– И чего он хотел? – спросил Ник. – Мой друг Крис Хаузер.
Мистер Телемакос вдруг смутился:
– Ну, на самом-то деле именно он рассказал мне, что это браслет амазонок. И ему хотелось знать, видел ли я еще где-нибудь подобные. Но в то время я такого еще не видел.
– Однако позже вы их обнаружили? – настойчиво спросила я.
Мистер Телемакос аккуратно закрыл сейф:
– Да.
– И где?
– Вот это я как раз и хочу вам показать. – Он повернулся к лестнице. – Завтра. Есть кое-кто, с кем вам необходимо встретиться…
– Позвольте-ка уточнить, – заговорил Ник, бросая на сейф последний взгляд. – Почему вы решили, что Крис Хаузер заинтересовался этим браслетом? Чего он хотел на самом деле?
Мистер Телемакос замер, держа руку на выключателе лампочки.
– А чего хотят все мужчины? Быть похищенным амазонкой, конечно.
Ник не рассмеялся вслух, но видно было, что сдерживается он с трудом.
– Говорите за себя.
Но на этот раз мистер Телемакос даже не улыбнулся. А я, глядя на него, стоявшего в подвале в окружении свидетельств увлечения всей его жизни, предметов, которым не следовало появляться при дневном свете, вдруг подумала, что этот старый охотник на амазонок напоминает мне потрепанных временем шотландцев, которых я так часто видела по телевизору, – шотландцев, упорно утверждавших, что лох-несское чудовище существует, несмотря на все научные доказательства того, что этого просто не может быть.
– Я все-таки не поняла, – сказала я, – откуда Крис Хаузер узнал, что это браслет амазонки?
Мой вопрос не изменил вызывающего выражения лица мистера Телемакоса.
– Он не объяснил.
Я посмотрела на Ребекку – она тоже недоверчиво уставилась на нашего хозяина. Мог ли это действительно быть тот самый человек, которого она называла Оракулом, мог ли он положить в основу всей своей жизни случайные слова какого-то юного фантазера из Балтимора? Переводя взгляд на Ника, я ожидала и на его лице встретить откровенный скептицизм, под стать моему собственному. Но глаза Ника смотрели на мое запястье, и никаких признаков веселья не осталось на его лице. И я вдруг осознала, что на кон сейчас было поставлено куда больше, чем простое желание разгадать какую-то старую легенду.
– Вы еще молоды, – произнес наконец мистер Телемакос, расправляя плечи и окидывая взглядом всех нас по очереди. – У вас уйма времени для того, чтобы найти то, что вы ищете. Но для таких, как я, куда больше дней осталось позади, в мусорной корзине, чем в календаре на стенке. И поэтому я нетерпелив, – он кивком указал на мой браслет, – и поэтому я хочу еще и еще.
– Чего «еще»? – спросил Ник, придвигаясь к стене, чтобы рассмотреть многочисленные листки бумаги, висевшие на ней.
Мистер Телемакос нетерпеливо фыркнул:
– Я три десятилетия потратил, чтобы доказать не только то, что амазонки действительно существовали, – он широким жестом обвел и груды бумаг на столе, и листки на стенах, – но и то, что они существуют и теперь. И каждую неделю я нахожу все новые тому свидетельства.
– Свидетельства чего? – спросила Ребекка необычно тихим для нее голосом.
Мистер Телемакос подошел к одной из досок, вроде досок для объявлений, стоявших у стены, и сорвал с нее какую-то вырезку:
– Вот, смотрите. Некая девушка подверглась нападению насильника, освобожденного условно-досрочно. Две женщины – странные женщины, которых не знали ни сама девушка, ни ее родные, – нашли мерзавца, спокойно постучались к нему в дверь – и отрезали ему тестикулы! – Мистер Телемакос взволнованно посмотрел на нас. – И если это не почерк амазонок, можете запереть меня в палату психушки!
– Интересно… – протянул Ник, демонстрируя поразительную способность долготерпения перед лицом того, что для него наверняка выглядело как предельная глупость, если не откровенное безумие. – Должен сказать, сама идея мне нравится, и я надеюсь, что вы правы. Но позвольте спросить вот что… – Он сделал несколько шагов вдоль стены, рассматривая газетные вырезки. – В какой именно момент это стало для вас больше чем просто ощущением? Где доказательства? Где летающая тарелка, что скрыта в ангаре?
Мистер Телемакос мгновенно ощетинился:
– Я не о пришельцах говорю! Амазонки, друг мой, живут среди нас. Но они хитры и не хотят, чтобы их заметили. Кое-кто утверждает, что они даже никогда не пользуются телефоном или электронной почтой для того, чтобы связаться друг с другом… Что они используют средства массовой информации, причем так, что проследить их невозможно… Ну, может быть, объявления или что-то в этом роде. – Мистер Телемакос развел руками, как бы говоря, что, хотя он и убежден в собственной правоте, доказательств, увы, у него нет. – Подумайте вот о чем. Да, они нарушают закон; мы бы могли назвать их линчевателями. Представьте себе, какое количество людей хотело бы найти их и остановить. И не только преступники, но и правительства тоже. Помните, государство присвоило себе монополию на правосудие. И даже если оно плохо выполняет свою работу, если полицейские, которые получают свое жалованье благодаря налогам, которые платит мистер Телемакос, ничего не делают, а только сидят на своих жирных задницах и ждут, когда тот же мистер Телемакос немножко превысит скорость на шоссе, – даже в этом случае нам не позволяют сделать то, что должны делать они, и преследовать настоящих преступников. Именно поэтому амазонки и не хотят, чтобы их раскрыли. Именно поэтому вы никогда не узнаете их, встретив на улице. Кстати, на самом-то деле, – он вдруг ткнул пальцем в мою сторону, – откуда вам знать, что Диана не одна из них? Она ведь носит такой браслет, разве нет?
Ник повернулся и посмотрел на меня с выражением, которого я не поняла. А Ребекка тем временем, как я заметила краем глаза, пыталась гримасами дать понять мистеру Телемакосу, что мы вступили на слишком опасную территорию, и, к счастью, он понял ее намек.
– Но уже поздно! – воскликнул он, внезапно хлопая в ладоши. – А завтра утром нам желательно отправиться в путь пораньше. Приключения ждут!
По непонятной причине все вдруг посмотрели на меня, и я сказала с некоторым сожалением:
– Но завтра вторник. Мне действительно пора возвращаться домой.
Мистер Телемакос смерил меня долгим взглядом:
– Но вы не можете зайти так далеко и не узнать, чем все кончается. Ведь не можете?
– Где кончается что? – спросил Ник. – След амазонок?
Наш хозяин таинственно прищурился:
– Я скажу вам то же самое, что ученые говорят о мельчайших частицах нашей Вселенной: я не могу вам показать, где они сейчас, я могу только показать, где они были. Если я чему-то и научился за последние тридцать лет, так это тому, что чем больше вам хочется отыскать амазонок, тем меньше им хочется быть найденными.
Во мне вступили в отчаянную схватку любопытство и чувство долга. Я ужасно хотела остаться в Микенах до тех пор, пока не вытащу из мистера Телемакоса всю информацию до последней точки, и мне ужасно хотелось узнать, куда он собрался нас отвести и почему. Но я знала, что не могу себе позволить этого. Плохо было уже и то, что я на целую неделю бросила своих студентов; откладывать возвращение еще больше было бы непростительно.
– Мне очень жаль, но я действительно не могу, – со вздохом сказала я. – Я должна вернуться в Оксфорд к завтрашнему вечеру.
Временная хмурость мистера Телемакоса сменилась радостной улыбкой.
– К завтрашнему вечеру? Но это же великолепно! Мы отправимся на нашу экскурсию утром, и вы успеете на дневной рейс!
– Но мне действительно нужно…
– Stamata! – В редком для него приступе раздражения мистер Телемакос вскинул руку, чтобы заставить меня замолчать. – Я знаю, что вам нужно, Диана Морган. И вы это получите, обещаю!
Глава 23
Микены, Греция
Волнение Мирины при виде Лилли, живой и, похоже, невредимой, было так сильно, что Энею пришлось предостерегающе опустить руку ей на плечо.
– Царь говорит, что эта девушка – единственная полезная вещь, которую его сын привез из своего путешествия, – прошептал троянец, переводя звучавшие у огня слова и изо всех сил удерживая Мирину на месте. – В ней звучат голоса духов, так говорит царь, и то, что она вещает, оказывается правдой. Похоже, она предсказала наш приезд.
Горя желанием показать всю пользу своего приобретения, Агамемнон велел слуге провести Лилли по залу, чтобы она могла коснуться ладоней сидевших за обедом гостей и прочитать их будущее. Наблюдая за сестрой прищуренными глазами, Мирина поняла, что девушка не совсем в себе; если бы слуга не поддерживал ее, Лилли не смогла бы даже удержать равновесие. И все же она улыбалась, как будто ничего ужасного с ней не случилось. И какие бы предсказания она ни делала для греческих военачальников, сидевших вокруг царя, слуга переводил их так, что греки выглядели более чем довольными.
