– Диана Морган! Наконец-то!
Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь подходящее к случаю, но в том не было необходимости. Мистер Телемакос уже шагнул к Нику с широкой улыбкой, расплывшейся по его лицу.
– Ты вернулся!
Мы с Ребеккой застыли от изумления. Ник тоже был откровенно ошарашен.
– Но я никогда здесь не бывал… – начал он.
– Нет, бывал! – возразил мистер Телемакос, нахмурившись. – Ты приезжал, чтобы задать мне кучу вопросов, и мы проговорили целую ночь. Ты что, не помнишь?
Решив доказать свою правоту, мистер Телемакос повез нас прямиком к своему дому: сложенному из камня бунгало на склоне холма; фасад дома смотрел на руины древних Микен. Что-то бормоча себе под нос по-гречески, мистер Телемакос прошел прямиком в гостиную и почти сразу вернулся, держа в руках большой альбом для вырезок.
– Ага! – Он положил альбом на кухонную стойку, прямо на доску для хлеба. – Ну, давай посмотрим…
Начав с конца, мистер Телемакос принялся перелистывать пухлый альбом, внимательно всматриваясь в каждую фотографию и в каждый заголовок. Чем дальше он продвигался, тем сильнее терял терпение.
– Я же знаю, что прав! – настойчиво повторял он. – Это где-то здесь…
Однако, когда он наконец нашел то, что искал, его восторг угас. Фотография оказалась тридцатилетней давности. Более того, несмотря на поблекшие краски, было совершенно очевидно, что молодой человек, изображенный на ней, имеет лишь весьма смутное сходство с Ником. Он был хорош собой, несомненно, но смуглее Ника и с более отстраненным выражением лица.
– Крис Хаузер, – сообщил мистер Телемакос, сосредоточенно изучая сделанную от руки подпись под снимком. – Из Балтимора. Ты его знаешь?
Ник отрицательно покачал головой, но выглядел при этом крайне неловко. Я хорошо его понимала. Похоже, он, как и я, рисковал жизнью, садясь в самолет Ребекки, ради встречи с каким-то сумасшедшим… А если еще вспомнить про десять штук, которые он мне обещал… Я поневоле подумала, что это слишком даже для того, чей босс – миллиардер.
Довольно скоро Ник выскользнул из дома, чтобы, как обычно, заняться разговорами по телефону. Примерно через полчаса я отправилась на его поиски и обнаружила Ника за гаражом, где он вышагивал между высокими сорняками в расстегнутой рубашке.
– И не смей никому об этом говорить. Понял? Никому! – тихо говорил он кому-то. – И чтобы никаких записей об этом не осталось.
Я слегка попятилась, надеясь, что он меня не заметил. Притаившись за углом, я услышала его следующие слова, и к горлу подступила тошнота.
– Ну, по-видимому, оно существует. Люди искали его три тысячи лет! Те эксперты, с которыми я имею дело, уверены, что мы на правильном пути. – Немного помолчав, Ник продолжил: – Этого я тебе сказать не могу. Но они говорят, что оно куда значительнее всего того, что мы когда-либо находили. И называют его «тайником амазонок».
Меня как будто стукнули по голове, настолько я была потрясена и растеряна. Прислонившись к осыпающейся стене гаража, я жаждала услышать что-нибудь еще, но разговор был закончен. После нескольких пустых фраз Ник повесил трубку и тут же принялся звонить кому-то еще, говоря на этот раз по-арабски.
Я вернулась в дом в состоянии беспомощной ярости. Сколько еще Ник будет мне вешать лапшу на уши? Когда я рассказывала ему об «Истории амазонок» в машине по дороге из Алжира, то по его реакции сразу было понятно, что он в жизни не слышал о тайнике амазонок. Да, он знал, кто такой стамбульский коллекционер Григорий Резник, но ничего не знал о сокровищах. А ведь это было всего два дня назад! Либо Ник самым блестящим образом сумел скрыть от меня то, что он давно уже обо всем знает, либо случилось нечто совершенно экстраординарное между тем днем и сегодняшним. Но что?
Будучи уверен в том, что мое внезапное беспокойство вызвано голодом, мистер Телемакос поспешил пригласить нас в ресторанчик через дорогу, который назывался «Царь Менелай». Им владели на пару какие-то его дальние родственники, и мистер Телемакос предложил нам устроиться за его собственным столиком во внутреннем дворе; стол был завален газетами и старыми лотерейными билетами, что должно было отпугнуть туристов, если бы им вздумалось вдруг сесть именно за него.
Мистер Телемакос расстегнул рубашку, из-под которой торчали волосы (должно быть, прежде они росли на его голове), удобно устроился на стуле и заявил, что он сам все для нас закажет, так как точно знает, что нам нужно.
– Молодому человеку вроде вас, – сказал он, хлопая Ника по плечу, – нужно мясо. Не забывайте об этом. Много мяса! А иначе… – Он наклонился к Нику поближе, чтобы поделиться с ним своей мудростью, прикрывшись от нас с Ребеккой сложенной газетой. – Иначе у тебя не хватит сил, чтобы сделать женщину счастливой. А? – Он хихикнул над этим тайным знанием, но потом продолжил уже более серьезно: – Именно это и случилось с Менелаем. Он не ел мяса, а потому не сумел удержать свою женщину. – Мистер Телемакос вздохнул и покачал головой, протягивая руку к своему стаканчику с анисовой водкой. – Такое даже с лучшими из нас может произойти.
– Его женой была Елена Прекрасная, – вмешалась Ребекка, обращаясь прежде всего к Нику. – И она сбежала с юным красавцем Парисом, из-за чего началась Троянская война.
Ребекка улыбнулась, стараясь говорить как можно более беспечно. Она упоминала, что мистер Телемакос недавно развелся и отчаянно нуждался в утешении и ободрении.
– Выпьем за Менелая, – мистер Телемакос поднял свой стакан, – который не понимал, чем обладает, пока Елена не сбежала. Елена, дважды шлюшка!
– За вегетарианцев, – откликнулся Ник, тоже поднимая свой стакан, – способных спустить на воду тысячу кораблей!
Я посмотрела на Ника, изумленная его спокойствием. После того как он вонзил нож мне в спину, он выглядел так, словно ничто в мире его не заботило. И если Елена была дважды шлюшкой, то сколько цифр нужно приставить к имени Ника?
– А это место, – продолжила Ребекка, передавая Нику чашку с каперсами, – как ты и сам уже догадался, – то самое, откуда Менелай отправился к Трое со своими кораблями. Место обитания его старшего брата Агамемнона – главная база греческих сил в Героический век.
– Героический! Пфф! – Мистер Телемакос отмахнулся от этого слова, как от надоедливой мухи. – Мужчины всегда будут мужчинами: сначала убьют, а потом подумают. Именно поэтому у нас такие большие мозги. – Он схватился за собственную голову, как будто намеревался ее оторвать. – Чтобы мы могли после битв сидеть и рассказывать отличные сказки. Гомер был в этом деле большим искусником.
– Однако очевидно, – перебила его Ребекка, которой явно уже не раз приходилось слышать эту декламацию, – что Елены Прекрасной никогда не существовало. Это всего лишь некий хитроумный вымысел, созданный ради того, чтобы бросить романтический свет на разрушение Трои.
– Извините, что вмешиваюсь, – заговорил Ник, откидываясь на спинку стула как можно дальше, – но где именно находилась эта самая Троя?
Я мысленно застонала. Он что, решил устроить очередное представление? Однако Ребекка была только рада углубиться в величайшую археологическую тему всех времен.
– Видите ли, и по сей день, – сообщила она Нику, – после многочисленных раскопок на Гиссарлыке некоторые из моих коллег сомневаются в том, что мы нашли ответ на этот вопрос.
– Гиссарлык – это в Турции, – добавила я, – на северо-западном побережье Анатолии, прямо там, где Эгейское море соединяется с Мраморным. – Я ткнула пальцем назад, через плечо. – В общем, где-то там. Во времена Гомера – четыре дня по воде.
– И в этом вся суть! – Ребекка наклонилась вперед, чтобы придать своим словам еще больший вес. – Местоположение, местоположение и еще раз местоположение. Троя имела первостепенное значение для любого, кто хотел господствовать в Эгейском море.
– В Троянской войне никогда не было ничего личного, – вступил в разговор мистер Телемакос с таким озабоченным видом, словно мы его лично обвиняли в том, что случилось в давние времена. – Мы, греки, создавали торговую империю, а Троя стояла у нас на пути. – Он подхватил с общего блюда несколько кусков колбасы и переложил их на свою тарелку. – Называйте нас как хотите, но только не зовите героями.
После ужина мы прогулялись в лунном свете до развалин Микен, восхищаясь каменной кладкой на склоне холма. Контраст между этими могучими стенами и совершенно не укрепленным Кносским дворцом на Крите был просто поразительным. Трудно было поверить в то, что две такие различные цивилизации существовали практически рядом в пространстве и времени.
– Греки завладели Критом около тысяча четыреста пятидесятого года до нашей эры, – сказала Ребекка. – Традиционно считается, что Кносский дворец был якобы разрушен пожаром примерно полвека спустя, но тем не менее продолжаются споры относительно даты этого пожара, и некоторые, – Ребекка многозначительно вскинула брови, давая понять, что к этим «некоторым» относится и она сама, – готовы поклясться, что на самом деле дворец сгорел не раньше тысяча двухсотого года до нашей эры. Взять, к примеру, таблички Пилоса…
