— Прекрасно.
Повернувшись лицом к двери, он предложил Соле свой локоть… будто они входили на какую-то вечеринку.
И Сола приняла руку, потому что хотела почувствовать его своим телом. Его тепло. Быть ближе к его размерам и силе.
Перспектива взглянуть в глаза своей бабушке — это ад немного иного рода.
— Не думай, — сказа он, ведя ее по длинному коридору. — Ты должна помнить это. Она прочтет все на твоем лице. Ничего не было. Марисоль. Ничего.
Сола смутно отметила, что те охранники, которые встретили их, когда они приехали в это место, сейчас шли позади. У нее было предостаточно поводов для беспокойства… а та толпа мужчин ни разу не нажала на курок с тех пор, как она прибыла сюда. Сложно представить, что это произойдет при их отъезде.
Один из мужчин выпрыгнул вперед и открыл для них стальную дверь… Рейнж Ровер стоял там, где они его припарковали. Рядом с джипом — два кузена Эссейла в мрачном настроении… за ними следили еще несколько опасных на вид парней.
Эссейл открыл заднюю дверь автомобиля и предложил ей свою руку. Сола нуждалась в его помощи. Пока она запрыгивала во внедорожник, бедро ныло так, что на глазах выступили слезы. Но закрыв дверь, она смогла пристегнуться сама.
Сола нахмурилась. Сквозь тонированные стекла она наблюдала, как Эссейл подошел к каждому из мужчин, одному за другим, протягивая ладонь. Они не сказали друг другу ни слова, по крайней мере, как видела Сола, но это и не требовалось.
На Эссейла были обращены мрачные взгляды, и ему уважительно и еле заметно кивнули в ответ, будто они достигли некоего согласия.
И когда кузены Эссейла запрыгнули на переднее сиденье, Эссейл сел на заднее рядом с ней, и они отъехали.
Она весьма смутно помнила те ворота и заграждения, через которые они проезжали в первый раз… но ей казалось, что путь назад займет целую вечность.
По крайне мере, она этого хотела. Она надеялась, что если пройдет достаточно времени, ей удастся убедить ребенка внутри себя в том, что не нарушила главную из Десяти Заповедей дважды, что ее не пытались изнасиловать, и что ей не пришлось изуродовать тело, чтобы выбраться из того ада.
К несчастью, они выехали на Северное шоссе, направляясь на юг, к центру Колдвелла, в считанные секунды. Или так просто показалось.
Когда они нацелились на мосты-близнецы, которые уведут их через реку и сквозь леса, к крепости Эссейла…
Великолепно. Ее мозг допускал логические ошибки.
Потирая уставшие глаза, она должна была собраться с мыслями.
Не вышло.
— Знаешь, наверное, ты прав, — сказала она тихо.
— Относительно чего? — спросил Эссейл рядом с ней.
— Может, все это просто сон. Дурной, ужасный сон…
Рейнж Ровер зашел на мост через Гудзон, идущий на запад, и, влившись в плавный поток между опорами моста, они окажутся в доме Эссейла через пять-десять минут.
Повернувшись, она посмотрела на отдаляющийся центр города, огни напоминали звезды, упавшие с небес на землю.
— Не знаю, могу ли увидеть ее, — она услышала себя.
— Ничего не было.
Наблюдая, как городской пейзаж становился все меньше и меньше, она приказала своему мозгу сделать то же самое со всеми образами, запахами и ощущениями, которые были такими близкими, чересчур близкими: время — это шоссе, ее тело и разум путешествовали по нему. Поэтому ей нужно, черт возьми, нажать на педаль газа и убраться подальше от последних сорока восьми часов.
Прежде чем она поняла, они свернули на узкую дорогу, которая вела к полуострову Эссейла. Ее желудок буквально упал при виде стеклянного дома, желтое освещение лилось на окружающий пейзаж так, будто место было горшочком с золотом.
Они заехали за дом, описав особняк светом фар. И вот она. В кухонном окне, голова выглядывала на улицу, руки искали кухонное полотенце… Бабушка Солы смотрела, ждала… а сейчас побежала к задней двери.
Внезапно все вылетело из головы Солы, когда ее рука затеребила замок.
Эссейл обхватил ее руку.
— Нет. Только когда окажемся в гараже.
По сравнению с предыдущей частью пути, они целую вечность заезжали в укрытие, та армированная дверь с грохотом опускалась вниз так, будто у нее в распоряжении было все время мира.
Сола выпрыгнула из внедорожника в мгновение, как панель рухнула на место. Дверь в дом была заперта, и своим обезумевшим умом она сообразила лишь одно — схватить ручку сильнее и дергать ее, тянуть…
Кто-то с пульта открыл замок, потому что раздался щелчок, а потом панели внезапно распахнулись.
Ее бабушка была в противоположном конце небольшой прихожей, стояла в центре кухни, прижимая белое свернутое полотенце к лицу, запах ее стряпни подобно любви благоухал в воздухе.
Сола побежала вперед, и ее бабушка просто распахнула объятия.
Она не понимала, что говорит на португальском, но слова лились быстрым потоком с обеих сторон.
Пока ее бабушка не отстранилась и не обхватила влажными ладонями ее лицо.
— За что ты извиняешься? — спросила женщина, смахивая слезы пальцами. — Ты не должна извинятся. Никогда.
Солу снова резко притянули к щедрой груди. Закрывая глаза, она обмякла и позволила мозгу отключиться.
Только это имело значение. Они были вместе. Они были в безопасности.
— Слава Богу, — она прошептала. — Спасибо, Милостивый Боже.
Глава 29
Конечно же, это Селена.
Услышав стук в дверь своей комнаты, Трэз сделал глубокий вдох… и да, уловил ее запах, просочившийся под дверью.
Его тело мгновенно затвердело, член вытянулся на животе, уткнувшись в тяжелое покрывало.
Прогони ее, сказала часть него. Если в тебе осталось хоть немного порядочности… прогони ее.
Не лучший аргумент: в конце концов, он раздумывал, а не отправить ли родителей в могилу… как много в нем от бой скаута…
Он отмахнулся от мысленной пробуксовки. В этот момент он так хотел крови, что совсем не соображал. Сначала кормление. Потом уже… подумает.
Точно. Вернемся к мольбе «Господи, прошу, только не Селена».
Проблема в том… кто еще придет обслужить его? Он не видел в доме других Избранных кроме Селены и Лейлы, а она сейчас была недоступна. И если он не возьмет вену, которую ему сейчас предложат, то останется один вариант — направиться в клуб и пройтись по пол дюжине человеческих женщин… такая же аппетитная перспектива, как, например, выпить отработанного машинного масла.
Также была проблема настолько сильной нехватки энергии, что он сомневался, хватит ли ему сил для этого. Еще один занимательный факт? Он не думал, что сможет встать, чтобы натянуть джинсы. Тогда как, черт возьми, он собирался добраться до «Маски» и…
Тихий стук повторился.
Запустив руку под покрывало, он устроил член так, чтобы тот лежал настолько незаметно, насколько это возможно… и от прикосновения стиснул зубы.
Придется сделать это с ней. Всего раз и никогда больше.
— Селена… — Черт, от того как он произнес ее имя, Трэзу показалось, что его член снова стиснули в кулаке.
О, секунду, он же и не отпускал его.
Когда она открыла дверь, Трэз вытащил руку из-под… и взглядом приказал покрывалу оставаться на месте.
Дева Мария, Пресвятая Богородица… цитируя копа из Бостона.
Селена выглядела такой же красивой как всегда, в своей белой мантии с высоко собранными волосами, но его жажда превратила ее облик в нечто трансцендентальное… и образ пробил его прямо до члена. Его бедра мгновенно начали ерзать, член молил чего-то, чего угодно — но от нее.
Плохая идея, подумал он.
И да, Селена помедлила в дверном проеме, будто уловила перемену в воздухе.
Последний шанс отослать ее.
Он не воспользовался им.
— Закрой дверь, — сказал он низким, почти не узнаваемым голосом.
— Ты страдаешь.
— Закрой ее.
Щелчок.
Была включена всего одна лампа, рядом с кушеткой, и сливочно-желтый свет, казалось, действовал словно звуковой буфер, усиливая все в комнате и заглушая происходящее за ее пределами.
С другой стороны, может, дело в цвете ее глаз.
Подойдя, она закатала рукав, обнажая бледное запястье. В ответ его клыки не столько удлинились, сколько нагло выперли из нижней челюсти… и, блин, он не хотел того, что она собиралась предложить. Он хотел ее горло… хотел ее обнаженной и под собой, его клыки в ее шее, его член в…
Трэз со стоном откинул голову назад и сжал покрывало в кулаках.
— Не волнуйся, — сказала она спешно. — Вот, возьми мою вену.
В комнате было достаточно воздуха, но его легкие начали гореть от нехватки кислорода, неглубокое дыхание вырывалось изо рта.
А потом ее рука легла на его руку, и он снова застонал, пытаясь увернуться. Стиснув зубы, Трэз понял, что все это очень плохо.
— Селена, я не могу… не могу это сделать…
— Я не понимаю.
