— Селена, я не могу… не могу это сделать…
— Я не понимаю.
— Ты должна уйти… — Черт, он еле говорил. — Уходи иначе я…
— Покормишься, — резко сказал она. — Тебе нужно питаться…
— Селена…
— Ты должен взять мою вену…
— … тебе лучше уйти…
Они перебивали друг друга, так ни к чему не придя, она решила взять контроль над ситуацией. Поначалу, он подумал, что мозг издевается над ним… но нет, в комнате запахло кровью. Ее.
Селена прокусила запястье.
Большая ошибка.
Он напал на нее с рыком… и не на запястье. Он отпустил скомканное покрывало, схватил Селену за плечи и, перекинув через свои колени, уложил на матрас.
Секундой спустя, он забрался на нее, покрывало смялось между ними, руки прижали ее запястья к подушке над ее головой.
Один взгляд в ее шокированные глаза, и он замер на месте. Но он не смог отпустить ее.
«Тяжело дышал» — не то слово: он дышал как товарный поезд, все его тело затвердело, мускулы подрагивали.
— Черт… простонал он, опустив голову.
Слезь с нее, приказал он своему телу. Отвали от нее…
Он не сразу осознал движение под собой. А потом понял, что это она. Селена… ерзала под ним… и не в попытке освободиться. Ее глаза, ранее встревоженные, сейчас сияли, и она приоткрыла рот, выгибаясь под ним.
Она хотела его. Ад и преисподняя, ее запах расцвел в его носу, ее горячая кровь бежала так же быстро, как и его.
— Селена, — застонал он. — Прости…
— За что? — хрипло спросила она.
— За это.
Он вонзил клыки в ее шею, кровь хлынула на его язык, в горло. И пока он пил от нее, его тело вжималось в скомканное покрывало, отчаянно пытаясь найти лоно Селены сквозь слои ткани, его член пульсировал и от трения становилось только хуже.
И пока он делал жадные глотки, в его груди зародилось рычание, наполняя воздух звуком животного, которое получало то, в чем нуждалось… ну или какую-то часть этого. В каком-то плане это и хорошо, потому что он умирал, как хотел крови. Иначе сексуальная нужда взяла бы верх
Если все, что он сделает — это покормится? Тогда они смогут вернуться на круги своя.
Чуть больше, и они…
Моя, заявил голос глубоко внутри него.
Моя.
***
Селена думала, что была готова к этому. Думала, что была готова прийти в эту комнату, найти Трэза на этом ложе, дать ему свое запястье. Она предположила, что была готова исполнить долг, не открыв ему тайны, что желает его.
Но она была сражена наповал. Его силой, выпущенной из-под контроля, его укусом в шею… сексуальным отчаянием, с которым она нуждалась в нем. И было что-то еще. Смятая под его внушительным весом, чувствуя движения его бедер на своих, зная, что он пьет из ее вены, она, по крайней мере, на мгновение забыла о страхе перед теми статуями на кладбище. Как она могла бояться их в такой момент?
Когда ее тело в таком состоянии, ее руки и ноги, само естество, расслабленное и горячее отчаянно хотело принять его.
Открыв глаза, Селена посмотрела на потолок над его необъятными плечами.
— Возьми меня, — выдохнула она в ответ на его рык. — Возьми меня…
В ответ его пальцы переплелись с ее, удерживая, а не пленяя. Трэз прижался к ее вене, его щека царапала ее кожу. Инстинкты подсказали раскрыть бедра, и когда она раздвинула ноги, давление его торса сместило направление на ее пульсирующую сердцевину, потираясь… но ощущения были слишком туманны. Она хотела четкости.
Она хотела, чтобы они оба были обнажены, пока он пьет из ее вены.
Но не было других движений. Трэз прижал ее под собой, и чувство неудовлетворенности усилило зародившийся голод, отказ в том, чего она хотела, подстегнул нужду. Надавив на его ладони, она ничего не достигла, ее сила была несравнима с его.
— Больше, — простонала она, выгибая спину вверх, ее груди болезненно напряглись, сердце гулко билось под ребрами.
Каждый глоток у ее горла, из ее вены, все приближало ее к некоему обрыву… и никогда еще она не хотела упасть так отчаянно. Хотя Селена не знала, где приземлится, она не думала, что может подняться так высоко и не разлететься на осколки.
Она ошибалась.
Но потом он остановился.
Он выругался и, кажется, Трез с огромным усилием едва смог оторваться от нее… но даже тогда, он не далеко ушел от ее шеи. Клыки оставались в ее коже, и он долго держал голову опущенной, пока не начал зализывать ранки, закрывая их.
Это не может так закончиться, судорожно думала Селена. Это не может…
— Прости, — сказал он грудным голосом.
— Прошу… прошу, не останавливайся… — шептала она хрипло.
Ее слова заставили Трэза поднять голову. И, дражайшая Дева в Забвении, он был великолепен. Пухлые губы приоткрыты, черные глаза блестят, на щеках выступил румянец, он был одновременно пресыщен и все еще голоден, животное и мужчина были лишь отчасти удовлетворены.
И она прекрасно понимала, какое блюдо трапезы они пропустили.
Но когда она потянулась к нему, ее руки сжали в железной хватке.
— Возьми меня, — молила она. — Внизу… ты нужен мне там…
— Господи Иисусе, — выдавил он, отскочив от нее, буквально спрыгнув с кровати.
Оказавшись на ногах, он, словно потерял координацию, но потом устремился в ванную и закрыл за собой дверь.
Холод обжег ее тело. И не потому, что его тело больше не укрывало ее. Дело в стыде. Смущении.
Но как она могла ошибиться?
На то, чтобы сесть ушло две попытки. А потом она, наконец, оторвалась от подушек, поправила взлохмаченные волосы и свела полы мантии. Повернувшись, Селена посмотрела на место, где только что лежала. Ее кровь ярко-красным цветом окрасила белые простыни.
Из проколотых ранок на запястье все еще шла кровь.
Позаботившись о проколах собственным языком, она спустила ноги с кровати. Они были слишком слабыми, чтобы удержать ее вес, но иного выхода, кроме как воспользоваться ими, не было.
Подойдя к закрытой двери в ванную, Селена положила руки на панели. Даже находясь по другую сторону, она слышала тяжелое дыхание Трэза.
Открыв рот, Селана собиралась извиниться за свою дерзость и уйти, она сделала глубокий вдох…
Запах его сексуального возбуждения был сильным как никогда, и она нахмурилась. Он все еще хотел ее. Так почему он…
По крайней мере, ее чувство стыда можно немного унять.
— Трэз?
— Прости.
Повернув ручку, она обнаружила, что дверь не заперта… но когда она начала открывать ее, Трэз рявкнул:
— Нет! Не…
Когда запах его возбуждения стал еще насыщеннее, она заглянула внутрь. Он был в противоположном конце ванной, упершись руками в раковину, его голова была низко опущена. И какие бы мысли не терзали его, его тело ясно определилось с желаниями.
Его эрекция была… такой же бесподобной, как и все его тело.
— Закрой чертову дверь! — прокричал он.
Но она не станет слушать его. Не после того, как побывала на том кладбище. Не после того, как этим утром ей напомнили, что ее ждет: ее тело только вступило в стадию увядания, но она знала, что когда начнут болеть суставы, время будет на исходе.
Это может стать ее единственной возможностью быть с мужчиной… и она хотела этого. На самом деле, она бы хотела его, даже если бы смерть не наступала ей на пятки.
И его тело жаждало ее. Без сомнений.
По всем этим причинам она полностью распахнула дверь.
— Гребаный ад, — пробормотал он. Потом еще громче: — Селена, пожалуйста.
— Я хочу… этого.
Он покачал головой.
— Не хочешь.
— Я хочу… тебя.
— Ты не можешь… ради всего святого, Селена, я причинил тебе боль.
— Это не так.
Он посмотрел поверх своей мускулистой руки. Его глаза сияли зеленым цветом.
— Не провоцируй меня сейчас. Тебе не понравится то, что произойдет.
— Ты хочешь заставить меня умолять?
Его огромное тело покачнулось, будто она высосала из него все силы, а не наполнила энергией.
— Селена, не делай этого с нами. Не сегодня.
Она нахмурилась.
— Сегодня?
Он схватил полотенце и обернул вокруг бедер.
— Просто иди. Я очень… благодарен тебе за то, что ты помогла мне. Но я не могу сделать это сейчас.
Повернувшись к ней спиной, он просто стоял там, смотря на чистую стену.
Селена свела полы халата.
— Что тревожит…
— Ради всего святого, я уже поимел своих родителей, ясно? Я не хочу добавить тебя к этому списку.
— О чем ты говоришь?
Когда он не ответил, Селена подошла к нему, ее мягкая обувь была бесшумна. Он подпрыгнул, когда она дотронулась до его плеча.
— Трэз…
Он развернулся и отскочил при этом назад, врезаясь в стену.
— Пожалуйста…
— Поговори со мной.
Его лихорадочный взгляд метнулся к ее лицу, плечам, телу.
— Я не хочу сейчас говорить. Я хочу…
