-Да, - сказал тот, что был из Субуры. Он старался, чтобы его голос звучал нейтрально. Ему было жаль испанца, Сертория, как он его окрестил, но что еще мог сделать дукс – остановиться и тем угробить всю группу?
-Как шобаку… надеюсь, бедняга был мертв до того, как они добрались до него.
-Да, - повторил тот, что был с Субуры. Пунический акцент североафриканца становился все сильнее, громкость - громче, и, хотя бар был почти пуст, римлянин не хотел, чтобы к ним привлекали внимание.
-Я подставлю этого варвара... Напишу отчет, который зароет его, напишу отчет о нем, ублюдке. Я просто хотел бы быть там, когда принцепс перегринорум (глава фрументариев – прим. перев.) вручит отчет императору – увидеть выражение лица Валериана, когда он ушлышит, как облажался его выкормыш-варвар - гребаный ублюдок.
-Ты уверен, что это хорошая идея?
-Боги подземные, да... подштавить этого ублюдка с концами.
Персидский ковер, занавешивавший внутреннюю комнату, был откинут. Мамурра прошел через зал и подошел к столу фрументариев. Он наклонился, приблизив к ним свое огромное лицо.
-Примите мои соболезнования в связи с потерей вашего коллеги, - тихо проговорил он и пошел дальше, не дожидаясь ответа. Два фрументария посмотрели друг на друга в некотором замешательстве. Как долго там находился префект инженерии? Что он слышал? И было ли что-то в том, как он произнес слово "коллега", что подразумевало нечто большее, чем то, что испанец был сотрудником дукса реки?
Через семь дней после событий в Кастеллум Арабум Антигон въехал в город на осле, которого вел крестьянин. Он велел телонам и буколосу отвалить, представился центуриону из IIII Легиона, отвечавшему за Пальмирские ворота, и через полчаса был во дворце. Сидя в частных апартаментах дукса с едой и напитками под рукой, он рассказал свою историю.
Да, Антигон нашел двух солдат на посту. Сасаниды допрашивали их, бедняг, когда он проезжал мимо. Странно, но никто его не преследовал. С юга приближалась колонна персидской кавалерии, их было много. Антигон отпустил своего коня – жаль, это был превосходный конь, – спрятал большую часть своего снаряжения в овраге и поплыл на остров посреди Евфрата. Он с гордостью сказал им, что он батав с Рейна. Весь мир знал, что батавы были отличными пловцами...
Поскольку все члены отряда дукса взяли с собой стандартный трехдневный паек, он просидел на своем острове два дня. После первого дня он не видел ни одного перса. Затем он доплыл до берега, собрал столько своего снаряжения, сколько смог унести, и пошел на юг, в Кастеллум Арабум. Там его ждало уродливое зрелище. Восемнадцать голов были установлены над воротами и на стенах. Два других дромедария могли сбежать, но, что более вероятно, их забрали для дальнейшего допроса.
-Так или иначе, - продолжил Антигон, - я нашел крестьянина, который по доброте душевной предложил мне взять его осла и отвезти меня домой в Арет.
В ответ на острый взгляд Баллисты он поспешил дальше. - Нет, нет, с ним все в порядке. На самом деле, он ждет в первом дворе огромной награды, которую, как я сказал, заплатит ему Дукс Реки. - Баллиста кивнул Деметрию, который кивнул в ответ, сказав, что разберется с этим.
-Это еще не все. На обратном пути я наткнулся на Ромула, вернее, на то, что от него осталось. Отвратительно – он был изуродован, надеюсь, после того, как был мертв.
Постоянно меняющиеся истории распространились далеко за пределы города Арет. Через десять дней после того, как реальность разыгралась во тьме и страхе у Евфрата, посланник простерся ниц в великолепном тронном зале персидской столицы, Ктесифона и рассказал свою версию истории Шапуру, сасанидскому царю царей. Через двадцать шесть дней после этого посланник простерся ниц во дворце высоко на Палатинском холме и рассказал первую из нескольких версий истории, которую должен был услышать Валериан, император римлян. Прошло еще три дня, прежде чем гонец разыскал Галлиена, сына Валериана и его коллегу-августа, на холодных берегах Дуная. К тому времени в городе Арет произошло еще много событий, и для большинства тамошних жителей события в Кастеллум Арабум стали тусклым воспоминанием.
Со стен Арета долгое время единственным признаком приближения орды сасанидов было густое черное облако, надвигающееся с юга. Утром четырнадцатого апреля, на следующий день после ид месяца – всегда неудачного дня – Баллиста в сопровождении своих старших офицеров, штаба и семьи занял позицию на зубчатой стене над Пальмирскими воротами. Там было облако, плывущее вниз по реке из царства Шапура. Темный и густой, он все еще был далеко, по крайней мере, до заброшенного караван-сарая, если не до Кастеллум Арабум. Никому не нужно было спрашивать, откуда оно взялось. Невозможно было отделаться от мысли о десятках тысяч марширующих людей, лошадей и других ужасных зверей, поднимающих пыль, о маслянистом дыме, поднимающемся от бесчисленных пожаров, пожирающих все на пути орды с востока.
В сумерках можно было увидеть линию костров, горящих не более чем в паре миль от города. Сасанидские разведчики устраивались на ночлег. Позже, глубокой ночью, вспыхнуло еще больше костров, протянувшихся дугой вдоль холмов на западе. После полуночи ужасное оранжевое зарево осветило небо на северо-западе, когда персидские всадники достигли деревень. К крику петуха на другом берегу реки, к востоку, появились пятна огня и дыма. Все в стенах города Арет знали, что они окружены, отрезаны с суши от помощи или бегства. И все же до сих пор они не видели ни одного из воинов Шапура.
На рассвете Дукс Реки и его люди все еще были на своем посту. Большинство ушли, чтобы попытаться отдохнуть час или два, но для Баллисты сон казался невозможным в такую явно важную ночь. Завернувшись в овчину, он прислонился к одному из двух артиллерийских орудий на крыше сторожевой башни - огромной двадцатифунтовой баллисте. Его глаза болели от усталости, когда он вглядывался в западную равнину. Ему показалось, что он заметил движение, но, не уверенный, что его усталые глаза не обманывают его в сумерках, он подождал, пока один из других не закричал и не указал. Вот они. Примерно там, где раньше заканчивался некрополь, сквозь утренний туман быстро двигались темные фигуры. Маленькие бесформенные группы конных разведчиков, разделяющиеся, воссоединяющиеся, пересекающие следы друг друга, напоминали Баллисту животных, бегущих перед лесным пожаром, пока его не поразила неподходящая картина. Эти животные ни от чего не убегали, они охотились, искали способ напасть на самого северянина и на всех тех, кого он был обязан защищать. Они были волками, ищущими путь в овчарню.
Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, и шел третий час дневного света, когда авангард армии Сасанидов наконец показался в поле зрения. Баллиста мог разглядеть две длинные темные колонны, которые, казалось, подобно огромным змеям, бесконечно медленно ползли к нему по поверхности земли. Над каждым висело плотное изолированное облако пыли. Основание третьего облака еще не появилось в поле зрения. Северянин мог разглядеть, что ближняя колонна состояла из кавалерии, дальняя - из пехоты. Он вспомнил уроки осадного дела: это означало, что колонны должны находиться на расстоянии около 1300 шагов. Но, поскольку он пока не мог разглядеть ни одного человека, они все еще должны были находиться на расстоянии более 1000 шагов. Если бы он не знал об их приближении к нему, лучи солнечного света, отражающиеся перпендикулярно от наконечников копий и начищенных доспехов, сказали бы ему об этом.
