Эльдар молча кивнул.
– А почему же тогда об этом до сих пор не написали в газетах? Обычно в прошлом о твоей личной жизни было известно всем именно из глянцевых источников.
Томашевский хитро улыбнулся.
– С возрастом я начал понимать, что хочу видеть в газетах о себе и своей жизни только то, что сам желаю. Потому плачу, журналистам столько, чтобы они молчали, когда надо и говорили, когда я этого хочу.
– Ну что ж, умно. А ещё лучше, чтобы не платить за сплетни, нужно попросту жениться.
– Как ты?
– А почему нет. Конечно, моя жена в плане умственных способностей далека от идеала, но зато красива, стройна, подарила мне дочь и за это я ей безмерно благодарен. Чёрт, так и знал, что нельзя давать ей много денег с собой… – Фаустов перевёл задумчивый взгляд на двери торгового комплекса, где показалась его дочь и охранник, увешанный многочисленными пакетами.
Томашевский посмотрел на Альбину и улыбнулся.
– Да уж, у тебя истинное счастье, ты прав… – он громко рассмеялся.
Кирилл перевёл на него слегка рассеянный взгляд.
– Ну что ж, брак бывает во всём. Даже когда делаешь детей. Надеюсь, со вторым я так не оплошаю. Но несмотря ни на что, я люблю свою дочь. Дети, это ведь наше будущее. Ладно, я поехал, созвонимся. До вечера! – Фаустов стремительно направился навстречу к дочери.
– До вечера! – Томашевский остановился у своей машины и с улыбкой посмотрел на Кирилла, который пока шёл до своего автомобиля, не переставая отчитывал свою дочь за ненужные покупки.
Приоткрыв дверь, Эльдар сел в салон машины и достав телефон из внутреннего кармана пиджака, набрал Стефанию.
Она ответила не сразу. В трубке раздавались звуки классической музыки, что неизменно означало, что она всё ещё на занятиях в балетной школе.
– Стешик, ты извини, но мы сегодня не сможем с тобой увидеться вечером.
– Что-то случилось?
– Нет, ничего. Просто встретил старого приятеля. Давно не виделись и хотели посидеть где-нибудь вечером.
– Знаешь, это даже к лучшему, потому что я хотела остаться в школе с девочками после работы и ещё порепетировать.
– Снова дополнительные занятия?
– Да, ты же знаешь, мы готовимся к конкурсу. Несколько девочек попросили позаниматься с ними дополнительно.
– Понятно. Ну ладно, дорогая. Тогда созвонимся вечером перед сном. Хорошо?
– Конечно. Целую тебя. Пока!
– Пока! Целую!
Томашевский отключил телефон и, улыбнувшись, перевёл взгляд на водителя. Отдав распоряжение своему помощнику вернуться в офис, сам стремительно направился домой.
****
Стефания окончила работу и, распустив девочек по домам, стремительно покинула здание школы. Автобус в час пик был переполнен людьми, и с трудом протиснувшись к окну на освободившееся место, она прикрыла глаза и, прислонившись головой к стеклу, задумалась.
Первая неделя её бесконечного марафона подходила к концу. Работа семь дней в неделю в балетной школе и ночном клубе вымотали её основательно. Ей казалось, что каждый раз, когда она, наконец, добиралась домой в четыре утра и, приняв душ, опускалась на постель, то только тогда чувствовала себя свободной от всех обязательств, несмотря на удушающую усталость.
Помимо работы самым тяжёлым испытанием для неё стали встречи с Эльдаром. Конечно, он был терпелив и учтив, делал всё только так, как она хотела. Провожал её домой по первому требованию и с пониманием относился к её усталости и недомоганию, и она была за это ему безмерно благодарна. Но в то же время чувствовала себя гнусной предательницей, обманывая его изо дня в день.
Каждый раз, проводив его взглядом до машины, она поспешно исчезала из дома, едва он покидал территорию её двора. Эта неделя их необычайно сблизила. Совместное участие в делах домашних, касающихся его племянников, стёрла напрочь границы их прежней разобщённости по многим вопросам. Когда вместе были на чемпионате юниоров по хоккею и в три голоса отчаянно болели за Стаса. Занявший второе почётное место мальчишка был горд и когда они возвращались домой, без умолку повествовал о проведённом матче и громко строил свои хоккейные планы на будущее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Совместными усилиями и походами по магазинам они с Эльдаром выбрали и закупили оборудование и материалы для организации танцевального зала Евы в особняке Томашевских. Небольшая комнатка, расчищенная от скопления старых вещей, превратилась в уютное место для ежедневных занятий девочки с многочисленными зеркалами, балетным станком, тематическими репродукциями на стене и отличным музыкальным центром.
Стефания улыбнулась, вспоминая, как девочка кружилась в центре зала, по окончании всех строительных работ и прижимала к своей груди свои первые пуанты, которые по совету Стефании Томашевский заказал у лучшего мастера, с учётом особенностей строения её детской несформировавшейся ножки.
Танцевать, конечно, и становиться на них в Релеве Стеша ей категорически запретила, а вот периодически просто одевать их и осторожно перемещаться по комнате, позволила. Потому что знала, насколько важны эти эмоциональные ощущения. Сама всю свою балетную жизнь помнила свои первые пуанты, которые для неё заказала мама у старого питерского мастера. В тот момент, когда она держала их в руках, они казались ей какой-то невообразимой роскошью, поэтому также как Ева она крепко прижимала их к своей груди и кружилась по крошечной коммунальной комнатке, не переставая.
Стеша слегка отвлеклась от своих мыслей, почувствовав вибрацию своего мобильного телефона в руке. Она сосредоточила свой взгляд на звонившем абоненте и нервно сжала губы.
– Слушаю. Еду домой. Почему так рано? Какой разговор? Ну, хорошо, буду. Я могу хотя бы заехать домой, поесть и переодеться? Спасибо. До встречи, – она открыла сумочку и со злостью забросила телефон внутрь.
Полноправное властвование в клубе Багрицкого, начинало действовать ей на нервы. Не было и дня, чтобы он не командовал и не устанавливал свои новые порядки. Он сделал приезд на работу до открытия клуба на два часа раньше обязательным, с непременной ежедневной совместной репетицией для всех танцовщиц, которая длилась в течение часа. Вот и сейчас, очередная прихоть Багрицкого заставляла её стремительно покинуть автобус, заскочить домой, переодеться и моментально направиться в клуб.
Она быстро пересекла расстояние от остановки до дома и, взбежав по ступенькам, открыла входную дверь квартиры, и вошла в прихожую. Приняв душ и покормив Маркизу, она переоделась в удобную одежду и, застегнув куртку и накинув капюшон на голову, вызвала такси и отправилась в клуб.
Преодолев пункт охраны, которая теперь ежедневно скрупулёзно фиксировала все опоздания, Стефания стремглав заскочила в гримёрную комнату и, переодевшись в репетиционное трико, направилась в зал, где уже шла репетиция вечерней шоу-программы.
– Ты снова опоздала! – Багрицкий пристально смотрел на танцовщиц, двигающихся на сцене и, небрежно махнув ей рукой, разрешил присоединиться к остальным.
Стеша не понимала смысла этого всеобщего ежедневного пребывания на сцене и бессмысленные движения, которые они делали под музыку. Это не разогревало мышцы и не давало нужного настроя на работу. Напротив, тесное скопление большого количества девочек на небольшой сцене и толчки друг друга локтями, вносили излишнюю нервозность и сумятицу перед выступлениями.
Окончив репетицию, Багрицкий хлопнул в ладоши и отпустил всех из зала, попросив лишь её задержаться.
Когда Оболенская подошла к нему с вопросительным взглядом на лице, он жестом показал ей следовать за ним. Остановившись на пороге своего кабинета, Игнат пропустил её вперёд и сам пошёл следом.
Стефания остановилась в центре комнаты и пристально посмотрела на Багрицкого, который расположился в кресле у своего стола.
– Что-то случилось? – тихо произнесла она.
– Сядь, – он указал ей на стул.
Стефания послушно опустилась на краешек сидения.
– Ничего не случилось. Просто я хотел довести до твоего сведения, что сегодня ты танцуешь приват-танец для Барышева после окончания своего выступления. Он сделал заказ и уже оплатил его.
