самое и Лука думал о своей жене. Он никак не мог уловить, что у нее внутри. Но это его очень не беспокоило, он был влюблен и счастлив.
И поскольку Маша поставила условие, что перейдет к нему жить только тогда, когда он женится на ней, Лука принял решение – женюсь. Об этом он сказал дочкам, они были непротив, пока не почувствовали, что денег им стало выдаваться меньше. Лука водил Машу по всем своим друзьям и бывшим подругам и показывал ее. Маша еще не могла говорить по-итальянски, и не понимала, о чем он говорил, но по его горящим глазам она понимала, что говорит он о ней и что расхваливает ее. Но при всей своей любви, Лука считал, что с женой нужно обращаться строго, иначе на голову залезет. И он старался меньше ее ласкать, не говорил ласковых слов, старался казаться сердитым и строгим. Но он безумно млел, когда Маша подходила к нему, сидящему на стуле, обнимала его сзади за шею и гладила по щекам или волосам. Он готов был мурлыкать, как кот от удовольствия, он замирал и не шевелился от наслаждения. Бывшая его жена ни когда не ласкала его так, и он не знал даже, что может быть так чудесна такая простая ласка. Сам он не умел вот так подойди и запросто погладить по волосам. Он знал только две ласки – ударить ее по попке или ущипнуть за грудь.
Его прежняя жена была в восторге от этих ласк, а Маше почему-то не нравилось. Она запретила ему это делать, а других ласк он просто не знал. Лука чувствовал, что и в постели он не удовлетворяет жену. Он наслаждался ее прекрасным упругим телом, но чувствовал, что она не с ним. Но его это не беспокоило, он считал, что главное самому достичь наслаждения и когда это получалось, он был в восторге от жизни. Но когда врач ему запретил заниматься сексом, Лука приуныл, захандрил и стал еще более сух к жене. У него испортилось настроение, он постоянно ходил хмур и зол. Но когда замечал, что взгляд Маши стал изумрудным, он пугался, что она его бросит и, уступая ей, начинал «вилять хвостом», как это называла Маша. Дочки и теща настаивали, чтобы он развелся с женой, и он не знал, что ему делать.
Вечером Лука сказал Маше:
– Я там, в холодильнике купил вам с Къярой еды на неделю, а сам уезжаю опять в командировку. Нам дали новый объект, и поэтому я там буду работать всю зиму.
– Хорошо, – ответила Маша, – а я тоже в октябре буду работать в агритуризме.
– Ну вот, начинается, – недовольно буркнул Лука. – Я за порог и ты тоже. Жена должна сидеть дома и ждать мужа.
– Хорошо, я не пойду работать в агритуризм, а ты не езжай в командировку, – Маша посмотрела строго на мужа.
– Я не могу, – ответил он, – мне нужно зарабатывать деньги.
– А мне что, не нужно? Или ты пошлешь денег моим родителям, или ты дашь мне денег, чтобы съездить в Россию, проведать родителей и родственников?
– Я не могу давать денег своим дочкам и тебе, у меня нет столько, – буркнул Лука.
– Ну, если нет, то я сама себе заработаю денег, и не мешай мне, – ее глаза резанули изумрудным блеском. Но Маша поспешно опустила глаза, чтобы муж не заметил ее негодования.
– А, делай как хочешь, – махнул рукой Лука, – ты все равно меня никогда не слушаешь.
* * *
Наступил октябрь и Маша поехала работать в агритуризм. Обычно в октябре все базы отдыха закрыты, но Розеле удалось уговорить своего знакомого провести курсы на ее базе. Тем более что тема была очень даже лесная. Как пилить лес, как растить новый и вообще все о лесе. А так как база находится в самом лесу, это место оказалось для занятий самым подходящим. Розеля была в восторге от того, что может еще месяц пожить здесь, в агритуризме. Она обожала это место. И если бы можно было, то она бы здесь и жила всегда. Но у нее в городе квартира, дети, работа мужа. Он уехал в Америку, но фабрика осталась, и за нею нужен был присмотр. На фабрике есть, конечно, и начальник, и бухгалтерия, но она хозяйка и должна хоть иногда наведываться. Розеля очень любила начало осени. Она просто обожала собирать грибы. А их здесь в лесу видимо-невидимо.
Когда Маша вошла на кухню, там уже стояла корзина, полная грибов, и Розеля тащила еще одну.
– Маша, чао, как хорошо, что ты приехала. Гостей еще нет, они приедут завтра, но нужно убрать в номерах и еще тебе работка, – она показала рукой на корзины и добавила:
– Я, конечно, тебе помогу.
После уборки Маша засела за грибы. Их нужно было перебрать все по одному, потому что они были в земле и листьях, обрезать грязные ножки, тщательно перемыть. Впоследствии Маша часто перебирала грибы, потому что Розеля их приносила каждый день корзинами. Очищенные и промытые грибы Розеля жарила вместе с мелко нарезанной мятой и, разложив по одноразовым стаканчикам, ставила в морозилку. Потом всю зиму из них можно делать подливу для макарон. Суго с грибами.
На следующий день с утра приехали участники курсов. Их было двадцать человек. Маша должна была убирать для них номера, готовить обед и ужин, накрывать на столы, подносить блюда, убирать со столов, мыть посуду, несколько раз на день варить для них свежий кофе. И еще помимо этого она перебирала и жарила грибы, которые казалось, не закончатся никогда. И еще Маша собирала яблоки, от которых ломилось дерево, собирала инжир и траву для салата, и делала еще кучу всяких дел. Но Маше нравилась эта работа, и нравилось общение с Розелей. Участники курсов были молодыми и добродушными ребятами. Они постоянно Машу благодарили и старались всячески ей помочь. Когда она начинала собирать грязные тарелки, они быстро складывали их в стопку и передавали Маше. Когда пили кофе на переменах, стаканчики не оставляли на столе, а бросали в мусорку.
После занятий в зале оставалось чисто. Эти ребята Маше нравились, да и Маша им тоже. Они ей доброжелательно улыбались и старались поговорить с нею. Им было любопытно пообщаться с русской.
В субботу и воскресенье курсов не было, но приехали три пары отдыхающих.
– Маша, я не могу тебя отпустить на выходные, – сказала Розеля, потому что приехали отдыхающие.
– Но ты ведь обещала и Любе, что она
