В качестве акта гуманности пять французских военных кораблей доставили 4000 выживших после резни армян с побережья Сирии в Порт-Саид. Но этот жест, несмотря на все свое благородство, никак не мог повлиять на действия турок. За семь месяцев было убито более 600 000 армян. Из 500 000 депортированных в этот же период более 400 000 человек умерли от жестокого обращения и лишений во время исхода на юг, в Сирию и Месопотамию. К сентябрю погибло более миллиона армян – впоследствии такие действия назвали геноцидом, или этническими чистками. Еще 200 000 человек насильно обратили в ислам. «Горе и страдания армян настолько велики, – писал в феврале следующего года армянский поэт Аветик Исаакян, – настолько ужасны и беспрецедентны, что сравнимы лишь с бесконечностью и безмерностью Вселенной; в словарях просто отсутствуют слова, чтобы описать глубину этого ужаса. Ни одному поэту не найти слов…»
В Месопотамии британские и индийские подразделения, которыми командовал генерал Таунсенд, ветеран боев на северо-западной границе Индии, 2 июня начали наступление на север со своей базы в Курне на реке Тигр. Когда крошечный отряд из ста британских моряков и солдат подошел к Амаре, турецкий гарнизон города капитулировал, опасаясь, что за ними последуют основные силы противника. 2000 турок в Амаре, в том числе пожарная команда из Константинополя, не меньше, а возможно, даже больше боялись 20 000 арабских жителей города и с готовностью сдались. Британцев развеселила просьба одного из турецких офицеров, который хотел отправить телеграмму жене в Анатолию: «Благополучно пленен». Просьбу удовлетворили.
3 июня австрийско-германские войска вернули себе галицийскую крепость Перемышль. Русские утратили контроль над Галицией. Британский наблюдатель при 3-й русской армии писал: «Эта армия теперь просто безвредная толпа».
4 июня на Галлиполи англо-французские войска вновь перешли в наступление, пытаясь в третий раз захватить высоту Ачи-Баба. В атаке участвовали более 30 000 британских и французских солдат. На одном участке турки соорудили ложную траншею. Артиллерия британцев уничтожила ее, но, когда в наступление пошла пехота, выяснилось, что настоящая траншея позади ложной цела и невредима. Тем не менее ценой больших потерь союзникам удалось выбить турок с укрепленных позиций и захватить шесть пулеметов, при этом были убиты почти все британские офицеры.
У Критии наступление Ланкаширского фузилерного полка было успешным, и турок отбросили почти на километр от деревни. Но когда полковник Канненгиссер захотел перебросить турецкий батальон с другого участка, чтобы удержать позиции у Критии, турецкий офицер сказал ему: «Ради бога, полковник, не приказывайте отступать ни единому человеку. Если это увидят остальные, они все побегут и будут бежать до самого Константинополя». Британский генерал Айлмер Хантер-Вестон мог воспользоваться слабостью турок, но решил направить резервы на тот участок фронта, где французам не удалось потеснить противника и где уже почти полностью был уничтожен батальон Королевской военно-морской дивизии. «Это было трудное решение – и неверное», – впоследствии написал один из историков [85]. В результате подразделения, наступавшие на Критию, были вынуждены отойти и занять новые позиции всего в пятистах метрах от траншей, из которых они утром начали атаку.
В тот день были захвачены от 250 до 500 метров турецких траншей на участке фронта протяженностью полтора километра, но высота Ачи-Баба осталась в глубине обороны турок. Доставка британских и французских раненых на побережье под непрерывным огнем турецких снайперов и артиллерии была нелегким делом. «Когда я шел по траншее, – писал в дневнике главный старшина Королевской военно-морской дивизии Джонстон, – то видел груды трупов, над которыми летали огромные противные мухи. Десятки раненых сгрудились в боковых ходах, ожидая, когда появится возможность доставить носилки для их эвакуации на базу». Индийские погонщики мулов и солдаты из Сионского транспортного корпуса подвозили в траншеи боеприпасы, а назад отправлялись с новым грузом – ранеными.
Что касается убитых, то необходимость обустраивать новые позиции поначалу не оставляла времени на их погребение. Как сообщает один из официальных историков, на участке фронта одного из шотландских подразделений, Шотландского пограничного полка, мертвые «были уложены по обе стороны хода сообщения, ведущего к захваченным позициям, образуя устрашающую аллею. Затем произошла серьезная психологическая ошибка – первой задачей, которую поставили перед территориальным батальоном Шотландского пограничного полка, прибывшего на полуостров вскоре после этого боя, было погребение этих трупов. Не самое обнадеживающее начало». Само погребение стало нелегким испытанием. «По мертвым ползали миллионы мух, – писал главный старшина Джонстон, – которые тучами поднимались в воздух, когда труп переносили в могилу, а затем снова садились и продолжали пиршество, прежде чем на него падала первая лопата земли».
Среди убитых 4 июня был рядовой Джим Скотсон, стоявший в траншее рядом с отцом, когда в голову ему попала пуля турецкого снайпера. Потрясенный отец лишился чувств, и его на госпитальном судне эвакуировали в Египет – у него случился нервный срыв. В тот день в траншеях плечом к плечу также сражались два брата, Фред и Гарри Теннанты. Гарри был убит утром. Фред писал матери: «Он упал лицом к врагу, и я уверен, что это самая героическая смерть, о которой можно только мечтать». Через несколько дней Фред получил тяжелое ранение и умер, не дожив до конца месяца.
Наступление 4 июня истощило силы турок. «Я чувствовал, что еще одна энергичная атака англичан приведет к самым плачевным результатам», – вспоминал полковник Канненгиссер. «Если бы британцы на следующий день атаковали с такой же решительностью, – писал турецкий офицер, – все было бы кончено». Но ни у британцев, ни у французов не осталось сил, чтобы возобновить наступление на следующий день. Батальон Королевской морской дивизии, прибывший на полуостров с тридцатью офицерами, потерял двадцать из них в наступлении 6 мая и еще шесть 4 июня. Среди убитых был лейтенант Оскар Фрейберг, чей брат Бернард выздоравливал в каирском госпитале после ранения в живот. Последний раз Оскара видели живым в турецкой траншее, с пистолетом в руках. Его тело так и не нашли.
4 июля погиб и рядовой Т. Ирдли из Манчестера. Он участвовал в боях на полуострове с момента высадки в апреле. На гражданке он увлекался собиранием автографов. После его гибели в окопе нашли открытку с такими словами: «Человек, который хладнокровно охотится за автографами, когда вокруг него рушится сама цивилизация, а неподалеку засели турки, заслуживает успеха. Приступим. Дж. Бернард Шоу».
Среди тех, кто участвовал в сражении 4 июня и остался жив, был А. П. Герберт; его книгу «Тайная битва» (The Secret Battle), рассказывающую о жизни и смерти на мысе Геллес и о том, как храброго человека расстреляли за трусость, Черчилль в своем предисловии назвал «одним из криков боли, вырванных у сражающихся солдат долгими и безмерными муками, через которые им выпало пройти; эти строки, как и стихи Зигфрида Сассуна, должно прочесть каждое поколение, чтобы ни у мужчин, ни у женщин не осталось иллюзий, что такое война». А. П. Герберт также написал стихотворение об этой битве:
В четвертый день июняМы пережили шок:Гул адского сраженья,Носилок сплошной поток.
Днем – россказни о победах,А ночью – страшная быль:Протяжные стоны увечных,Убитые, мухи и пыль.
Назойливо мухи жужжали,Сквернили священный прах,Солдатский хлеб пожирали,Роились в мертвых глазах.
Я вечно помнить будуВойны этой грязь и смрад,Как в яму бросают трупы,Где черви кишмя кишат.
Турки контратаковали 6 июня; план наступления был подготовлен Канненгиссером и двумя немецкими штабными офицерами. На нейтральной полосе турецкие солдаты наткнулись на немецкого морского пехотинца, который входил в состав пулеметного расчета, захваченного британцами 4 июня. Этот моряк, старший матрос Петерс, в суматохе боя сбежал от британцев, которые вели его к своим траншеям. Когда он выпрыгнул на ничейную полосу и побежал, британцы подумали, что наблюдают за отчаянной храбростью своего товарища. К несчастью, турки, увидев бегущего к ним человека в морской форме, приняли его за врага и открыли огонь. Петерсу пришлось укрыться в воронке от снаряда. Он просидел там два дня и две ночи, без воды и пищи. Его спасли турки, предпринявшие контратаку. Вскоре после этого контратаковали уже британцы – они отбросили турок на первоначальные позиции.
Вторая битва при Критии закончилась. Потери обеих сторон были огромными: 4500 убитых и раненых британцев, 2000 французов и 9000 турок. По пути в Египет госпитальные суда делали остановки, чтобы похоронить в море тех, кто умер от тяжелых ран. Помощник начальника медицинской службы в Александрии писал: «Обычно я встаю утром и вижу суда, стоящие в очереди на вход в порт, и задаю себе вопрос, где мы разместим всех этих людей».
