на скале с северной стороны святилища, скорее всего, при Антиохе, была вырезана фигура этого царя высотой 3,5 м, сжимающая в левой руке инвеститурный венок[1047]. Сам II одет в сарапис, персидские штаны, сапоги, на голове у него сатрапская тиара, которую коммагенские цари носили до Антиоха (или его отца?). Мы не знаем, обожествлялся ли Сам при жизни. Вероятнее всего, он мог быть приобщен к богам после смерти и возведен богов Антиохом (или Митридатом?), который, изобразив его с венком, отметил преемственность власти от деда. Практика обожествления умершего царя была характерным явлением для эллинистической эпохи. Известно, что после смерти был обожествлен ряд представителей династии пергамских Атталидов[1048], а также царей Парфии III–I вв. до н. э. (до Фраата III)[1049].
В Арсамее-на-Нимфее, вероятно, существовал культ Лаодики, матери Антиоха. При раскопках там была обнаружена скульптурная голова молодой женщины высотой 35 см с правильными чертами чуть пухлого лица и с приоткрытым ртом[1050]. Голова выполнена в эллинской манере в стиле пергамской школы скульпторов. Очень может быть, что она принадлежала статуе матери Антиоха Лаодики, селевкидской царевны, вышедшей замуж за Митридата I Каллиника. На то, что голова принадлежит особе царского статуса, указывает повязанная диадема. Учитывая, что в Арсамее-на-Нимфее Митридат I построил мавзолей, где был похоронен, а также существование там его культа, установленного Антиохом, то присутствие его жены Лаодики среди обожествленных предков царя не является чем-то из ряда вон выходящим. Лаодика, быть может, входила в число предков, почитавшихся в Нимруд-Даге, как это на основании почти разрушившейся надписи, найденной на Восточной террасе пытаются доказать Л. Жалабер, Р. Мутерде, Ф.К. Дёрнер и Дж. Х. Юнг[1051]. Барельеф с ее плохо сохранившимся изображением, был найден на северном цоколе Западной террасы святилища в Нимруд-Даге еще экспедицией К. Хуманна и О. Пухштейна[1052]. Поэтому предположение вышеназванных исследователей справедливо, так как Антиох не мог не включить свою мать в официальный династический культ.
Рис. 55. Голова статуи Лаодики, матери Антиоха I, из Арсамее-на-Нимфее. (По: Wagner J. Neue Funde zum Götter und Königskult unter Antiochos I von Kommagene // Antike Welt. Kommagene. Zeitschrift fur Archäologie und Urgeschichte. Sondernummer 6. 1975. S. 56. Abb. 79)
Какими же религиозными представлениями руководствовался Антиох, установив в государстве культ царских предков? Заслуживает внимание точка зрения Б. Якобса, согласно которой почитание Антиохом предков может объясняться весьма сильным иранским влиянием[1053]. В то же время часть его предков имеет греко-македонское происхождение, поэтому они могли быть героизированы на греческий манер[1054]. Если согласится с мнением Б. Якобса, то царские прародители (по мужской линии, в первую очередь) могли восприниматься в своей основе как фраваши – духи умерших предков, продолжавших загробное существование[1055]. Когда они с достоинством почитаются живущими и им в срок приносят жертвы, то они помогают своим родственникам во всех жизненных начинаниях, ибо созданы Ахура-Маздой[1056]. В «Авесте» фраваши посвящен гимн «Фравардин-Яшт», в котором, в частности, говорится: «…сильные фраваши праведных… как они приходят ко мне на помощь» (Yt. 13. 19)[1057]. Строфы 85–158 этого гимна посвящены памяти фраваши легендарных иранских царей, пророков, героев от царя-прародителя Йимы до самого Заратуштры (Yt. 13. 87–89)[1058]. Не наблюдаем ли мы похожую картину в Коммагене, т. е. почитание там фраваши праведных царей? В Парфии Аршак I, основатель династии парфянских царей, изображение которого чеканилось на реверсе практически всех монет Парфии[1059], мог, по мнению А.Г. Лапшина, восприниматься как обожествленный предок[1060]. Д.С. Раевский считает, что на реверсе парфянских монет представлена сцена инвеституры: обожествленный предок династии Аршак передает следующему царю лук – символ власти[1061]. В некоторой степени это является аналогией к барельефам Нимруд-Дага и обеих Арсамей, где царю Антиоху передаются (или он передает) символ власти – венок с лучами. Все же стоит отметить, что придание царским предкам Антиоха I Коммагенского божественного статуса явно связано и с греко-македонским влиянием, ведь, как уже было отмечено, на Востоке в доэллинистическую эпоху цари фактически не обожествлялись (за небольшим исключением). Поэтому и в этом случае мы видим проявление греко-иранского синкретизма.
И в Армении эллинистическо-парфянского времени мы наблюдаем примерно те же самые тенденции. Так, по сообщению Моисея Хоренского, полумифический древнеармянский царь Валаршак установил в священном городе Армавире статуи своих предков наряду со статуями царских богов (II. 8). Основатель Сасанидского государства Арташир I Папакан, временно завладев Арменией, разбил статуи предков в Армавире, установленные Вагаршаком, армянским Аршакидом (II. 77). «Идолы предков» упомянуты и при основании Арташесом I Арташата (II. 49). Так что культ царских предков получил в Древней Армении большое развитие.
В местечке Шами, находящемся в отдаленной равнине в горах Загроса (Западный Иран), на протяжении эллинистическо-парфянской эпохи функционировал центр династического культа вначале представителей династии Селевкидов, а затем парфянских Аршакидов. Этот памятник был раскопан и исследован еще А. Стейном. В ходе работ было открыто прямоугольное полуразрушенное здание размерами 24 × 12 м, располагающееся на одной из искусственных террас. По-видимому, это – мавзолей одного из правителей Элимаиды, возможно, перестроенный парфянами в центр их династического культа (или культа вассальной династии Элимаиды аршакидского времени?). Среди находок следует отметить фрагмент бронзовой головы статуи, изображающей обожествленного селевкидского царя Антиоха III или IV и множество фрагментов статуй и изваяний парфянских царей и принцев I в. до н. э. – I в. н. э.[1062] И в этом случае заметно селевкидское влияние на сложение династического культа царей Парфии.
Династический культ со специфическим иранским оттенком имел место в кушанской Бактрии и древнем Хорезме. При раскопках дворца правителя в Халчаяне (I в. до н. э. – II в. н. э.) было обнаружено множество фрагментов и целых скульптур, изображающих представителей кушанской династии, их родственников и предков[1063]. При исследовании царского дворца в Топрак-Кале II–IV вв. н. э. был расчищен так называемый «Зал Царей», представляющий собой айван, по бокам которого были расположены 23–24 ложи с глиняными статуями царских предков мужского и женского пола. Около каждой ложи находился жертвенник. Центр композиции занимала большая ложа. По мнению исследователей этого комплекса, на ней стояли скульптуры здравствующих царя и царицы, восседающих на троне[1064]. К сожалению, говорить о хорошей сохранности убранства Зала Царей не приходится, поэтому все выводы носят гипотетический характер.
Более отдаленной параллелью, по преимуществу греческой, является Филиппейон в Олимпии, воздвигнутый Филиппом II Македонским в честь победы над греками в 338 г. до н. э. Это толос, обнесенный колоннами, где находились статуи Филиппа, его отца Аминты, матери Эвридики, его сына Александра, и Олимпиады – одной из его жен. Статуя Филиппа стояла
