обнимал и целовал жену и галантно выходил. Мол, не буду мешать, поговорите. Но через десять минут опять входил в комнату обнимал Дашу и целовал ей руки.
– Ладно, Дарьюшка, я поехала домой, скоро автобус рейсовый. Марио, бедняга, исстрадался весь. Вон как ходит кругами, он ведь тоже хочет с тобой пообщаться.
– Общались уже два часа, пока ехали сюда из аэропорта, – ответила Даша.
– Этого мало, он ведь соскучился по тебе, – улыбнулась Маша.
Когда Маша приехала домой, Лука уже возвратился из командировки, ждал ее. Он хмуро посмотрел на вошедшую жену.
– Я приехал, а тебя нет, – буркнул он.
– Мой дорогой, – улыбнулась Маша, – я же тебе звонила, говорила, что жду, когда вернется Даша, потому что не с кем оставить Диму и стариков, потому что Марио на работе, – начала объяснять Маша.
Но он не хотел слушать:
– То ты работаешь, то ты у дочки, а я всегда один, – скулил он. – Бедный я, несчастный. У-у-у…
Маша подошла сзади, обняла его вместе со стулом, на котором Лука сидел, погладила его по голове, почмокала в щеку:
– Ну ладно, ладно, успокойся, – сказала она, а сама подумала:
«Как все надоело и когда это все кончится? Документы будут делать месяца два-три, а без них никуда уходить нельзя. Да и куда идти? Работы нет, жилья нет. Надо еще терпеть».
Она надела маску хихикающей дурочки, которая очень нравилась ее мужу, и сказала:
– Уси пуси пуси, мой дорогой.
Лука заулыбался, довольный, что жена встала перед ним на задние лапки, а Маше хотелось убить его.
«Ничего, празднуй, – думала она, – еще отольются кошке мышкины слезки».
После ужина Лука разложил на столе счета на оплату света, воды и еще кучу различных счетов.
– Вот, посмотри, сколько нужно платить, – показал он эту кучу бумаг.
– Плати, – Маша пожала плечами.
Лука почернел и сказал:
– Почему это я один должен платить?
– Потому что ты глава семьи, потому что ты хорошо зарабатываешь. Или что, ты хочешь, чтобы я заплатила? Лука, имей совесть! Я за два года получила первую зарплату, и ты у меня ее хочешь отобрать? Я должна послать денег родителям, я хочу себе купить одежды, ты же почти не покупаешь. И почему там так много счетов?
Маша подскочила к столу и стала разглядывать бумаги.
– Это за воду двадцать евро. Это за свет тридцать девять евро, а это что?
Она протянула счет мужу, тот схватил его и завилял хвостом:
– Да это Къяра, когда работала в баре два месяца, накупила всего себе в рассрочку, а сейчас опять не работает.
– Очень мило! – возмутилась Маша. – Твоя дочка набрала себе тряпок, а я должна расплачиваться? Ты конечно не рассчитывал, что я стану смотреть эти счета, и хотел обмануть меня! – негодовала она. – Увидел, что жена заработала копейки и нужно срочно отобрать. Так вот, мой дорогой, я не буду платить ни за что. В конце концов, я вылизываю твой трехэтажный дом, и стираю, и глажу, и готовлю, и делаю покупки. Все это в других домах хорошо оплачивается, так что я ничего тебе не должна. Плати сам! – и вышла на низ.
А там повсюду лежали кучи вещей. Къяра как раздевалась возле душа, так и оставляла все свои тряпки. А Маша ходила следом и убирала, как за маленьким ребенком. В стиральной машине лежали постиранные и уже высохшие Къярины одежки, причем, и трусы, и носки, и полотенца – все вместе. Маша ей сто раз говорила, что так стирать нельзя, но это бесполезно. Къяра делала по-своему. А потом недоумевала: «Почему у меня прыщи на лице появились?»
Маша развесила полусухие вещи, сняла сухие с веревки, протянутой тут же, и принялась гладить. У нее дрожали руки от обиды. И почему она должна оплачивать счета его дочки? За два года один раз удалось заработать денег и те отбирают. Маша, когда ехала жить в Италию, рассчитывала, что ни в чем нужды не будет знать. Теперь она поняла, как она ошибалась. Муж ее не только не обеспечил деньгами, но так старается или сэкономить на ней, или вообще отобрать ее деньги. Маша услышала стук входной двери.
– Наверное, муж пошел оплачивать счета, – подумала она.
Когда закончила дела и немного успокоилась, Маша поднялась на кухню. Там на телефоне висела Къяра. Поболтав с подругой, она положила грязную тарелку в раковину и, сказав «Чао», вышла. Маша разозлилась:
«А мыть тарелку не бывает?» – подумала она. Но, если когда совсем было невтерпеж, Маша могла прикрикнуть на Луку или возмутиться, то на Къяру она никогда не повышала голос. Маша сразу поняла, что глава в доме она. И вертит отцом, как хочет. И что если дочка захочет, то муж выставит за дверь Машу по первому ее слову. И еще младшая дочь Луки такая же. Она очень симпатичная, улыбчивая девушка. И сначала была рада, что отец ее женился, что наконец-то он не сам. Но когда она увидела, что папа урезал ее денежную долю, она стала всячески настраивать отца против Маши. Хотя в глаза Маше она всегда улыбалась. Сейчас она вышла замуж. Свадьбу полностью оплатил отец. Маша не смогла вырваться с работы на свадьбу, но Лука сказал, что было более шестидесяти человек. Это большие расходы. Сразу после свадьбы молодожены уехали в Египет в свадебное путешествие, опять за папин счет.
Маша об этом не знала, но Лука сам проговорился, что у него нет денег, потому что он все это оплатил. Ну ладно, оплатил так оплатил, его дочь, куда денешься. Маша все понимала и не была против. Но дочка все же не унималась и при любом случае твердила отцу:
– Что это за жена, уехала на целый месяц из дома, бросила тебя самого, разводись с ней.
Къяре тоже не нравилось, что отец женился. Когда не было Маши, она с подругами и друзьями ночами устраивала гулянья в кухне возле отцовой спальни, и отец ничего не мог сказать. Дочь начинала орать и хлопать дверью. Когда появилась Маша, она первым делом собрала все разбросанные вещи по кухне и отцовой спальне и отнесла наверх. Когда Къяра пришла в полночь с друзьями, Маша, еще не умея говорить по-итальянски, вышла и сказала:
– Сопра, пэр фаворе – наверх, пожалуйста!
Девчонки пошли наверх и больше на кухне по ночам не появлялись. Лука не мог нарадоваться, что жена так быстро навела порядок. Но Къяре это очень не понравилось. Маша не понимала, о чем они ругались почти каждый день, но догадывалась, что из-за
