Меня проводили к лифту. Мы долго спускались вниз, пока не достигли секретной лаборатории «Прогноза». Там мне предстояло вернуться в уже привычное состояние статики. Я смирился с подобной участью. Надежда на лучшее — это то, что всегда следует оставлять при себе в таких случаях. Что может быть хуже того мира, в котором я оказался?
— Вы меня слышите?
Я открыл глаза. Вокруг простиралось какое-то искажённое пространство, играющее яркими красками.
— Где я? — спросил я у невидимого собеседника.
— Мы разморозили вас, мистер Бёрн. — Голос, такое ощущение, звучал у меня в голове.
— Сколько прошло лет?
— Много. У меня для вас важная новость, мистер Бёрн.
— Что за новость? — спросил я и осмотрелся по сторонам. Ничего, кроме сюрреалистичных видов. И никого. — Я вас не вижу.
— И не увидите. Дело в том, что вы — последний представитель биологического человека из плоти. Мы давно избавились от тел, как от старой отягощающей одежды. Теперь люди — существа нематериальные и бессмертные, и все мы формируем Единый Высший Разум. Мир не приспособлен для таких как вы, поэтому, если хотите жить, вам придётся отказаться от тела и слиться с нами.
Я покопался в закутках затуманенной памяти. Единый Высший Разум? Бессмертие?
Я закатил глаза, вспомнил ухмылку вице-президента и стал повторять вслух одну и ту же фразу:
— Ай да мистер Смит! Ай да сукин сын!
Таинственный голос продолжал монолог. В голове зазвучали строчки из стихотворения знакомого поэта, написанные ещё в моей первой жизни — той, в которой мне давным-давно следовало умереть.
«А дух мой скитаньем окутан, он — вечности брошенный сын, как я в этом мире запутан, как я в этом мире один».
2014 г.
Поглотители
Архиватор сна запищал и вытащил Гала-Трано из жуткого кошмара. Индикатор мигал зелёным — третье повторение образов. Сигнал уже поступил в головной офис НЕО-ХРОМА, и группа специалистов должна прибыть в скором времени.
Гал-Трано выбрался из спальной капсулы Архиватора, отключил писк и вытер ладонью намокший лоб. Неужели участь очередного Пророка досталась ему? Меньше всего он желал становиться тем, от кого зависит будущее микро-цивилизации. Его друг Ронстак как-то философски заметил, что Пророки не определяют будущее, а всего лишь ретранслируют его образы. Чистая правда, но гонцов с плохими новостями никогда не жаловали.
— А потом один из них сказал: «Они отлично подготовились». Помню, я успел подумать, как странно они смотрелись в своей разукрашенной амуниции на фоне серой пустующей площади. И ещё на них не было шлемов. Обычные человеческие лица.
— И всё? — Бородатый специалист по расшифровке снов внимательно посмотрел на Гала-Трано.
Молодой человек закатил глаза, пытаясь вспомнить и описать испытанные ощущения. Сырое изображение осталось в Архиваторе, и умельцам из НЕО-ХРОМА ещё предстояло поработать над ним.
— После этого меня разбудил сигнал, — ответил Гал-Трано.
— Вот это странно, — непонимающе пробормотал специалист, ища поддержки у коллег.
Те сидели, точно задремавшие ученики. Очевидно, умных мыслей ни у кого из них не имелось.
— Штатный режим извлечения обычно срабатывает в случае неконтролируемого глубокого погружения, — сказал Гал-Трано, озвучивая пункт из инструкции по эксплуатации Архиватора. — Но я никогда не менял заводских настроек. Всю жизнь мне снились поверхностные сны, как и всем…
— Мы проверим Архиватор на исправность, — заверил специалист, осматривая комнату Гала-Трано. — А вам придётся проследовать с нами для более тщательного осмотра.
«Началось, — подумал Гал-Трано. — Чего я и боялся».
* * *
Специалиста НЕО-ХРОМА, осуществившего первый контакт с предполагаемым Пророком, звали Линс Ивори. В лабораторию он возвращался в транспортном модуле вместе с коллегами, продолжавшими хранить молчание. Модуль вёз их по широким магистралям «Меркота», напоминающего гигантский космический лабиринт, а не автономную мега-станцию. Порой Линс задумывался, что случится с человеком, случайно оставленным в одной из транспортных артерий вроде той, где они сейчас ехали. Этим «Меркот» и пугал и завораживал одновременно. Как и все прочие особенности станции — нарочитый минимализм и серость тонов вкупе с уникальными защитными свойствами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вы что, языки все проглотили? — недовольно проворчал Линс Ивори, глядя на коллег.
Формально он являлся их начальником, но в этот раз, учитывая важность случая, группу формировали из разноплановых специалистов.
— Не хочу тебя разочаровывать, Линс, — наконец, ответил Регрус, один из самых опытных расшифровщиков. — Но тенденция последних циклов указывает на грядущие перемены, равных которым мы ещё не испытывали.
— Ты понял это по короткому рассказу парня? — спросил Ивори. — Что за чума пессимизма поглотила «Меркот»?
— Кажется, это ты один из немногих, кто до сих пор витает в облаках, — фыркнула Дейя, вчерашняя практикантка, по головам взобравшаяся по карьерной лестнице.
— Объясни, — потребовал Ивори. Он искренне недоумевал, за какие заслуги её включили в специальную группу.
Дейя вздохнула с видом уставшей мамаши, которой приходится в сотый раз втемяшивать сыну-тугодуму прописные истины.
— Уже третий цикл процент не видящих снов растёт, — заговорила она. — В прежние времена он всегда держался в пределах установленной нормы. Это первое. Второе: никогда прежде видения Пророков не касались чего-то, идущего извне. Все перемены относились к внутреннему укладу «Меркота».
— Всё когда-то бывает в первый раз, — не стушевался Линс, поглаживая бороду. — Меня гораздо больше беспокоит, кем могут быть эти… — Он запнулся, подбирая подходящее определение. — Загадочные гости. Судя по всему, они похожи на нас…
— Исследователи! — эмоционально выпалил Тэнсарио, мелкий лысый историк, включённый в группу в последний момент. — Одна из экспедиций вернётся домой.
— Не ты ли ещё вчера называл всех исследователей безмозглыми самоубийцами? — ехидно заметил Регрус.
Историк Тэнсарио не успел ответить, так как снова заговорила Дейя:
— Мы вроде все здесь в здравом уме. — Она бегло посмотрела на каждого. — Не последние люди в системе НЕО-ХРОМА. Как вы можете на полном серьёзе выдвигать подобные версии? — Сейчас её взгляд был устремлён на мелкого историка. — Вера в благополучные миссии исследователей — полная чушь. За пределами «Меркота» пространство и время поглощено Паприкорном. Насколько я знаю, это научно установленный факт…
— Каждый научно установленный факт имеет шансы перестать быть таковым, — вставил Ивори, вызвав ещё большее недовольство молодой особы.
— Ладно, Линс, ты и впрямь сегодня фонтанируешь оптимизмом больше обычного, — сказал Регрус. — Давай сначала изучим все детали сна нашего нового Пророка и потом начнём выдвигать гипотезы.
— Вот это здравое предложение, — согласился Линс.
* * *
Разве так обходятся с Пророками? Гал-Трано Торей остался в одиночестве. Потолок лабораторного отсека давил на сетчатку повышенным свечением. Одиночество — детский страх, преследующий Гала-Трано с ранних лет. С того сна, когда ему впервые приснились Пришлые — так он окрестил их. Внешне почти неотличимые от тех исследователей, за чьими отлётами наблюдал Гал-Трано. Скафандры разнились, да. Скафандры. Они защищали от вакуума, но ни один из них не мог защитить от Паприкорна. Как не способен сделать этого ни один исследовательский челнок. Ты мог прожить цикл и даже два, но затем неизменно твой разум поглощался Паприкорном, высасывался подобно энергетическому желе из пищевого тюбика. Оставалась пустая оболочка. Функционирующая биологически, но не более. Мало кто верил, что хотя бы одному экипажу исследователей удалось достичь мифических небесных тел, не поглощённых Паприкорном. Не считая общину безумцев из Галдеса. Там жили мечтами о Заповеднике — планете с открытым небом и пригодной для жизни атмосферой. Обнаружить что-то с «Меркота» не представлялось возможным — навигационная система станции работала независимо от экипажа и демонстрировала отсутствие всякой жизни на многие миллиарды километров вокруг.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
