Я дотронулся до ее бедра, чувствуя под этой прекрасной кожей ее мускулы:
– Смотря какой.
– Что значит «смотря какой»?
– Ну, если на тот или иной вопрос я не захочу отвечать, я попрошу кое-что взамен.
– Ты всегда просишь кое-что взамен.
– Ага.
А чего мне было стыдиться? Я – бизнесмен и ничего не делаю задаром, просто так.
– А разве мы все не просим что-нибудь взамен?
– Что ты хочешь?
– Чего обычно, – сказал я, слегка сжимая ее бедро.
– Я получу за это пуговицу?
– Да. Но если ты захочешь, чтобы я ответил, ты мне ее вернешь.
Она прищурилась:
– То есть я должна платить за то, чтобы что-то узнать у тебя?
– Совершенно верно.
– Это невероятно! – сказала она, закатив глаза.
– Но, Пуговица, таков наш мир. Это наша валюта. Если ты хочешь что-нибудь от меня, ты должна заплатить. Если мне нужно что-то от тебя, плачу уже я. На самом деле это самые честные взаимоотношения во всем мире.
Она наблюдала, как моя рука массирует ее ногу.
– Ну так как же?
Она молчала, тщательно обдумывая мое предложение. Прядь волос выбилась из-за ее уха, и Перл отбросила ее назад.
– Я хочу получить ответы на свои вопросы.
– А я хочу трахнуть тебя. Кажется, мы достигли соглашения?
– Значит, я могу задать тебе любой вопрос?
– Значит, я могу вые*ть тебя так, как мне нравится?
– Нет…
Как только она поняла, что я имею в виду, в ее глазах мелькнул страх.
– Тогда будь избирательной в своих вопросах.
Некоторое время она молчала, формулируя вопрос. Наконец спросила:
– Почему тебе нравится причинять мне боль?
Хороший вопрос.
– Не знаю. Почему ты получаешь от этого удовольствие?
– Здесь я задаю вопросы. Отвечай.
– Доминирование. Сила. Только поистине сильный человек может видеть хорошее в плохом. Когда ты получаешь удовольствие от боли, ты становишься сильным. Ты повелеваешь. Меня заводит, когда женщина плачет, но все равно наслаждается. И если она в состоянии это делать, она – воин. – Я посмотрел ей
