них ни чуточки и не раскаиваются. Но вот Гришу Лапина мне тоже жаль. Дело ведь на него все-таки завели. За убийство Паши Ларина.
— А по Закутько с Залевским?
— Я со следаком говорил, он сказал, что Закутько под вопросом, а по Залевскому — пролет фанеры над Парижем. Доказательной базы не хватает. Все друзья и знакомые Коли показали, что он торчал на всякой дряни. Мало ли, перепутал таблеточки да и отправился к праотцам. К слову, защищать его будет бывший муж Мещеряковой.
— Назначили?
— Оленька попросила. Да и Мещеряков, судя по отзывам коллег и не только, неплохой адвокат. Видать, все же какие-то остатки человеческого у нее есть. Пожалела своего безнадежно влюбленного и абсолютно неревнивого поклонника.
— А может, просто решила таким образом отблагодарить его за все услуги. У самой Мещеряковой, я так думаю, адвокат покруче будет.
— Даже не сомневайся. Не она найдет, так Маркелов. Ему это тоже не составит труда. Что-то мне подсказывает, что из этой ямы с дерьмом они выплывут, почти не запачкавшись.
— Ну это не первый раз. Такое случается сплошь и рядом. Зато кто точно не отвертится, так это Гаврюхин. Ну и наш маньяк.
— Ну с маньяком-то понятно. А вот Гаврюхин… Думаешь, у него связей нет?
— Не в этом дело, Стас. Он, оказывается, парочке очень влиятельных людей умудрился здóрово насолить. А это, сам понимаешь, не какая-то вороватая кладовщица. Так что вряд ли Гаврюхин выкрутится.
— Туда ему и дорога. Одним козлом на свободе меньше. И надеюсь, Царьков в следующий раз будет умнее и хорошенько подумает, прежде чем не совсем честно денежки добывать.
— Ага, на благо партии и партийной газеты, — хмыкнул сыщик.
— Ой, да лажа все это, Лева, — скривился Стас. — Тоже на карман себе решил заиметь. А благовидный предлог найти не проблема. У нас девяносто процентов преступлений можно этими самыми благовидными предлогами оправдать. Но от этого преступлениями они быть не перестанут.
— Да, ты прав. Если вдруг увидишь Царькова, расскажи ему историю Коли и Семена. У него будет еще один повод лишний раз подумать. Чтоб знать, с кем стоит связываться, а с кем — нет. И продумать все до мелочей, а не действовать с кондачка.
— Да, Николаша с Семочкой тоже, казалось бы, все продумали. Даже свидетеля нашли. Ан нет, вон оно все как обернулось. Все же не учли ребятишки некоторых нюансов.
— Думаешь, если бы не было Гриши, у них было бы больше шансов на успех?
— Мне кажется, если бы не было Гриши, Ольга бы обратилась к Маркелову. Ну или в самом крайнем случае к тому же Кирпичу или еще каким-нибудь криминальным ребятишкам. Но при таком раскладе Залевского с Закутько либо просто бы не нашли, либо их смерть обставили более умно, так, что никто бы не подкопался. Лева, она этим двум авантюристам в любом случае платить не собиралась. Так что выход бы обязательно нашла.
— Что так, что эдак, — вздохнул Гуров. — А если бы не авантюрный характер Коли, ребята вообще остались бы живы и здоровы. Чего вообще Залевского потянуло устроить весь этот балаган с шантажом? Денег, что ли, не хватало? У него ведь была популярная и престижная профессия, за которую не копейки платят. Да и жил в отдельной квартире, без родительского контроля. Чего еще человеку не хватало?
— Ты, Лев Иванович, уже сам ответил на этот вопрос. Авантюрный характер Коли. Тянуло вот его на всякие приключения. Натура была такая. А против нее, сам знаешь, не попрешь. Ну не решил бы шантажировать Ольгу, нашел бы что-нибудь еще. И не факт, что лучше.
— Про таких говорят: у них шило в стуле. Да, Стас, я с тобой полностью согласен. Одни чудят, а мы разгребаем последствия.
— Что поделать? — развел руками Станислав. — Работа у нас такая. Но зато мы узнали, что произошло с Викой Коротковой. Одной тайной меньше.
— Да, только она уже никому не нужна. Ну разве что мать студентки захочет возобновить дело. Я Мише Солнцеву об этом рассказал, а он уж сам решит, как лучше. А нам пора вернуться к своим непосредственным делам.
— И то верно, — согласился опер.
Каллиграфия убийства
1
Лев Иванович Гуров стоял в своем кабинете возле окна и смотрел на улицу. Настроение у него было под стать серому и унылому ноябрьскому дню — такое же хмурое и серое. В руках оперуполномоченный Главного управления уголовного розыска по России держал кружку с растворенным в горячей воде «ТераФлю» с лимоном и время от времени, морщась, делал глоток.
— Надо было тебе оставаться дома, в постели, как советовала Мария, — подняв голову от компьютера, высказал мнение Станислав Крячко — коллега и друг Гурова. — А вдруг ты заразный и всех тут перезаразишь? Все уйдут на больничный и некому будет раскрывать преступления, — не то с укором, не то с надеждой добавил он.
— Кого тут заражать? — скептически посмотрел на него Лев Иванович. — В кабинете, кроме нас двоих, никого нет. А преступления, по крайней мере, те, что были у нас, мы с тобой уже все раскрыли. И вообще — «но, боже мой, какая скука с больным сидеть и день и ночь, не отходя ни шагу прочь», — процитировал он и добавил: — Никто почему-то не подумал, что болеть — еще более скучное занятие, чем ухаживать за больным. Вот скажи мне, пожалуйста, тебе нравится болеть и лежать в постели?
— Нет конечно, — хмыкнул Крячко. — Болеть нравится только школьникам и старушкам. Первым — потому что не нужно идти в школу, а вторым — потому что есть повод привлечь к себе внимание родственников и сходить в поликлинику, чтобы встретить там родственную душу.
На некоторое время в кабинете повисла тишина — оба его хозяина были заняты каждый своим делом. Станислав что-то выстукивал на клавиатуре, а Лев Иванович тоскливо смотрел на улицу. На улице шел снег, было сыро и промозгло. Машины ехали по дорогам, а пешеходы спешили куда-то по своим делам по тротуарам — все было как всегда, а поэтому было скучно. Лев Иванович предпочел бы сейчас заняться каким-нибудь делом. Даже нелюбимая бумажная работа была бы для него хоть каким-то видом деятельности. Но… Но простуда, а особенно сильный насморк, угнетали его и сводили все его желания на нет. Ему и вправду вдруг захотелось лечь в постель и уснуть, тем более что предыдущую ночь он практически не спал.
— Может, и вправду домой поехать, — задумчиво пробормотал он.
— Что
