– Ой! – взвизгнула Валя.
– Это всего лишь кот Марс, – вздохнул я, – милое, безобидное животное, ласковое, всех любит, вчера приходил к нам в гости, смотрел вместе с Николеттой телевизор. Ты, Лена, ума лишилась?
– Чегой-то он как жаба? – прошептала Ленка.
– Что странного, – пожал я плечами, – отчего он такой? Да просто позеленел!
– Говорите, ваша мама его вчера гладила? – попятилась Валя. – Ой! Это она его заразила!
Николетта уперла руки в бока:
– Что???
– Заразная вы! – выкрикнула Валя. – Леонид Петрович, вызывай инфекцию, и бегом отсюда!
– Стыдно так себя вести, – дрожащим голосом ответил врач, – а еще хочешь хирургом стать! Доктор обязан помогать больному в любом случае. Мы работаем на эпидемиях. Чума, холера, оспа…
Услыхав перечисленные болезни, Николай и Вера попятились, а Ленка с несвойственной ей скоростью, мгновенно захлопнув рот, шмыгнула в кухню и заперлась изнутри.
– Думаю, дело в еде, – вынес вердикт Леонид и повернулся ко мне: – Что он жрет? Вискас?
– Нет, – ответил Валерий, – мясо сырое, вырезку, еще я контрасекс ему давал, а то он извел меня, орет ночь напролет!
Леонид обратил взор на Николетту.
– Вы употребляли в пищу сырую вырезку?
Маменька стала медленно раскрывать рот.
– Нет, – быстро опередил ее я, – ни разу не видел матушку за такой трапезой, и кошачьи гормоны она тоже не принимает!
– Ладно, – кивнул доктор, – пойдем с другого конца. Что ела больная?
– Рыбу дорадо с овощами, творог, естественно, обезжиренный, чай элитный, китайский, две тысячи рублей за кило, – перечислила маменька.
– Кот это пробовал?
– Ну в жисть он рыбу с творогом жрать не станет, – помотал головой Валера.
– А чай пил? – невозмутимо продолжал эскулап.
Все уставились на Леонида. Первым пришел в себя Николай.
– Коты не употребляют чай! – сказал он.
Врач почесал в затылке:
– Да! Я предполагаю, что они что-то вдвоем слопали. Вспоминайте.
– Я не любительница деликатесов, предназначенных для животных, – процедила Николетта.
– А мой только сырую вырезку хавает, – не преминул напомнить Валерий.
– Вы ступайте себе, – набросилась на врача маменька, – раз помочь не можете, то уходите. Вава, заплати им!
– Мы муниципальная «Скорая», – возмутилась Валя, – не рвачи частные, бесплатно приезжаем.
– Тогда понятно, отчего диагноз поставить не можете! – взвизгнула Николетта. – Вава, у нас все так плохо, что пришлось врачей для нищих вызывать?
Леонид побагровел, и тут Валера воскликнул:
– Вспомнил! Марсик еще корешки жрал!
– Какие? – заинтересовался доктор.
– Не знаю!
– Где он их взял, на улице вырыл?
– Нет, он же домашний.
– В цветочном горшке?
– Не.
– Тогда объясните!!!
– На лестнице помойный мешок разодрал, – вздохнул Валера, – регулярно, между прочим, мусор потрошит, как выскочит, так и нашкодничает. Я за совком пошел, а Марс пропал. Думал, он испугался, что веником по заднице получит, потом слышу, урчит. Поднялся к окну: сидит под батареей и какой-то корень грызет. Я хотел отнять, не дает, шипит, царапается. Турнул его веником, так, не поверите, он схватил, словно собака, эту дрянь в зубы и деру домой. Пока все не сожрал, не успокоился.
– Мандрагора! – закричал я. – Николетта, ты выпила омолаживающий раствор, а Марс схарчил корешок. Вот почему вы зазеленели, словно деревья в апреле.
Николай и Вера переглянулись, Леонид заморгал.
– Мандрагора? Это что?
– Вот он сейчас объяснит, – я указал на целителя, – расскажет в деталях.
– Мандрагора – волшебное средство, – забубнил Николай, – известно с древности, еще индейцы майя…
Я сел в кресло. То, что древним майя было хорошо, современному россиянину – смерть. Вообще говоря, я сам виноват. Мне следовало всячески противодействовать походу на погост за непонятными кореньями, а я, вместо того чтобы каким-то образом пресечь безобразие, сам в нем участвовал. Извиняет меня лишь одно: я наивно полагал, что отвар из мандрагоры не способен навредить Николетте, кто ж знал, что она станет похожа на дрозда из сказки[9].
– Первый раз про это растение слышу, – забормотал Леонид, – я учил в свое время травы, но не очень хорошо сейчас помню, так, кое-что в уме осталось. Крушина дает слабительный эффект, при больных почках пол-пола помогает, ну там пустырник, валерьяна… Но мандрагора?
– Это особый корень, о нем знаем только мы, астрологи и целители, которые далеки от традиционной медицины, – завела было Вера.
И тут Николетта очень тихо спросила:
– А со мной что будет?
– Не знаю, – совершенно честно признался Леонид, – уж извините. Хотите укольчик сделаем? Мигом вколем! Кстати! У меня тут есть одно средство! Затырил ампулу! Редкая штука, но вам могу уколоть.
– И я побелею? – по-прежнему тихо поинтересовалась маменька.
– Вряд ли цвет кожи изменится, – вздохнул Леонид, – вспомните, даже загар не один месяц сходит, а уж такая штука небось через пару лет пройдет, но это не факт. Давайте сделаем укол, вы заснете и хорошенько покемарите сутки. Знаете, с бедой следует переночевать, глядишь, и легче станет.
– Что значит ваша фраза: «Это не факт»? – одними губами вымолвила Николетта. – Что вы имеете в виду?
Я встал из кресла, а Леонид, может, и хороший терапевт, но плохой психолог, тут же сообщил:
– В науке описаны подобные случаи. Допустим, съел человек пять кило тертой моркови…
– И как только в него влезло! – восхитилась Тася.
– Замолчи! – рявкнула маменька. – Ну, и что дальше?
– Пожелтел, да таким и остался, – спокойно закончил Леонид, – все же я советую вам на обследование сходить и, если никакой патологии не обнаружат, живите себе спокойно. Какая, в конце концов, разница? Белая вы, розовая, зеленая, синяя… Вон негры всегда черные и ничуть не переживают по этому поводу! Опять же индейцы! Это просто расизм какой-то – думать, что все вокруг обязаны быть белыми и розовыми! Лично я считаю, что человек не виноват, если позеленел, я с таким могу запросто чай пить сесть!
Николетта не моргая смотрела на доктора. Валера схватил Марса и прижал к груди.
– Ну прикол! Нам послезавтра на выставку идти, можем небось медаль огрести. Вон эти, британские голубые, только так называются! На самом-то деле они просто серые, чистые мыши, а мой Марс зеленый красавец! Может, от него такое потомство пойдет, порода новая. И назовут ее «валерский московский», в честь хозяина, то бишь меня!
– Британские голубые, это кто? – наивно поинтересовалась Валя.
– Коты, – пояснил Валера.
– Надо же, – всплеснула руками медсестра, – и среди животных педерасы случаются!
Валерий захохотал, Леонид укоризненно покачал головой:
– Валентина, сколько раз тебе говорил: не позорься, лучше молчи. Лучше уж рассказывай про консервирование огурцов – здесь тебе равных нет.
– А че я сделала? – заныла было Валя, и тут Николетта с кулаками набросилась на Николая:
– Мерзавец, сволочь, дрянь… Я из-за тебя теперь вынуждена дома сидеть!
– Спасите! – взвизгнул целитель и бросился в коридор.
За ним побежали остальные: Вера, вжимая голову в плечи, Николетта, орущая в диапазоне ультразвука так, что я перестал ее слышать, Ленка, сжимавшая в кулаке градусник, Тася, прихватившая невесть зачем подушку с кровати, Леонид с тонометром и Валя, напрочь позабывшая про ящик с ампулами. Я остался в Нориной спальне, посидел пару минут, слушая, как скандал набирает обороты, а потом мирно переместился к себе и лег в кровать.
– Вон из моего дома, – гремела Николетта, – Таська, Ленка, вышвыривай их шмотки на лестницу, живо!
– Это не ваша квартира, – попыталась сопротивляться Вера.
– Прочь отсюда! – заорала маменька.
– Вы не имеете права, – вякнул Николай.
Я закутался в одеяло, ох, зря целитель обозлил Николетту! Уж поверьте мне, бушующую маменьку не остановить, как дикого бизона, который несется по прерии. В былые времена, если в доме начинался вселенский скандал, отец мигом съезжал на дачу, его тонкая нервная натура не выдерживала истерического накала страстей жены-актрисы. Я сейчас могу спокойно спать; раз маменька вошла в раж, она всенепременно выставит вон Николая с Верой, а мною займется после того, как парочка съедет, следовательно, я имею час-другой покоя, и надо использовать отпущенное время для отдыха!
В кабинет Жанны Ниловны я вошел, держа в одной руке букет, а в другой коробку дорогих шоколадных конфет, приветливо улыбнулся и обратился к неестественно черноволосой пожилой даме, восседавшей за громадным письменным столом.
– Добрый день, я от Евгения Милославского. С огромным наслаждением хотел бы передать вам эти скромные цветы.
Жанна Ниловна усмехнулась:
– Ох, Женя! Дамский угодник! Небось насвистел вам, что старуха обожает конфеты и букеты.
