изнутри.
— Не совсем. Все, что я знаю, — это то, что не хочу прекращать встречаться с ним.
Я киваю в ответ.
— Как ты думаешь, что сказал бы Массимо, если бы узнал?
— У него бы сорвало крышу, потому что мы находимся в состоянии войны с семьей Каллахан.
— Да, это будет тяжелый разговор, если ты решишь поднять его.
Миа поджимает губы.
— А что насчет тебя и Ниткина?
— Что насчет этого? — Спрашиваю я, жалея, что она вообще заговорила о нем.
— Не думаю, что он отнесется слишком благосклонно к такой паре.
Я качаю головой.
— Думаю, что ему это не понадобится. Может, я и влюблена в него, но он как глыба гребаного льда.
Она бросает на меня жалостливый взгляд.
— Он не чувствует того же?
— Я не знаю. Когда мы начали спать вместе, он ясно дал понять, что это секс и ничего больше.
— Мудак, — говорит Миа.
— Не его вина, что я согласилась, а потом влюбилась в него.
— Это полностью его вина. Ты — невинная восемнадцатилетняя девственница, и он воспользовался тобой.
Я выпрямляюсь.
— Это неправда. Я пошла на это, точно зная, что делаю.
Миа вздыхает.
— Ты уверена в этом?
— Уверена.
Я не собираюсь сидеть здесь и позволять ей думать, что я какая-то жертва во всем этом. Гаврил с самого начала дал понять, какими будут наши отношения. Он даже пытался отговорить меня от преследования, но я была неумолима.
Теперь я сама виновата, если он разобьет мне сердце.
Он предупредил меня, что он монстр, а у монстров нет сердца. Я не совсем уверена, что он знает, как испытывать чувства к другому человеку. Как будто он устроен по-другому.
— Я просто ненавижу видеть, как тебе причиняют боль.
Я прикусываю нижнюю губу.
— Со мной все будет в порядке.
Миа кивает.
— Это я беспокоюсь о тебе. Тебе не кажется, что связываться с врагом опасно?
— Да, но я не могу сопротивляться ему. Мы как магниты, которых тянет друг к другу, если в этом есть какой-то смысл.
В этом действительно есть смысл, поскольку я чувствую то же самое с Гаврилом.
— Я понимаю, но ты не можешь вечно держать это в секрете.
Выражение ее лица становится немного мрачным, когда она откидывается на спинку дивана.
— Я в курсе этого, но как я могу сказать Массимо?
Я, честно говоря, не знаю, как она может затронуть эту тему, ведь между нашими семьями глубоко укоренилась ненависть. Дед Киллиана убил нашу мать, когда мы были настолько маленькими, что я ее совсем не помню. Боль впивается мне в горло, и я понимаю, что ее отношения с ним кажутся неправильными, учитывая только этот факт.
— Честно говоря, понятия не имею. Мне очень жаль.
Не говоря уже о том, что его мать была убита несколько лет назад по приказу нашего отца. Я не уверена, что отношения могут преодолеть такую плохую историю кровопролития и конфликтов.
Она прижимает руку ко лбу.
— Это будет катастрофа, не так ли?
Я качаю головой.
— Честное слово, не знаю.
Мы погружаемся в мрачное молчание, без сомнения, обе размышляя о своей дерьмовой личной жизни. Мы всегда знали, что нам суждено выйти замуж за того, кто предложит самую высокую цену, условно говоря. И все же обе осмелились мечтать о том, что сможем сами изменить и сформировать наше будущее.
— Давай перестанем ныть и обратим внимание на фильм. — Миа легонько подталкивает меня локтем. — Это наш любимый, и сцена оргазма может начаться в любой момент.
Я смеюсь, потому что Миа знает, как поднять настроение любому.
— Правда, мне нравится эта часть.
Мы устраиваемся поудобнее на диване, а Миа передает мне миску с попкорном. Я хватаю её и запихиваю горсть в рот. Мы вместе смотрим фильм в уютной тишине, обе пытаемся забыть о наших проблемах, хотя бы на одну ночь.
Глава 27
Камилла
Трудно поверить, как быстро пролетели весенние каникулы, когда я открываю свой шкафчик и достаю учебники по анатомии. Мой желудок сводит от нервов, потому что скоро увижу Гаврила впервые за две недели, и я злюсь на него, хотя и знаю, что не имею на это никакого права.
Он ясно дал понять, прежде чем между нами что-либо началось, что это будет только секс. Мне не следовало надеяться, что он передумает и напишет мне сообщение или позвонит.
Я подпрыгиваю, когда кто-то внезапно кладет руки мне на плечи сзади.
— Ты слышала, кто новый профессор математики? — Спрашивает Нат, ухмыляясь мне.
Я качаю головой.
— Нет еще. Кто это?
Выражение ее лица становится немного обеспокоенным.
— Ты сейчас взбесишься.
— Кто?
— Твой брат, Лука.
— Что? — Спрашиваю я, мотая головой. — Невозможно. Если бы мой брат собирался работать здесь после весенних каникул, он бы сказал мне.
Нат выгибает бровь.
— Тогда кто это?
Она кивает в сторону коридора, и мой желудок опускается, когда я вижу Луку, идущего по коридору в элегантном костюме.
— Ублюдок, — бормочу я.
Он замечает меня и ухмыляется.
— Привет, сестренка.
— Какого хрена ты здесь делаешь? — шиплю я.
— Так не принято разговаривать с профессором, верно?
— У тебя нет квалификации, чтобы преподавать здесь, Лука. Что за черт?
— Oaк обратился ко мне, так как им срочно нужен был учитель по математике. — Он пожимает плечами. — Я сказал, что попробую. Я был одним из лучших математических гениев за всю историю обучения в СА.
Этого не может быть.
Во-первых, если Лука будет ошиваться поблизости, это значительно усложнит то, что происходит с Гаврилом. Если Лука нас поймает, он убьет его и отправит меня прямиком домой. А, во-вторых, чертовски неловко, что мой брат преподает здесь.
— А как же война в Чикаго? — Я спрашиваю.
Он пожимает плечами.
— Если я понадоблюсь Массимо, он меня позовет. Я здесь не пленник. На выходные буду возвращаться в Чикаго.
— Это безумие. — Я качаю головой. — Что, черт возьми, Массимо и Лео думают об этом?
Он вскидывает бровь.
— Как будто у них есть право голоса в том, что я делаю, Камилла.
— Я спрашивала не об этом.
— Они думают, что я трачу время впустую, но на самом деле мне насрать. — Он проводит рукой по шее. — Это освежающе — уехать на время подальше от города.
Я тяжело вздыхаю.
— Ты пытаешься разрушить мою жизнь.
— Не будь такой мелодраматичной. В любом случае, у тебя осталось всего несколько месяцев до окончания СА.
От этого напоминания у меня сводит живот, ведь я знаю, что как только закончу учебу, любые отношения с Гаврилом закончатся.
