Армении Еревана (др. Эребуни)[1115]. При исследовании Даскилиона, одного из центров ахеменидской власти в Малой Азии, в местечке Эргили была обнаружена плита с изображением двух магов, приносящих жертву на алтаре огня. Маги одеты в сараписы, их головы увенчаны персидскими остроконечными тиарами, а нижняя часть лиц закрыта особой повязкой паданой, предохраняющей священный огонь от осквернения дыханием. В левой руке оба мага держат предмет типа палицы, использующийся для бескровного убиения жертвы (в данном случае это бык и баран). Эта находка документально подтверждает участие магов в официальных обрядах персидской администрации[1116].
Известно, что при Ахеменидах некоторое количество магов осело в Вавилонии, где они заняли привилегированное положение. В одном из клинописных документов 471 г. до н. э. маг в качестве свидетеля присутствует при совершении акта продажи земли некоему Напсану. Некоторые маги владели землей в Вавилонии и даже занимали должности в храмовой администрации. В четырех документах архива Мурашу упоминается поселение «камышовых хижин мага» в районе Ниппура[1117]. Соприкасаясь с местным жречеством, маги не могли избежать влияния с его стороны на их религиозные доктрины. Они усвоили вавилонскую астрономию и астрологию. После крушения Персидской империи под ударами армии Александра Македонского и прихода в 312 г. до н. э. к власти в Вавилонии основателя Селевкидской державы Селевка I Никатора, маги потеряли свои прежние позиции и влияние. Селевкиды опирались в значительной мере на жрецов местных культов, всячески одаривая и поддерживая их[1118]. Опасаясь возрастающей конкуренции, маги стали переселяться в Малую Азию и Армению, так как часть из них осела там еще в ахеменидскую эпоху.
Что касается магов, то они появились в Коммагене, по-видимому, еще в ахеменидское время. В ахеменидских слоях поселения Лидар археологи раскопали среди прочих могил погребение 48‑летнего мужчины. Из инвентаря погребенного следует отметить золотое кольцо с печаткой и часть лопатообразного предмета из бронзы, украшенного небольшой фигурой человека в ахеменидском костюме. По керамике погребение датируется V в. до н. э.[1119] Фигурка на лопатообразном предмете представлена в кафтане – кандисе, в ахеменидской тиаре, которая закрывает нижнюю часть лица. В левой руке он держит чашу, а в правой – предмет неясного назначения. Аналогиями этой фигуры могут служить изображение мага на одном из барельефов Персеполя, золотые и серебряные статуэтки жрецов из Амударьинского клада[1120], а также терракотовые головки статуэток персидских магов в капюшонах, прикрывающих снизу подбородок, из Согда ахеменидского времени[1121]. Во всех указанных случаях маги, по-видимому, изображались в кандисе[1122], в ахеменидской тиаре, их лица закрыты повязками, в то же время в левой руке у мага из Персеполя – чаша[1123]. Так что украшение лопатообразного предмета можно считать фигуркой мага. Следовательно, уже в ахеменидское время в Коммагене появляются маги, привнесшие на эту территорию свои религиозные доктрины.
Как уже указывалось, ахеменидские цари, в отличие от правителей эпохи эллинизма, не обожествлялись. Возможно, коммагенские жрецы, участвовашие в церемониях царского и династического культов, являлись не магами, а магузеями, воззрения которых были навеяны греко-халдейской астрономией и астрологией и доктринами греческих философов. Их взгляды имели мало общего с верованиями маздеистов-ортодоксов, которым, к примеру, было совершенно чуждо обожествление владык. Как говорит «Авеста», прародитель иранцев Йима был проклят за то, что возомнил себя богом после успешного царствования[1124]. В эллинистическую и римскую эпохи античная традиция была уже во многом знакома с магузеями. Уже говорилось, что из «Гат» следует, что полулегендарный Зороастр был чужд колдовства, магии, кровавым жертвоприношениям, и вообще жертвоприношениям всем богам, за исключением Ахура-Мазды, и, возможно, с сомнением относился к священным огням народной иранской религии. Однако античные авторы, наоборот, считают его основоположником магии, колдовства и большим знатоком астрологии. Остан и Гистасп, по мнению древнегреческих и древнеримских авторов, его ближайшие ученики, хотя Остан является мифической личностью, а о Гистаспе, если обратиться к «Гатам», говорится как о царственном покровителе Заратуштры. В целом, для античной традиции доктрина магузеев воплощалась в фигурах Зороастра, Остана и Гистаспа[1125]. Вероятно, коммагенскими магузеями был составлен гороскоп Антиоха I в Нимруд-Даге (и в Арсамее-на-Нимфее?).
Несмотря на то, что доктрины эллинизированных магузеев далеко отошли от собственно иранских верований, их одежда, как в Коммагене, а также ряд обрядов сохранили иранский облик и содержание[1126]. Жрецы понтийских святилищ в Зеле и Комане носили персидские одежды и остроконечные тиары, так как являлись магами (магузеями). В их обрядах применялся огонь, а жертвы забивались деревянными палицами (Strab. XV. 3; XVI. 1. 4.). По сообщению Павсания, во II в. н. э. в Лидии в городах Иерокесария и Гипепапия существовали храмы огня, где религиозными церемониями заведовали маги, облаченные в сараписы (или кандисы?), а их головы были покрыты персидскими тиарами (Paus. V. 27. 3).
Однако магузеев царского и династического культов коммагенских царей следует считать более эллинизированными, чем жрецов Команы, Зелы или маздеистских общин Лидии, так как коммагенское жречество было инкорпорировано в структуру обоих культов, в чем сказывается влияние царского и династического культов Селевкидов. Ведь до 164–163 гг. до н. э. Коммагена входила в состав Селевкидского царства, а магузеи, по крайней мере, в общих чертах имели представление о почитании греко-македонских владык Селевкидской державы.
Сохранились списки по годам жрецов династического культа селевкидских царей из Селевкии Пиерии. Они известны по надписи времени Селевка IV (187–175 гг. до н. э.), когда царский и династический культы Селевкидов получили дальнейшее развитие после Антиоха III. В столбце А этой надписи упомянут некий Диоген, сын Артемона – жрец заупокойного культа Селевка I Зевса Никатора (305–281 гг. до н. э.), основателя державы Селевкидов, который за свои заслуги после смерти был приравнен к верховному олимпийскому божеству, а также Антиоха Аполлона Сотера (280–261 гг. до н. э.), в династическом культе отождествленного с Аполлоном, Антиоха II Теоса (261–247 гг. до н. э.), Селевка II Каллиника (246–224 гг. до н. э.), Селевка III Сотера (224–223 гг. до н. э.), Антиоха, сына Антиоха III Великого, самого Антиоха III (223–187 гг. до н. э.). Другой жрец Эвкрат, сын Анахиона, обслуживал культ здравствовавшего тогда Селевка IV. Сторона B надписи аналогична стороне A: там перечислены те же самые культы, но их обслуживают уже другие жрецы – Аристит, сын Гомера, внук Аристарха, а культом Селевка IV заведовал вавилонянин Нумений, сын Нумения (OGIS. I. 245). В случае с Ариститом, сыном Гомера, внуком Аристарха, и Нумением, сыном Нумения, можно говорить о жреческих династиях.
Из Лаодикеи Мидийской происходит постановление об учреждении государственного культа царицы Лаодики, жены Антиоха III. Копия этого декрета обнаружена во Фригии. Как явствует из этих надписей, для обслуживания культа царицы Лаодики царь определил некую Лаодику и Беренику во Фригии и постановил, чтобы верховные
